Выходит, в то же время, когда и его постигло непонятное видение… Приказав себе ничем не выдать истинных чувств, Рэйван едва улыбнулся, поощряя воодушевление невесты.
– Я сначала даже не поняла, что это за видение, – торопливо заговорила Ванда.
– Что же ты вспомнила? – мягко потребовал ответить Кристиан, ощущая, как ее рука дрожала от избытка эмоций под его пальцами.
– Вспомнила, как была с отцом в томаринском лесу. – Глаза Ванды распахнулись шире, наливаясь золотом. – Как раз в ту самую редкую пору, когда цветут яльмары. Я вспомнила слова отца, вспомнила, как шла по опавшим лепесткам. Это было невероятно! Понятия не имею, как мы там оказались и по какой причине. Но обязательно расспрошу его. Как ты думаешь, это ведь добрый знак?
Что он мог ответить девчушке, буквально утонув в ее бездонном золотом взгляде? Ванда искрилась от восторга. Будет ли он негодяем, подтвердив сейчас ее слова? Или был бы им, рассказав и о своем видении?
– Это добрый знак, – произнес Кристиан, вновь устало улыбнувшись.
– Я тоже так думаю. – Ванда улыбнулась в ответ.
– Сейчас ступай, отдохни. У тебя выдался сложный день, – велел Рэйван, испытывая недовольство, когда Ванда слишком поспешно поднялась, отпуская его руку.
– Спасибо за все, – от души поблагодарила она, подходя к рабочему столу и забирая единственный лежавший на нем свиток.
– Не стоит благодарности, – проговорил Кристиан, поднимаясь со стула за ней следом. – Трин…
И зачем произнес это имя? Он замер, остановилась и Ванда, пытавшаяся спрятать свиток за пазуху.
– Как ты назвал меня? – настороженно спросила она.
Ванда совершенно не понимала выражения лица Рэйвана. Он явно был разочарован и находился в некотором смятении. Да что с ним не так?
– Я всего лишь оговорился, – отозвался Рэйван, пройдясь по кабинету.
– У тебя так много женщин, что путаешься в именах? – Ванда сердито затолкала свиток во внутренний карман форменной куртки.
– Нелепейшее предположение. Отоспись как следует, чтобы не позорить меня завтра на занятиях.
Кристиан небрежным движением коснулся своей груди, активируя медальон. Мгновение – и вновь он был в пустой комнате, оставаясь наедине со своими тревожными мыслями.
– Трин? Вы только посмотрите на него, – проворчала Ванда, оказываясь у лестницы, приглушенно освещенной вечерними огнями. – Совсем совести нет! Что за имя? Посмел назвать меня им… Да кто она такая?
Она умолкла, понимая всю нелепость своего возмущения. Разве ей есть дело, кому принадлежало сердце некроманта до того, как дал ей слово? Рэйван ведь обещал, что никакие девицы не будут увиваться за ним. Точнее, обещал, что сам не станет развлекаться с ними…
– Ему вообще можно верить?
Заметив, что на лестнице стало светлее и почувствовав постороннее присутствие, Ванда обернулась.
– Лейтон, – обрадовалась она, увидев молчаливого товарища.
Улыбка тронула ее губы, и мягкое свечение умая стало ярче, словно вторя ее чувствам.
– Давно не виделись. У тебя и твоих товарищей наверняка много забот перед предстоящими событиями, – предположила Ванда, и Лейтон кивнул в ответ, подтверждая ее слова. – Если ты устал так же, как и я, давай немного посидим здесь.
Она опустилась на ступеньки, привычно прислоняясь плечом к перилам. Умай уселся рядом, освещая все вокруг своим призрачным сиянием.
– Так умаи устают или нет? – сощурившись, спросила Ванда. – Ты загадочный парень, Лейтон.
Взгляд ардовского прислужника стал скептическим, умай наклонил голову, едва покачав ею.
– Пользуешься тем, что у меня совсем нет времени добраться до библиотеки и разузнать о твоей сути? – Ванда зевнула, прикрываясь рукавом. – Боги…
Она ненадолго закрыла глаза, прислонившись головой к кованым перилам. Усталость накатила новой волной, вызывая сонливость. Стоило бы дотянуть до общежития и упасть на спасительную постель. Но придется столкнуться с Ивон. А кто знает, в каком сейчас настроении подруга. Если судить по их прошлой встрече, вполне могла и не остыть. Спорить и выяснять отношения сейчас не было никаких сил. Наверное, она плохая подруга, раз допускала такие мысли… Сейчас она обязательно взбодрится. Буквально через пару минут…
– Так ты устаешь, Лейтон? – тихо спросила Ванда, так и не открывая глаз.
Он едва качнул головой, глядя на сонную девушку.
– И тебе не бывает больно?
Призрачный силуэт Лейтона стал четче, полностью скрывая пугающий скелет. Казалось, что следующий свежий порыв ветра, врывающийся в распахнутое окно, развеет его, вынуждая исчезнуть. Умай осторожно протянул руку, так и не решившись коснуться щеки Ванды, где была едва заметна сходящая ссадина.
На какой-то момент, будто не справляясь с неведомой магией, свечение пропало, являя истинный облик сидевшего рядом с Вандой мужчины. Темные волосы падали спутанными прядями на лоб, скрывая подсохшую рану. Перепачканная пеплом и кровью рука замерла, не смея прикоснуться к задремавшей девушке. Карие глаза призрачного воина заискрились огнем, когда он не смог сдержать чувств, и разбитые губы едва дрогнули, безмолвно произнося короткое «нет».
