– Я ей о том же сказал, но она не хочет писать.
– Она была пьяна?
Томми задумался.
– Может быть, но говорила убедительно.
Фэйми была озадачена.
– Может быть, она тоже решила уволиться. Она оставила свой номер?
– Ага. А еще сказала, что сама к тебе приедет.
Они свернули на дорогу, ведущую к дому Фэйми, и тут же увидели парочку телевизионщиков на углу.
– Может, Софи и не стоит здесь появляться, – заметила Фэйми. – Я позвоню ей.
Когда они проезжали мимо ее подъезда и толпы журналистов, никем не замеченная Фэйми показала им средний палец.
24
Час спустя Фэйми стояла на Тоттенхэм-Хай-роуд с двумя стаканами кофе со льдом и оглядывалась в поисках двери квартиры 235В. Она убедила Софи – голос которой показался ей усталым – остаться дома, пообещав, что сама к ней приедет. Фэйми решила, что кофе будет кстати.
Выйдя из метро на станции «Севен-Систерс», она купила бейсболку у уличного торговца и натянула ее до самых солнечных очков. «Это паранойя», – пробормотала про себя. Вроде бы ее фотографии нигде не появлялись – только имя. Она поймала свое отражение в витрине супермаркета – дешевая синяя кепка выглядела нелепо, но узнать в ней Фэйми Мэдден было невозможно.
Квартира 235В располагалась над китайским рестораном. Входная дверь была закрыта, жалюзи опущены. Подносы с фольгой, застывший соус и выброшенные ребрышки покрывали тротуар. Фэйми задержала дыхание.
Кнопки домофона были без имен жильцов, так что Фэйми нажала на вторую, надеясь, что угадала. Дверь пискнула, и Фэйми вошла. На пороге валялась куча бумажной рекламы. Через один пролет лестницы она оказалась у двери с нацарапанной на ней большой буквой «А». Дальше по коридору оказалась вторая дверь, из которой выглянула Софи Арнольд и помахала ей рукой.
– Принесла тебе холодный кофе, – сказал Фэйми.
– Спасибо. Заходи. И извини за беспорядок.
– Не беспокойся. Я же не твоя мать.
Фэйми вошла в квартиру. Никакого беспорядка. Гостиная-студия с угловой кухней, небольшой диванчик, кресло, два деревянных стула, на одном из которых заряжался ноутбук. На стене две небольшие гравюры в рамках – старинные карты – и семейное фото в позолоченной рамке над электрическим камином. Открытая дверь вела в полутемную спальню. Чистая раковина, никаких тарелок или чашек, ожидающих, пока их помоют. Два маленьких окна распахнуты настежь, и запах ресторана уже наполнил квартиру.
– Надеюсь, тебе нравится китайская еда, – сказала Фэйми.
– Раньше нравилась…
Софи явно была поглощена какими-то мыслями.
– Где обещанный беспорядок? – спросила Фэйми, оглядываясь по сторонам. – Как по мне, здесь чертовски чисто.
– Мусорное ведро переполнено. А одежду я засунула за диванные подушки.
Софи было двадцать шесть, вьющиеся светлые волосы и стройная фигура. Просторная хлопковая пижама. Томми был прав насчет алкоголя: Фэйми почувствовала запах.
– Похмелье?
Софи поморщилась:
– Слегка.
Она села в кресло, а Фэйми – на диван.
– Томми сказал, что ты позвонила ему в четыре утра.
Софи кивнула и опустила взгляд:
– Только к этому времени смогла набраться смелости и позвонить. И джин мне в этом помог.
– Джин всегда помогает. Только ты ему ничего не сказала.
– Хотела тебе рассказать.
– И о чем?
Софи уставилась на стаканчик с кофе. Руки ее дрожали. Она откашлялась.
– Я боюсь.
Фэйми ждала продолжения, но Софи лишь сделала глоток.
– Мы все боимся, Софи, – начала она, но та покачала головой.
– Дело не в этом. – Она сделала несколько глубоких вдохов.
«Пытается унять боль и собирается с духом что-то сказать». – Фэйми начала волноваться за девочку.
– Софи?
– Я беременна, – выпалила она.
Фэйми была поражена, но хранила молчание. Интонация Софи подсказывала, что это еще не все. Еще один глубокий вдох.
– Я беременна, – повторила она, – и… отец – Сет. Был отцом.
Она подтянула ноги к груди, обхватила их руками и заплакала.
У Фэйми голова пошла кругом. Сет и Софи. Сет и Софи? О господи. Она села на подлокотник кресла рядом с Софи и обняла ее, ожидая, пока утихнет плач. Это дало ей несколько секунд. Несколько секунд, без которых она уже бы проклинала Софи и Сета как шлюху и кобеля. Несколько секунд, за которые она поняла, что не имеет права злиться, не имеет права обижаться.
– Боже мой, бедняжка, – прошептала она Софи на ухо. – Мне так жаль.
В конце концов, Софи достаточно успокоилась, чтобы заговорить:
– Я не знала, с кем поговорить. Я чувствую себя такой одинокой. А потом я прочитала в газете о тебе и Сете. – Снова слезы. – Следующей буду я, это точно. И я не знаю, что делать.
Фэйми взяла ее за руку:
– Я видела тебя на похоронах. Господи, тебе, наверное, было трудно. Я сама не смогла там оставаться, так что пришлось уйти.
