Сеффи снова кивнула, но не ответила.
— Сеффи, солнышко, мне за тебя тревожно. У тебя все хорошо?
Она помотала головой:
— Сейчас нет, но будет.
Я посмотрела на нее и сильно засомневалась. Сеффи всегда была готова встретить жизненные трудности лицом к лицу и ринуться в драку, но сейчас было видно, что она совершенно истощена и вымотана. Искорка в ней погасла.
— Как там Минерва?
Я невольно отвела взгляд. И сразу поняла, что не стоило. Надо было смотреть Сеффи прямо в глаза.
— Она меня ненавидит?
— Она несколько сердита, — осторожно ответила я. — Но ничего, остынет.
— Сомневаюсь. — Сеффи вздохнула. — Она тебе рассказывала, за что злится на меня?
— Без подробностей, — призналась я. — Она говорит, что сказала тебе что-то по секрету, а ты этим воспользовалась. Против нее?
— Я ничем не пользовалась против нее, — возразила Сеффи. — Против себя — возможно, но против нее — нет. У нее из-за меня были неприятности?
— С работы ее не выгнали, хотя к тому шло, если ты это имеешь в виду, — сказала я. — Она считает, что никто, кроме нее, не знает точно, откуда у тебя эта информация. Однако начальник задавал ей кое-какие вопросы. Минни боится, что в ближайшее время ей еще одну передовицу не поручат.
— Если бы она меня возненавидела, я бы ее поняла, — проговорила Сеффи.
Что я могла на это ответить? Ничего.
— Можно я тебе кое-что скажу? — спросила Сеффи после долгой паузы.
— Я слушаю.
— Я… я люблю тебя, мама. Ты же это знаешь, правда? — неожиданно сказала Сеффи.
На глаза мне тут же навернулись слезы. Я отвернулась и ущипнула себя за переносицу — я всегда так делаю, когда начинается мигрень, — но не помогло. Слезы грозили вот-вот хлынуть. Я достала салфетку, высморкалась и пробормотала:
— От этой пыльцы я с ума сойду.
Когда глаза высохли, я увидела, что Сеффи улыбается мне. Она смотрела на меня так, словно впитывала в первый и последний раз. Не знаю, как еще это описать. Вид у нее был такой, будто она со мной прощается.
— Сеффи, ласточка, пожалуйста, позволь мне помочь тебе! — взмолилась я.
— Нет, мама. Сейчас ты ничего не сможешь для меня сделать, — тихо произнесла Сеффи. — И никто не сможет.
Глава 62 ∘ Мэгги
Я ужасно волнуюсь за Сеффи. После той истории в торговом центре она почти перестала разговаривать. Сидит у себя или в гостиной и держит Калли на руках так, словно боится выпустить. И выражение ее лица меня пугает. Такое печальное, что сердце разрывается. Такое неподвижное, что я сама каменею, когда смотрю на нее.
Горе словно заперто в ней, и ему никак не выйти наружу. И каждая неудача, каждое слово лишь толкают Сеффи все вниз, вниз, туда, где до нее еще труднее достучаться. Я позвонила своему врачу, он пришел по моей просьбе осмотреть Сеффи. Сеффи не упрекнула меня ни словом. Позволила врачу осмотреть себя, ответила на его вопросы, но не накричала на меня за то, что лезу не в свое дело, а я думала — накричит. Не напустилась на меня за вмешательство в ее жизнь. Не разбушевалась, не закатила скандал — а я так этого хотела, так на это надеялась.
Сеффи не сказала ни слова.
Доктор Моссоп сказал нам, что у нее послеродовая депрессия, и посоветовал свежий воздух, физические упражнения, клубы для мам и детей и легкие транквилизаторы. Сеффи от всего этого отказалась. Она кивнула и сказала: «Да, доктор», как положено, но стоило ему выйти за дверь, как его рекомендации и рецепты полетели в мусор. Я вытащила их оттуда и отоварила в ближайшей аптеке, а потом положила лекарства на кровать Сеффи, чтобы она их точно увидела. Через час я обнаружила нераспечатанные пузырьки в мусоре. Тогда я сдалась. Не стану же я заталкивать их силой ей в горло — и, честно говоря, я не убеждена, что они ей нужны. Транквилизаторы и антидепрессанты многим помогают пережить день, когда у них нет больше ничего, но у Сеффи есть красавица-дочь и все, ради чего стоит жить. Жаль, что я не знаю, как донести это до нее.
Вчера днем заходил Джексон с Сонни и Носорогом. Не успела я открыть дверь, как поняла, что они принесли плохие новости.
— Сеффи дома? — спросил Джексон.
Поскольку Сеффи с Калли на руках спускалась по лестнице у меня за спиной, вопрос оказался ненужным.
— Сеффи, можно с тобой поговорить? — спросил Сонни.
Она жестом показала на дверь в гостиную и ушла туда следом за ребятами. Я нервно помялась на месте, не зная, надо ли оставить их одних или проявить настырность и тоже пойти в гостиную. После всего произошедшего я склонилась ко второму варианту.
Когда я вошла, оказалось, что Сеффи стоит поодаль, у окна. Она все так же держала Калли на руках, и дневное солнце, лившееся в окна, окружало Сеффи и Калли золотым ореолом. В этот миг Сеффи была ошеломляюще прекрасна, словно Мадонна с младенцем с картины великого мастера Возрождения. Сонни, Джексон и Носорог стояли в моей гостиной и переглядывались. Носорог, который, насколько я знала по рассказам Сеффи, почти никогда не подавал голоса, подошел и положил руку ей на плечо. Она удивленно поглядела на него.
— Сеффи, я хочу, чтобы ты знала: я был против, — тихо сказал он.
