16
Ларс долго не мог подобрать слов и тишина сгустилась напряжением. Я не выдержала:
— Да говори уж скорее!
— Помнишь, я предлагал тебе пойти в нашу художку натурщицей?
— Да, и что? Завтра вроде собирались все решить?
— Отменяется. Сдадут.
— Но ты же говорил, что будут молчать, чтобы не остаться при толстых бабах и стариках?
— Если бы речь шла о полиции, то да. Но когда вмешивается Клан… Директор первый тебя заложит.
— И что делать?
Я растерялась. Все рушилось. Весь тщательно выстроенный план. Возвращаться в Логово нельзя, оставаться у Ларса — тем более. И если пока тепло, можно помыкаться по подвалам, что делать осенью? А зимой? Без работы я сдохну быстрее, чем попадусь!
— Есть вариант, — голос Ларса звучал глухо. — Правда, я надеялся, что о нем не придется даже рассказывать.
Выражение лица показало: даже очень, просто мечтал, и если бы имелся хоть призрачный шанс избежать этого… В общем, я испугалась.
— Не тяни кота за яйца, — Ларс вздрогнул от этих слов, но быстро понял: я на пределе и заговорил быстро-быстро, как будто боялся передумать.
— В городе есть Клуб Эстетствующих Художников…
— От слова «худо» — не удержалась от древней и плоской шутки. Наверное, все- таки сдали нервы.
От недовольного взгляда Ларса смешок застрял в горле, а он продолжал:
— Да, звучит пафосно, но Клуб этот закрытый, попасть туда нереально. Моделям, кстати, тоже.
— Почему? Извращенцы?
— Хуже! Эстеты!
Я ничего не понимала, пришлось Ларсу объяснять:
— Члены Клуба любят рисовать… порок. С натуры. Обнаженные девушки и парни в откровенных позах, очень провокационных. Связывания там всякие… Ну, и… В общем, если рисуют любовь, то натурщики на самом деле…
— Трахаются? — нахмурилась я. — Ты действительно хочешь, чтобы твою девушку…
— Вот потому я и надеялся, что до этого не дойдет. И, кстати, там правило, возведенное в закон: к натурщикам не прикасаться. Взглядом можно все, но руками
— ни-ни, сразу лишаешься членства. И потом… они хорошо платят. Или берут на полный пансион, с жильем и едой. Тогда, конечно, платят меньше.
— Я лучше курьером…
— Чтобы первый же заказчик сдал тебя Клану? — Ларс сразу понял, о какой работе я говорю.
— А эти… не сдадут?
— Нет. У них запрещено в клубе знакомиться. Все носят маски. И художники, и модели. Только некоторым гостям дозволяется являться с открытыми лицами.
Это было уже что-то. Но все-таки…
— Я могу попробовать договориться, — продолжал Ларс. — Если они согласятся, что не будет совокуплений…
— А что тогда будет?
Вместо ответа он достал планшетник. Древняя машина долго гудела прежде, чем допустить владельца до своих тайн.
— Вот, — курсор на иконке папки, пара кликов… — Решай сама.
На экран взглянула с опаской.
Первый порыв — возмущение. Он мне ВОТ ЭТО предлагает? Второй… А ведь красиво!
Тела переплелись в объятиях. Чувственно, живо… Маски скрывают верхнюю часть лиц, но двое тянутся друг к другу чуть дрожащими губами. Его рука мягко ласкает грудь с острым торчащим соском…
Паутина из темных веревок опутывает девушку. Невесомая юбка задралась, зацепившись за узел. Белья нет, все видно в подробностях. Но как тянется нога к поперечной веревке в попытке опереться, как изгибается бедро… И эта улыбка ярко-алых губ. И кто здесь жертва?
Темные соски островами выглядывают из белой пены. Она разошлась кое-где и прозрачная вода не скрывает ни аккуратную дорожку кудрявых волос, ни алую плоть, ни изящный пальчик, что погрузился в нежные складочки… Верхней части лица не видно, а рот приоткрыт. Губы вздрагивают, чтобы выпустить сладкий стон…
Да что же это такое? Какой стон? Какие дрожания веревки? Какие ласки? Это рисунки! Неподвижные, статичные… живые.
— Ну и как?
Я не знаю, что ответить. Сердце снова сладко замирает, в а животе тугой клубок и хочется в душ.
— Не знаю…
Вру! Знаю! И плевать, что это откровенное порно.
А, может, все-таки эротика? Рисунки прекрасны, натурщицы — восхитительны! Но признаться Ларсу, что это понравилось? Да ни за что на свете! Я еще от стыда после подвальной выходки не отошла!
— Думай. Тут тебе никто не посоветует.
Я спрятала лицо в ладонях. Раньше все было просто: решение принимали родители, теперь же… даже Ларс не мог этого сделать. Все решения — мои собственные, а верные или нет, кто знает.
— Говоришь, не выдают даже Клану?
— Даже. Настоящее имена известны только владельцу Клуба. Раскрывать инкогнито запрещено как членам, так и моделям.
— И платят хорошо?
— Сначала не очень. Но если придешься ко двору, будешь обеспечена всем необходимым. Это даст тебе возможность подготовиться к Экзамену.
Экзамен! Совсем забыла, что решила его сдавать! И что для новых документов нужны деньги.