– Я заметила, как ты уходила, – сказала Софи. – Я так хотела пойти с тобой, но мне не хватило смелости. И Амаль заметил бы – я знаю, он бы заметил. Он все время смотрел на меня…
Фэйми немного отодвинулась, чтобы видеть заплаканное лицо Софи.
– Подожди. Ты знала Амаля Хуссейна?
Руки Софи снова начали дрожать.
– Конечно. Мы встречались несколько раз.
Фэйми почувствовала, как внутри ее зарождается страх.
– Ты все еще работаешь, Софи?
Она кивнула.
– Тогда ты знаешь, что Амаль – член Аль-Джихада и что он исчез, верно?
Еще один легкий кивок.
– Полагаю, ты ничего не сказала полиции, и это еще одна причина, по которой я здесь, – вздохнула Фэйми.
Софи поднялась с кресла и прошла на кухню. Налила воды, которую выпила за три глотка. Фэйми изучающе посмотрела на ее живот – пока ничего не заметно.
– Не сказала… Но есть еще одна причина, по которой я хотела поговорить.
– Господи, еще что-то?
Софи указала на ноутбук на кухонном стуле:
– Он принадлежит Сету. И я знаю пароль.
Фэйми уставилась на ноутбук. Маленький, черный, с логотипом производителя, который она раньше не видела. Совсем недорогой. Типичный выбор Сета.
– Что там? – спросила Фэйми, не на шутку испугавшись. – Что ты нашла?
– Я хотела дождаться тебя.
– Это я поняла, но…
– Я хотела дождаться тебя, Фэйми, потому там твои фотографии.
25
Фэйми мерила шагами комнату. Для алкоголя было слишком рано, и она не курила с момента беременности, но сейчас хотелось и того и другого. Софи наблюдала, как она нарезает круги.
– Сколько фотографий?
– Восемь.
– Насколько там все плохо?
– Хочешь посмотреть?
– Сначала ответь! Потом я посмотрю.
– Кажется, ты переодеваешься. Снимаешь джинсы, надеваешь платье. Синее с белыми полосками. Судя по всему, в его квартире.
– По твоему описанию все вполне невинно.
– На одной ты голая, на трех – с голой грудью.
– Боже, какой же сволочью он был! – Фэйми ударила рукой по стене. – Он их сохранил. Я помню, что он их «удалял», но на самом деле он хранил их все это время. Ублюдок.
Софи открыла ноутбук и нажала несколько клавиш.
– Откуда ты знаешь пароль? – спросила Фэйми. – Я свой никогда никому не говорила.
– Потому что я его устанавливала. Сет предложил использовать три первых слова национального гимна. – Она повернула экран к Фэйми: – Вот. Смотри.
Фэйми опустилась рядом с Софи, передвигая курсор мыши между фотографиями, разворачивая их. Проклятье. Описание, данное Софи, было клинически точным. Это не было порнографией, хотя обнаженное фото было неприятно гинекологическим. С остальным она могла смириться.
– Есть еще какие-то?
– Твоих нет.
– А твои?
– Немного, – кивнула Софи.
– Ты о них знала?
– Он сказал, что удалит их.
– Звучит знакомо. Кто-нибудь еще, осмелюсь спросить?
По лицу Софи было ясно, что да.
– Трое. Тебя больше всего заинтересует последняя.
На экране появилась улыбающаяся женщина, принимающая душ. Это была Мэри Лоусон.
Фэйми недоверчиво фыркнула. Она долго смотрела на фото, постукивая пальцами по боковой стороне ноутбука. В конце концов, она отвернулась.
– А две других?
Софи показала остальные фотографии. Обе темнокожие, обе голые, обе смущаются.
– У нас тут настоящий соблазнитель, – сказала Софи почти шепотом. Фэйми чувствовала боль в каждом слове.
– Что ж… Во-первых, мы с тобой вляпались в серьезное дерьмо. Но, во-вторых, если там нет ничего интересного, кроме этих развратных фотографий, полиции не нужно это видеть. Что там еще? Ты смотрела? Пожалуйста, скажи мне, что никакой информации о брате-террористе.
Софи открыла несколько папок:
– Похоже, он использовал этот компьютер как хранилище. Шестнадцать документов, и все они содержат статьи, написанные им для нашего сайта. Все они датируются с сентября прошлого года, когда он купил ноут, по март этого года. За последние три месяца ничего нет.
– Когда был сделан снимок Мэри? – спросила Фэйми.
– Двадцать шестого февраля прошлого года.
Фэйми опустила голову.
– Мы расстались двадцать седьмого – в мой день рождения, так что я запомнила дату. Я думала, что это было обоюдным решением, но на самом деле он трахался со своей начальницей. Бросил меня ради женщины постарше.
– Скотина. Он, должно быть, намеренно сохранил фотографии.
– По крайней мере, мы попали в список избранных, – Фэйми закатила глаза.
– Еще кое-что, – сказала Софи. – Последний документ он пересылал Мэри, и смотри, что там за приписка.
Фэйми прочитала вслух:
– «Привет, М. Вот статья о президенте, которую ты просила. Последняя перед нашим режимом тишины. Следующая будет в рукописном виде». – Она взглянула на Софи. – И это последний документ?
– Да.
– Больше никаких фотографий старух в душе?
Софи вымученно улыбнулась:
– Ни одной.
– Значит, с марта никакой переписки. По договоренности.
– Должно быть, в марте они начали свое новое расследование. И оно требовало электронного молчания. – Софи закрыла ноутбук. – Итак, что нам с этим делать? Я хотела удалить фотографии, как только увидела их, но испугалась. Что думаешь?