– Лейтон? – Ванда открыла глаза, поворачиваясь к нему.
Девушка тепло улыбнулась, заметив, что привычно сияющий умай по-прежнему сидел рядом и не сбежал, пока она едва не уснула.
– Так на чем мы остановились? Знаешь, твои наручи меня сегодня очень выручили. Я так благодарна тебе за подарок. И еще…
Ванда поднялась, следом за нею встал и умай.
– Откуда ты знаешь девиз боевого факультета? Я прекрасно видела, что для тебя это не были пустые слова, подслушанные у студентов. Ты сделал это от души. То есть я хочу сказать, что это казалось важным и для тебя. Неужели ты имеешь какое-то отношение к боевому факультету, Лейтон? Ты когда-то учился здесь? Преподавал? Ответь же хоть что-нибудь!
Она в отчаянии вздохнула, когда умай опустил ладонь на ее плечо, ободряюще пожимая. Затем они оба повернулись, глядя на верхние ступени лестницы, поскольку услышали знакомый глухой стук. Несколько умаев, несущих какие-то небольшие сундуки, остановились. Один из них кивнул Лейтону, видимо таким образом призывая следовать за ними и вернуться к своей работе.
– Ты должен идти, – расстроенно проговорила Ванда, вынужденная попрощаться с товарищем. – Не хватало еще, чтобы из-за болтовни со мной у тебя были неприятности.
Лейтон прощально склонил голову и поднялся наверх, оставляя ее одну. Стоило умаям удалиться, как Ванда почувствовала себя совсем одинокой в звенящей тишине. Нужно идти в общежитие и принять все как есть. Даже если снова поссорится с Ивон, избегать этого глупо. Она должна узнать, что было в ее письме.
Глава 36
Ему удалось крадучись беспрепятственно пройти почти по всему коридору общежития. Сетуя, что нужная комната словно нарочно находилась в ужасном отдалении, Талл бегом пересек оставшуюся часть бесконечного коридора. Хватаясь за ручку двери, он все гадал, что было страшнее: быть пойманным возмущенными девицами или же убитым одной из хозяек комнаты, в которую собирался проникнуть. Но что делать, если они разбежались, словно замковые мыши, и не собираются мириться? В такие моменты только и жди беды. Уж лучше предупредить грозу и погибнуть самому…
Шагрим затаил дыхание и рискнул войти в комнату. Интересно, его поджарят на медленном огне или запустят про́клятым артефактом, вынуждая до конца дней трястись и пускать слюни? Он замер, прижавшись спиной к двери и переводя дух. Вместо первого и второго варианта его немедленно окутало едва уловимым цветочным ароматом. А затем нечто молниеносно метнулось к нему, гладким шелком оплетаясь вокруг шеи и вынуждая делать сиплый вдох.
– Что ты здесь делаешь?! – Гневный девичий голос резанул по ушам, а кольцо вокруг шеи сомкнулось сильнее, не позволяя отойти от двери.
– Ивон… – прохрипел Талл и замахал подруге руками. – Задушишь…
К его немалому удивлению, он оказался пленен не чем иным, как волосами возмущенной Лейвр, стоявшей посреди комнаты в одной ночной сорочке.
– Ты! – гневно выкрикнула она, пытаясь прикрыться руками при виде нежданного гостя. – Как посмел?!
Ожившая прядь соскользнула с его шеи, давая дышать, но перед этим обидно отхлестав по щекам.
– Прости, прости… – пытался оправдаться Шагрим, отмахиваясь от убийственных волос подруги. – Я не смотрю. Точно ничего не видел… Совсем! Нам нужно поговорить.
– Я не собираюсь ни с кем говорить!
– А придется! – кинул в ответ Талл, ловко перехватывая змеящиеся шелковые пряди.
В следующее мгновение они были оплетены прочнейшими тонкими стеблями дикого плюща, собирая строптивые волосы в аккуратную корону на голове разгневанной Ивон. Увенчав свое, возможно предсмертное, творение розовыми (в цвет ночной сорочки) цветами, Талл нервно улыбнулся. Он так и не опустил рук, выставляя их открытыми ладонями перед Ивон и давая ей возможность немного успокоиться.
– Мы должны все прояснить, – твердо проговорил Шагрим. – Убьешь меня после, если захочешь. Но если не решим сейчас, то завтра будет только хуже, Ивон. И зачем бродить в ночнушке, когда еще не отбой?
– Ты еще смеешь спрашивать об этом?
– Что здесь происходит? – не менее угрожающий голос раздался позади него, и спину, укрытую лишь тонкой рубашкой, опалило жаром.
Войдя в комнату и остановившись рядом с Шагримом, Ванда недоуменно переводила взгляд с него на подругу, увенчанную цветочной короной, будто лесная дева.
– Все в сборе… – пробормотал Талл, упирая кулаки в бока и переводя дыхание. – Мило, когда тебе так рады…
– Что ты здесь делаешь, Шагрим? – Ванда устало оперлась плечом о стену, понимая, что покоя сегодня вечером не видать. Затем бросила быстрый взгляд на подругу. – Все же накинь хоть что-то на плечи!
Ивон ничего не ответила, торопливо отвернувшись и схватив покрывало со своей кровати. Закуталась в него, скрывая ночную сорочку от взгляда незваного гостя.
– Нужно поговорить, Ванда. Нельзя все так оставлять, – упрямо произнес инрэйг.