– Одну минуту, – шепнула она Чарли.
Хантер продолжала говорить:
– Я получила отчет от офицеров, которые ездили на Боксер-стрит.
Фэйми почувствовала прилив адреналина в усталом теле.
– И?
Стук сердца.
– Мисс Мэдден, я рассказываю вам это конфиденциально, чтобы показать, насколько серьезно мы относимся к вашей истории и вашей безопасности.
– Понятно, – нетерпеливо сказал Фэйми. – Что в отчете?
– Они провели операцию. В доме двадцать шесть живет женщина, по всей видимости, одна. Сказала, что знает Хари Роя, что он когда-то посещал ее уроки боевых искусств. – Хантер тщательно подбирала слова. – Его машина и правда припаркована на Боксер-стрит, но, со слов женщины, в том районе живет много студентов. – Хантер замолчала.
– Это все? – Фэйми почувствовала разочарование.
– Они все еще наблюдают за домом.
– Они заходили внутрь?
– Это вся информация, какая у меня есть, мисс Мэдден.
– Как-то неубедительно.
– А чего вы ждали?
– И это все, да?
– Как я и сказала…
– У вас есть зацепки получше?
Хантер поняла, что Фэйми собирается повесить трубку.
– Вы можете мне не верить, мисс Мэдден, но я воспринимаю вас серьезно. И после того, что случилось сегодня, я уверена, что и другие тоже будут.
Чарли дергала Фэйми за рукав:
– Слишком долго. Идем.
Они вернулись к эскалатору. Хантер все еще выспрашивала, где они, когда сигнал пропал. Фэйми и Чарли вернулись к машине.
– У тебя все еще превышен алкоголь в крови, – заметила Фэйми.
– Это риск, на который нам придется пойти, – сказала Чарли, забрасывая в рот две мятные конфеты. – Я буду осторожна. Куда мы едем? – Она завела машину.
– Ковентри, – решила Фэйми.
49
03:30
То немногое, что Хари взял с собой на Боксер-стрит, лежало в рюкзаке. Он был готов к побегу. Он прошелся по комнате на втором этаже. Свет выключен, шторы задернуты, но каждые несколько секунд он осматривал дорогу через небольшую щелку. И каждые несколько секунд он видел в одной и той же машине тех же полицейских в форме.
Как только полиция начнет действовать, начнут действовать и они. Хари боролся с нарастающим чувством паники. У него не было плана побега, он не знал, как обезопасить своих сестер, и не знал, как снова связаться с женщиной из «АйПиСи». Он представил, как выходит из дома и садится в полицейскую машину. Представил, как рассказывает им о Биничи и Коллинзе, о мертвом Заке, спрятанном где-то в доме, и о своей семье, находящейся в опасности. Затем он представил, сколько времени потребуется лидеру, чтобы отдать приказ о казни его сестер. Ответ: совсем немного.
Он снова выглянул из-за шторы.
В доме было тихо. Время от времени Хари улавливал шепот или легкие шаги. Иногда трещал счетчик Гейгера, и этот звук давал понять Хари, в каком лихорадочном состоянии был лидер. Его одержимость радиоактивностью продолжалась. Если, рассуждал Биничи, их враги однажды применили радиационное поражение, то они непременно попробуют сделать это снова. И он будет готов. Щелчки стали для Хари неожиданным утешением: каждый напоминал о его единственном успехе – как ему удалось одурачить Биничи и Коллинз.
Щелк.
Обманул тебя.
Щелк.
Продолжаю обманывать.
Щелк.
И обману тебя снова.
И щелчки становились громче. Биничи, возможно вместе с Коллинз, поднимался наверх. Хари продолжал стоять у окна. Двое полицейских, одна машина без опознавательных знаков, никакого движения. Когда Биничи появился у него за спиной, Хари сделал шаг в сторону. Он почувствовал запах розового мыла, которым пользовался лидер, и удивился, когда тот успел позаботиться о личной гигиене.
– Без изменений, – пробормотал Хари. – Надо полагать, они не скоро отсюда уедут.
– Что ж, мы не можем ждать, – прошептал Биничи. Коллинз стояла рядом с ним. – Либо мы уходим, либо они уезжают. Все камеры наблюдают. Лондонские граждане скоро будут в пути. Им сказали – в восемь, и они будут здесь в восемь. Уже слишком поздно что-то менять, и мы все равно не можем с ними поговорить.
Щелк.
– В таком случае, – сказала Коллинз, – мне придется что-нибудь придумать.
– Буду весьма признателен, – сказал Биничи.
До четырех было время Хари дежурить, потом заступал Биничи. В шесть все трое снова собрались у окна. Солнце вот-вот должно было появиться над домами напротив, высоко над ними тянулись неподвижные нити оранжевых облаков. Впереди еще один душный день. Хари снова окинул взглядом дорогу: его разбитая машина, огороженная полицейской лентой, и с каждой стороны припарковано еще по машине, полицейские. А в дальнем конце Боксер-стрит – оживленный перекресток, на котором движение не останавливалось даже ночью. Именно здесь они ожидали появления лондонской ячейки.
– Копы все там же, без изменений, – сказал Биничи.
Коллинз принесла кофе и фрукты.
– Сколько их приедет? – спросила она.
– Мне сказали, пятеро.
