Когда обзорный экран потек на пол, Ладимир понял, что сейчас в рубку вместе с направленным потоком ионов ворвется холодный космос, вытянет весь воздух и заполнит помещение безжизненным вакуумом.
На слова времени уже не оставалось, лейтенант рванул назад, обежал шар, схватил Джонсона и бросился к двери, ведущей в коридор, таща сержанта за шкирку. Створки расходились мучительно медленно, у Ладимира засосало под ложечкой. Наконец проем стал достаточно широким, чтобы в него можно было пройти. Лейтенант ввалился в коридор, втягивая вслед за собой Джонсона, и стал нажимать на кнопку закрытия, но створки по-прежнему продолжали раздвигаться.
– А-а-а… – Ладимир давил на кнопку, но она не отвечала.
– Пневматика! – крикнул сержант.
Лейтенант ударил по панели ногой, выламывая ее. Раздирая в кровь пальцы, вытащил блок с «кишкой» проводов и, просунув руку в дыру на панели, нащупал рычажок переключателя и повернул его. Створки двери с шипением рванулись навстречу друг другу, и едва они закрылись, как корабль вздрогнул и раздался скрип раздираемого металла и защитной оболочки. Лейтенанта швырнуло на стену коридора, отскочив от нее, он упал на пол рядом с сержантом. Механизмы, скрытые за перекрытиями, ломались, не выдерживая нагрузки. Несколько тонких металлических стержней вырвались из-под пола, разорвав покрытие, и проткнули Джонсону руку. Он заорал и схватился за рану.
Ладимир встал рядом с ним на колени и быстро осмотрел:
– Кость вроде не задета. Я потяну. Будет больно. Расслабься. Готов?
– Д-да, давай…
Лейтенант взялся за руку сержанта, с обеих сторон от торчащих стержней, и резко потянул вверх.
Джонсон закричал. Лад испугался, что тот сейчас потеряет сознание, но сержант выдержал, только сильно побледнел.
Каменев закатал ему рукав рубашки, накрывая им рану, снял ремень и перетянул.
Потом, шатаясь, поднялся на ноги и потянул сержанта за собой:
– Нужно идти. Сможешь?
– Д-да, – дрожащим голосом ответил тот, поднимаясь.
– Быстрее! Вставай, вставай, вставай!
Ладимир увлек его за собой. Джонсон, спотыкаясь, побежал за лейтенантом, прижимая к животу раненую руку. Вокруг искрилась поврежденная проводка, кое-где возник пожар, и синее пламя упрямо лизало неподатливый пластик. Освещение мигало, а местами отсутствовало совсем.
– Давай к скафандрам, мы можем не успеть добраться до спасательных шлюпок, – сказал Ладимир.
Они бежали по коридору, направляясь в ближайший хозблок. Добравшись до него, они были ошеломлены: отсек был разгромлен. Взрыв повредил переборки и разметал стеллажи со всем их содержимым. В дальнем углу загорелась какая-то жидкость и растеклась по полу огненным пятном. Отсек был заполнен черным едким дымом от расплавляющихся скафандров и прочей амуниции. Система вентиляции еще подавала признаки жизни и не давала дыму распространиться за пределы помещения, и тот висел в отсеке эдаким клубящимся шатром.
Ладимир прорычал сквозь зубы проклятие.
– Нужно найти уцелевшие скафандры! – сказал он и, закрыв лицо рукавом, бросился в клубы дыма. Сержант, морщась и зажав рот ладонью, последовал за ним.
Через полминуты он вылез из отсека наружу и, тяжело дыша, прислонился спиной к переборке. В кулаке у него был зажат серый комок индивидуального скафандра и медпакет.
Еще через полминуты из дыма показался лейтенант. Он выползал на коленях, надрываясь от кашля, по закопченным щекам текли слезы, оставляя светлые дорожки.
Сержант приподнялся и помог Ладимиру выбраться в коридор, где оба свалились на пол. Лейтенант прижимал к груди два скафандра.
Отдышавшись, он протянул один Джонсону, но тот покачал головой, отказываясь и показывая, что тоже нашел.
Ладимир кивнул и стал разуваться – в скафандре можно было находиться только босиком. При активации тот сам создавал необходимые жесткие части: ботинки, наколенники, пояс, налокотники, перчатки…
Сержант вытащил из медпакета кровоостанавливающий пластырь с анестетиком и стал накладывать на рану. Лейтенант помог ему снять жгут, перевязать руку и натянуть скафандр, потом тоже стал облачаться в защитный костюм.
Через полторы минуты, что почти соответствовало армейским нормативам, они были готовы продолжать свой путь. Ладимир активировал скафандр и почувствовал, как уплотнители охватили его тело, придав ему жесткости и упругости. Похожая на пленку мыльного пузыря прозрачная мембрана вздулась и осела, закрывая лицо. Включились коммуникаторы, автоматически настроенные на одной частоте.
– Готов? – спросил Ладимир.
– Да, то есть так точно!
– Давай пробираться к спасательному отсеку. Большинство проходов наверняка заблокированы или повреждены; думаю, придется поплутать. Не дрейфь, прорвемся.
Он хлопнул сержанта по плечу и устремился дальше по коридору, к выходу из хозблока.
Пневматика частично работала, и в отсеках с нормализовавшимся давлением можно было пройти.