Тогда… чего тут думать? И мне даже неинтересно, откуда Ларс знает о Клубе так много.
Выслушав, он кивнул:
— Ложись спать в моей комнате. Я схожу в прачечную, надо твои вещи постирать. Ну, и мои тоже.
Стиральные машины в таких домах не предусматривались. Для нужд жильцов в подвале оборудовались прачечные, где за символическую плату можно было постирать и посушить белье.
Белье! Я покраснела: — Может, я сама? Ночь же, глядишь, никто и не узнает?
— В таком виде? — Ларс окинул меня скептическим взглядом, прерывисто вздохнул и отвернулся: — Нет уж! Тем более что ночной тариф дешевле и там полно народу.
Оставалось только молча смотреть, как он сгребает в корзину мою одежду.
— Это на бережной? — ткнул пальцем в лифчик.
Наверное, после того как я позировала только в белье, а потом устроила невесть что в подвале, стесняться было глупо. И я молча кивнула, подтверждая.
— Ложись спать, вернусь поздно — надо насчет Клуба договориться.
Спрашивать ни о чем не стала. Послушно скользнула под одеяло и закрыла глаза.
Кровать. Чистое белье. Душ. Сытный ужин. Много ли человеку надо, чтобы почувствовать себя счастливым?
Много. Потому что главное — чтобы близкие оставались рядом.
Я закрыла глаза в надежде, что засну и не буду думать. В этот раз усталость оказалась союзником: она позволила отключиться прежде, чем пришли воспоминания.
17
Проснулась от настойчивого писка будильника. И чуть не завизжала, услышав невнятное бормотание.
На полу, на самовязанном коврике спал Ларс. Подмял под себя подушку, укутался в плед, спасаясь от утренней прохлады, и сладко сопел. Зуммер заставил его выругаться и перевернуться на другой бок.
— Ларс, — позвала я, а когда не услышала ответа, дотянулась и потрясла за плечо:
— Ларс!
Он подскочил, дико оглядываясь по сторонам:
— Что? Облава?
И успокоился, увидев меня, сжавшуюся на кровати.
— Что такое? Что-то случилось? А, будильник… Вставай, нужно слинять до прихода родителей.
Я понимала такую спешку. Но отказаться от душа не смогла — за эти дни научилась ценить возможность помыться. Тем более что шла на собеседование. Наверняка попросят раздеться!
От волнения меня потряхивало, не спасала даже горячая вода.
Из ступора вывел настойчивый стук в дверь:
— Ты там не утонула?
— Иду! — выключила воду и завернулась в полотенце. На тумбочке лежала чистая одежда.
При мысли, что Ларс стирал мое белье, пусть и в машинке, стало не по себе. Вчера я стыдилась куда меньше! Но, наверное, от этого чувства придется избавляться. В Клубе оно может только помешать.
— Давай скорей! — на столе уже ждал омлет из сублимата. Специи и парочка поджаренных помидорок делали его вполне съедобным. Вот бы такое в Логово! Но хорошие сублимированные продукты стоили дороже лапши, которую почему-то называли бич-пакетами. Тайна названия терялась в веках, но прикипело оно намертво.
— Давай-ка я тебя загримирую, — Ларс со вздохом кинул взгляд на часы. — Не хочется пешком тащиться. Далеко и долго, а мне еще на работу.
Я подчинилась. Хоть какое-то время не решать самой!
А Ларс принес коробку из-под обуви, полную всяких теней, пудры, карандашей для век…
— Я, конечно, не визажист, так что… что получится.
Получилось великолепно! Из зеркала смотрела молодая женщина, лет на пять старше меня настоящей, причем Ларс не накладывал ни тональник, ни пудру. Просто нанес где-то линию, где-то мазок… Он не наносил макияж — рисовал, используя вместо холста лицо.
— Главное, руками не трогай! — он убрал следы «преступления» и настучал на домашнем компьютере записку для родителей. — Все, до вечера меня искать не будут, сказал, что на работе. Готова? Тогда — вперед!
Идти по улице было странно. Спокойно влиться в людской поток, втиснуться в вагон монорельса. За проезд заплатил Ларс, но вышли мы на две остановки раньше, на случай, если решат отследить его передвижения.
— Сюда! — указал он на дверь самого обычного офисного здания. Лифт поднял на тридцать первый этаж и распахнул створки с легким звоном.
Дверь кабинета открыл невысокий подтянутый мужчина в идеально сидящем костюме. Посторонился, пропуская внутрь, и нажал кнопку автоматического замка.
— Нам же не нужны свидетели, не так ли?
От этих тайн стало не по себе и чтобы скрыть волнение, я огляделась.
Обычный офис со стандартной модульной мебелью. Столы, стулья, шкафы… Не вписывался только диван: большой, из черной кожи. А может, заменителя, кто его разберет.
— Это она? — я насторожилась. Все же неприятно, когда о тебе говорят в третьем лице.
Ларс только кивнул в ответ и подтолкнул в спину, заставляя сделать небольшой шаг.
Мужчина наклонил голову:
— Интересный мейкап. Может, умоетесь? — он кивнул на шкаф.
Я послушно распахнула створки и ахнула: за дешевым пластиком, замаскированным под дерево, скрывался шикарный салон красоты!
Большое зеркало с подсветкой, маленькое — увеличивающее. Полочки забиты пробниками брендовой косметики, я о такой даже мечтать не могла!