– Я освободил место, – сказал Хари, – но у нас нет кроватей.
– Они здесь ненадолго, и для сна времени не будет.
Мимо дома протрусили двое ранних любителей утренних пробежек. Хари заметил, как один из полицейских проводил их взглядом. Он был светлокожим, бородатым и бодрым, а его напарника почти не было видно. Шесть машин проехали мимо, еще три отъехали с парковочных мест. Полицейский все записывал и фотографировал.
Хари взял кофе. Он решил говорить как можно меньше, полагая, что если паузы будут достаточно долгими, то Коллинз расскажет, что она придумала. Он знал, что на нее лучше не давить. Биничи ушел. Когда они услышали его шаги на кухне внизу, Коллинз села на пол, скрестив ноги, и потянула Хари за джинсы. Он посмотрел вниз.
– Я кое-что придумала, но хочу заставить его ждать, вот и все, – сказала она. – Знаешь, он, конечно, гений. Его план будет впечатляющим, и, несомненно, сработает. Просто он еще и полный урод. Может, эти характеристики взаимосвязаны.
Оторвавшись от окна, Хари сел рядом с ней.
– И ты знаешь, каков план? – Он старался говорить уверенно, но получилось слишком легкомысленно, как будто они планировали пикник.
Коллинз покачала головой:
– Нет. Я не знаю ни нашей цели, ни других. Может быть, торговый центр? Кинотеатр? Школа? Господи, надеюсь, это не школа.
По спине Хари побежали мурашки.
– Поблизости четыре частные школы, – продолжала она. – Состоятельные дети. Дети банкиров. Евреи. Будет впечатляюще. Ну, если ты вообще справишься.
Так вот оно что.
– А ты справишься? – спросил он.
Она задумалась.
– Если будет нужно. А ты?
Он пожал плечами:
– Пока не знаю. Но пойду за тобой.
– Хорошо.
– Ножи? – спросил он.
– По-видимому. Может, грузовик. Зависит от того, что принесут с собой лондонцы.
Хари почувствовал, как подступает тошнота. Ему нужен был воздух.
– Если только нас всех не арестуют, как только они сюда приедут, – сказал он.
Коллинз придвинулась ближе.
– Я тут вот что придумала. Твоя машина все еще стоит на дороге. Я выхожу, начинаю ковыряться в обломках – копы не смогут устоять. Когда они оба подойдут, я смогу отвлекать их достаточно долго. Если лондонцы окажутся пунктуальны, то когда они приедут, оба полицейских будут рядом со мной. Вы впустите их. Вот и все. Таков план.
В этом была некоторая логика. Могло сработать. По крайней мере, пока полицейских всего двое.
– Но полиция знает, что это моя машина, – заметил он.
– Знают. Сами мне об этом сказали.
– Они будут искать меня в общежитии. И дома тоже. Когда они меня не найдут, то наверняка вернутся сюда.
– Зачем им возвращаться? Они здесь уже были.
Слишком много он сказал. Хари бросил быстрый взгляд на дорогу, чтобы скрыть неловкость. Никаких изменений.
– Ты рассказала им, что я был на твоих занятиях. И что я был ужасен – кстати, спасибо за это. Они захотят проверить все еще раз. – Коллинз неуверенно пожала плечами, и он продолжил говорить: – Кто, по их мнению, жил здесь с тобой?
– Том Джаррод. Это имя Биничи написал в договоре на аренду.
– Может, пора рассказать ему о твоем плане?
Она посмотрела на часы.
– Почти. Но есть еще кое-что…
– Продолжай.
Коллинз явно было неловко – Хари такой ее никогда не видел.
– Сегодняшняя ночь опасна для меня, – наконец сказала она. – Перед важной операцией мужчины становятся… требовательными. Я не знаю этих новоприбывших. И после того, что произошло ранее, я поняла, что и о Биничи ничего не знаю. Так что мне придется сказать, что эту ночь я проведу с тобой. И потом действительно остаться в твоей комнате. Никакого секса не будет, но им об этом знать не нужно.
Хари почувствовал, что краснеет.
– Со мной? – удивился он. – Но ты же можешь постоять за себя, Сара.
– Могу. Поверь мне, еще как могу. Но я слышала столько плохих историй. И так будет проще всего. – Она пристально посмотрела на него. – Это больше не притворство, Хари. Это революция. И произойдут ужасные события. Это, – она обвела рукой комнату, – было притворством. Но скоро станет чертовски страшно, поэтому, если мы можем облегчить себе жизнь, мы должны это сделать. Я доверяю тебе. Так что ты присматривай за мной, я буду присматривать за тобой. Comprende?[22]
– Comprende, – ответил он.
50
07:57
Натянув халат и переобувшись в шлепки, Сара Коллинз вышла из дома номер двадцать шесть, повернула направо и направилась к разбитой машине Хари. На машину полицейских она внимания не обращала. Если она все сделает правильно, они сами пойдут за ней. Она перешла дорогу в неположенном месте, чтобы стать как можно более заметной: красной революционной тряпкой для фашистского быка. В большинстве домов окна уже были открыты настежь, и по всей улице разносились звуки семейных завтраков: музыка, голоса, телепередачи, радио, журчание воды и звон тарелок, пылесосы – шум жизни.