Их путь лежал по внешнему обводу. В бортах зияли рваные дыры, затянутые стекловидной массой, дважды по пути им попались тела мертвых матросов. Они были иссечены осколками и изуродованы. Одного несчастного почти вытянуло в космос, когда восстановительный раствор зажал его в свою смертельную хватку, и теперь верхняя часть туловища была внутри корабля, а остальная снаружи. Ладимир был рад, что не может сейчас видеть его лица, представляя, в каких муках тот умер. Несколько человек погибли от удушья, в дыму начавшегося пожара. Система пожаротушения, как и большинство приборов на корабле, была повреждена и сработала либо слишком рано, среагировав от первых взрывов, либо вообще отказала.
– Лейтенант! – Сержант остановился и, упершись рукой в стену, согнулся. – Меня сейчас вырвет.
Ладимир подошел к нему, положил руку на спину:
– Дыши ровнее, глубокий вдох и медленный выдох. Вдох… выдох.
Сержант сделал, как он велел. Через некоторое время он распрямился.
Лад встал перед ним и заглянул в глаза.
– Соберись, – сказал он. – Нам нужно двигаться дальше. Рудианцы могут в любой момент уничтожить корабль.
Словно в ответ на его слова, корпус вздрогнул, и в глубине у него что-то заурчало. Сержант кивнул в ответ на вопросительный взгляд Ладимира, показывая, что справился со слабостью.
Они снова побежали вперед, иногда им приходилось сворачивать и продвигаться внутрь корабля. Там повсюду царило разрушение. Но, пробираясь через камбуз, они наткнулись на живого человека. Он забился под мойку, и, если бы сержант не споткнулся рядом с ним о кастрюлю, они прошли бы мимо, не заметив его.
Когда кока вытаскивали, он отбивался и вырывался, истошно вопя. Лейтенанту пришлось усмирить его, отвесив хорошего тумака.
Очухавшись, он с расширенными от страха глазами смотрел на людей в скафандрах, не в силах выговорить ни слова.
Лейтенант бросил ему оставшийся у него защитный костюм.
– Надевай, быстро! – скомандовал он.
И тут внезапно в переговорном устройстве защитного костюма они услышали еще голоса – кто-то догадался добраться до скафандров.
– Кто-нибудь слышит меня? – сразу запросил Ладимир. – Это лейтенант Каменев.
– Лад! Ты жив! – Это был голос лейтенанта Артема Соболева, его товарища и однокурсника.
– Да, жив. Со мной еще двое, – ответил он, наблюдая, как кок неумело натягивает скафандр, а сержант помогает ему.
– Во имя Солнца, что произошло? Ты не знаешь?
– Рудианец вышел из гипера в десятке метров от нас.
– Не может быть! – удивленно воскликнул Соболев.
– Может. Я был в рубке в тот момент. Ударной волной выбило связь и почти все электрические контуры. Маневр уклонения не помог. Гасители налипли слишком быстро, и поле истончилось, тогда-то они и вдарили. Двигатели умерли, автоматические батареи тоже. Когда стало ясно, что кораблю конец, я выпустил спасательный буй.
– Сволочи!
– Ты не знаешь, где капитан?
– Его больше нет. Офицерские каюты превратились в одну большую дыру. Мне повезло, я в момент нападения находился у другого борта. Мы с Ежи в шахматы играли. А ты где сейчас находишься? – спросил Артем.
– Я на камбузе. А ты где?
– Мы рядом со шлюпками.
– Мы никак не можем к вам пройти, двери заблокированы, блуждаем уже с полчаса.
– Да толку от шлюпок нет! – с досадой сказал Соболев. – Мы не можем ими воспользоваться!
– Почему?
– Рудианцы решили позабавиться и отстреливают шлюпки, как только те покидают корабль. Основные орудийные батареи почти все выведены из строя. А к внешним не можем добраться, мы заперты тут, как в ловушке.
– Понял, – коротко ответил Ладимир и задумался.
– Но это значит, и мы не сможем туда пройти? – вклинился в разговор Джонсон.
Лейтенант взмахнул рукой, заставляя его замолчать.
– Артем, как быстро вы можете погрузиться и отшвартоваться? – спросил он.
– Все шлюпы готовы. В некоторых уже сидят люди. Только что толку, никто не решается вылетать. Последних, кто осмелился, два рудианца поджарили лучами низкой интенсивности. Ребята сгорели заживо.
– Сволочи! – не выдержал Ладимир, повторив ругательство Соболева. – Артем, я могу попытаться прикрыть вас огнем с бортовых турелей.
– А ты можешь пройти к внешнему коридору? – Соболев не скрывал своей радости.
– Только что оттуда.
– И сможешь по внешнему обводу добраться до орудий?
– Думаю, да. Нас трое, и если сможем получить доступ к трем турелям, то шесть стволов поддержки вам обеспечено. По паре на каждого рудианца.
– Лад! Ты просто наш спаситель! – воскликнул Артем. Потом замолчал и поникшим голосом сказал:
– Но вы-то не сможете уйти.
– Артем, мы еще у камбуза, до тебя нам добираться минут двадцать, а то и больше, если вообще сможем пройти. Почти ни одна дверь не работает. Как по-твоему, сколько еще рудианцы будут веселиться, пока им это не надоест и они не разнесут корвет в щепки. Думаю, что недолго.
Соболев промолчал, не найдя, что ответить.
– Лад…
– Времени мало. Готовь людей. Мы пошли к орудиям. Когда дам сигнал, стартуйте.