Тогда Сеффи повернулась лицом к Джексону и Сонни. Я стояла у двери, всеми забытая.
— Джексон, ты хочешь что-то мне сказать? — спросила Сеффи.
— Сеффи, мы не можем больше выступать с тобой, по крайней мере пока. Нас никто не пригласит, если ты будешь у нас вокалисткой.
Сеффи промолчала.
— Это не навсегда, — сказал Сонни. — Подождем, пока шум не уляжется.
Носорог с отвращением покосился на Джексона и Сонни, а потом обратился к Сеффи:
— Они боятся, что нас всех линчуют, если мы выйдем на сцену вместе с тобой. Думают, ты сейчас вне закона, и боятся, что ты и их за собой утащишь.
— А ты сам что думаешь, Носорог? — спросила Сеффи.
— Думаю, они ведут себя как говнюки, но они победили меня большинством голосов.
Сеффи нежно погладила Носорога по щеке, едва касаясь кончиками пальцев.
— Спасибо, — сказала она и улыбнулась, когда его лицо залилось густо-алой краской.
Вроде бы Сеффи говорила мне, что Носорог относится к ней хуже всех в группе. Она совершенно точно говорила, что за все это время он и пяти фраз ей не сказал. Должно быть, я что-то неправильно поняла.
— Сонни, ты согласен с Джексоном? — спросила Сеффи, глядя на него в упор.
К моему удивлению, Сонни тут же весь побагровел. Его взгляд метнулся прочь от Сеффи, он лихорадочно придумывал, что сказать.
— Это же ненадолго, — промямлил он. — Ты, наверное, сможешь продолжать репетировать с нами…
— Ясно, — только и сказала Сеффи.
— У нас нет причин больше не видеться! — взмолился Сонни. — У нас всех. Мы… я по-прежнему хочу, чтобы ты… была с нами.
— Но не настолько, чтобы встать на мою сторону, — ровным голосом проговорила Сеффи.
— Ничего личного… — встрял Джексон.
— Еще бы. — Сеффи пожала плечами. — Не беспокойся, я все понимаю.
— Когда вся эта ерунда уляжется, мы с радостью примем тебя обратно. — В голосе Джексона звучало отчаяние.
— Уйдите, пожалуйста, — сказала Сеффи. — Я очень устала.
Она повернулась и снова уставилась в окно. Я тут же шагнула вперед, чтобы выпроводить этих слизняков из моего дома.
— Она даже не дала нам ничего объяснить, — пожаловался Джексон в прихожей.
— Мы с Сеффи все прекрасно поняли, — ответила я, когда они остановились у двери. — Хорошо, что Сеффи теперь знает, что у нее за друзья.
— Войдите в наше положение, — сказал Сонни.
— Ни за что. У вас даже не хватило вежливости спросить у Сеффи, действительно ли она сделала все то, в чем ее обвиняют, — с отвращением парировала я.
У Сонни сохранились крохи благородства — вид у него стал пристыженный. А Джексон только надулся и выпятил челюсть, словно обиженный школьник. Этому мальчишке требовался вразумляющий шлепок по одному месту, и руки у меня так и чесались ему это обеспечить.
Я повернулась к другому парню.
— Это ведь ты Сонни? — спросила я на всякий случай, чтобы не устроить взбучку не тому.
Он кивнул.
— Я думала, вы с Сеффи в этой вашей группе дружите больше всех, — заметила я.
— Так и есть. Точнее, мы были… — начал Сонни.
— И ты вот так это показываешь? Чуть припекло — и ты бежишь, как заяц, да?
— Нет, вы ошибаетесь, это только пока все не уляжется… — Вялые протесты Сонни тут же сдулись.
— Настанет день, когда кто-нибудь ударит тебя ножом в спину точно так же, как ты сейчас обошелся с Сеффи, — сказала я ему без обиняков. — Только в твоем случае много усилий не потребуется — ты совсем бесхребетный, и нож пройдет насквозь.
Джексон посмотрел на меня исподлобья. Носорог буравил взглядом Джексона и Сонни. А Сонни поглядел мне прямо в глаза — и было видно, что он не собирается оправдываться. Должна воздать ему должное — он проглотил то, что я ему сказала.
— А теперь все вон отсюда. И не возвращайтесь.
Они молча потянулись за порог. Я захлопнула за ними дверь. Все газетные заметки, все журнальные статьи поливали бедную Сеффи позором. Приходила ее мать, уговаривала Сеффи не ломаться под ударами судьбы. По-моему, Сеффи это по крайней мере услышала. Но она не хочет обсуждать, что она думает и что чувствует. И постоянно моет руки. И перед едой, и после. И даже перед тем, как взять Роуз.
Утром я спросила:
— Сеффи, когда мы с тобой сядем и поговорим про Джуда?
— Вашего сына не повесят за убийство Кары Имега. О чем тут еще говорить? — спросила Сеффи.
После чего снова замолчала. Посмотрела на Калли, которую держала на руках, — все тем же странным, немигающим, ничего не выражающим взглядом.
Мне за нее тревожно.
Не просто тревожно. Страшно.
Глава 63 × Джасмин
Я чувствую себя полной неудачницей. Сеффи так отчаянно страдает, а я не знаю, что ей сказать. Не знаю, как достучаться до нее. И мне страшно. Минерва всегда была самой сильной из моих дочерей, той, что всегда приземляется на обе ноги. Но Сеффи… Сеффи слушается сердца, а не разума. Я отпустила ее в пансион Чиверс, потому что думала, что жизнь вне дома поможет ей стать крепче. Ей придется полагаться на себя и больше ни на кого. Я думала, она лучше узнает жизнь и людей, если вырвется из тесного кружка своих приятелей из Хиткрофта. И так и получилось.