Биничи молчал, и Хардин тоже. Между ними был крест из трех больших средневековых гвоздей. В соборе воцарилась тишина. Милли и Амара прижались друг к дружке. Он видел, как Биничи что-то говорит. Микрофон звуков не уловил, но Хари мог догадаться, что это были за слова. Он затаил дыхание.
Затем Биничи сделал выпад, ударив Хардина под ребра. Шокированный, мучительный выдох священника раздался из динамиков собора. Прихожане закричали и повскакивали на ноги. Когда священник пошатнулся, Биничи подхватил его, держа одной рукой, а другой нанес удар по яремной вене. От взмаха ножа кровь дугой растеклась по гобелену, ноги и облачение Христа окрасились в багровый.
Шок. Недолгая тишина, за которой последовали разрозненные вскрики. Затем раздался скрежет отодвигаемых стульев. Хари рванул вперед. Единственный момент, когда преимущество было за ним.
Он обогнул колонну.
Проигнорировал сестер.
Оттолкнул бабушку с дороги.
И воткнул нож в шею Амаля Хуссейна.
83
Все произошло одновременно.
Страх. Радость. Ужас. Хуссейн упал на колонну, его нож со звоном ударился о мрамор. Одной рукой он вцепился в камень, а другой в шею. Между его пальцев текла алая кровь. Хари пнул его по ногам, и тот соскользнул на пол.
– Угадай что, – прошептал ему на ухо Хари. – Это все-так был ловкий трюк.
Хари решил, что свирепый взгляд Хуссейна выражал ярость и унижение, но не стал уточнять. Тот все равно не смог бы ответить.
Бабушка присела на корточки, прикрывая девочек. Они переводили взгляд с Хари на Хуссейна и обратно. На их лицах страдание, растерянность и удивление. Хари упал на колени и обнял всех троих. Голова была ясной, мысли неслись вскачь, он едва уловил знакомые запахи грушевого мыла и клубничного шампуня. Он не знал, что будет делать, у него не было плана. Теперь он по-настоящему в опасности. Если другие граждане видели, что он сделал, ему не выбраться. И его семье тоже. Он даже попытался осознать, что убил человека. Но этот человек грозился убить его сестер. Теперь пошел новый отсчет.
– Держись рядом, бабуль, и вы, девочки. Я нас вытащу.
В глазах испуг и тысяча вопросов, но они не задали ни одного, только три быстрых кивка.
Собор наполнился криками. Мужчина и женщина из первого ряда сделали несколько шагов вперед, чтобы помочь раненому священнику, но их оттащили назад. Священник был мертв, убийца вытирал нож о его облачение. Тогда они присоединились к толпе, спешащей к выходу. Те, кто находился в середине рядов, начали подталкивать тех, кто был по краям, чтобы они двигались быстрее. Кто-то лез через спинки стульев. Началась давка. Молодая женщина в джинсовой юбке вскрикнула, когда мужчина в ярко-желтой футболке навалился на нее и они оба рухнули на пол. Раздался треск. Было невозможно понять, дерево это или кости. Мужчина поднялся на ноги, женщина скрючилась, обхватив голову руками, ожидая, что ее затопчут. Пожилой мужчина с приколотыми к пиджаку медалями наклонился, чтобы помочь ей встать, но она не отреагировала.
У стеклянной стены толпу поджидали шестеро граждан с широко раскинутыми руками, в которых, точно мечи, были зажаты ножи. Сидевшие на задних рядах прихожане первыми осознали опасность, оттесняя назад толкающих их в спины. Люди оказались зажаты. Покрасневший мужчина в рубашке цвета хаки, высоко подняв голову, отталкивал впереди стоявшего человека, пытаясь высвободить себе хоть какое-то место. Многие теряли равновесие.
Крики и вопли, усиленные акустикой собора, стали громче. Теперь все знали, что за их спинами было двое убийц, а еще шестеро позади. Мэр города, оказавшийся на передовой, встал, прикрыл собой жену и поднял стул, защищаясь от наступающего Камрана. Но тот с легкостью выбил стул у него из рук, притянул мужчину к себе и вонзил нож ему в сердце. Мэр упал. Коллинз убила его жену.
Передняя линия снова сделала шаг назад, не обращая внимания на людей позади.
Грегор, широко ухмыляясь, ударил высокую блондинку. Она успела отпрыгнуть назад: порез на груди был неглубоким, но ее белую блузку залило красным. Прежде чем Грегор успел с ней закончить, его сбили с ног и уложили на пол. Седовласый мужчина в серой мантии, стоявший у книжного киоска, набросился на Грегора и нанес ему несколько ударов по лицу и шее, нож отлетел под стулья. Но сзади подобрался Рыжий, нанес священнику три удара ножом в спину и отбросил тело. Грегор вскочил на ноги, кивком поблагодарив своего спасителя.
Подвиг старика вдохновил некоторых из прихожан. Американец в синем костюме пробился в первый ряд, в руке он держал метровый латунный подсвечник – широкое основание, изящная ножка и острый металлический наконечник для крепления свечи. Он замахнулся на Грегора, а затем на Рыжего. Оба мужчины сперва отступили, а потом бросились на него. Американцу пришлось выбирать: террорист, на которого напал священник, или его убийца. Он успел воткнуть подсвечник в горло Рыжему, пригвоздив язык к нёбу, прежде чем Грегор вонзил ему в живот нож.
Граждане продвигались к алтарю, атакуя всех, кто попадался им на пути. Каждому из них была назначена цель, но в этой свалке это уже не имело значения. Люди в соборе разделились на три части: две группы расступились в обе стороны, прячась за колоннами, и когда террористы проходили мимо них, некоторые решались бежать к выходу; третьей же группе приходилось отступать назад. Они пятились в глубь собора. Среди них оказался раввин и его помощники, а также мужчина в синей рубашке. Некоторые кричали на нападавших, некоторые плакали, большинство молчали, оценивая шансы, оглядываясь по сторонам, наблюдая, как остальные убегают.
Хари не двинулся с места. Одной рукой он обнимал бабушку, а другой – сестер, которые вцепились в колонну, словно это была мачта корабля в шторм. Хари велел им молиться. Их головы были опущены, его бабушка тихонько пела. Хари наблюдал за продвигающимися гражданами, если выглянуть из-за колонны, ему было видно и Биничи. Он взглянул на истекающего кровью Амаля Хуссейна. Скоро его не станет.
Никаких правил не было. Биничи начал эту резню, и поскольку он был ближе всех, то и беспокоил Хари больше всех. Как только выйдет из-за алтаря, он увидит умирающего Хуссейна. Вторая колонна слева. Как раз рядом с маленькой индийской семьей. Время шло. Он посмотрел на выход, на стеклянную стену и пустые ступени за ней. Пустая улица. Ни одного человека. Оцепление? Может, поблизости была полиция? Но, может, и нет. Он должен рассчитывать только на себя.
Из одного из средних рядов выбрались двое мужчин и женщина и оказались рядом с Хари. Они посмотрели на него, он махал в сторону выхода. Они поползли вдоль по проходу. Мимо купели. Мимо яркого витража. Мимо книжного киоска. У последней колонны они легли на пол и по-пластунски добрались до двери. А за ней налево к лестнице и торжествующему ангелу.
– У нас тоже должно получиться, – сказал Хари. Он выглянул из-за колонны, но Биничи видно не было. – Вставайте, – сказал он. Милли подняла голову на долю секунды раньше Амары. Хари улыбнулся. – Мы должны отсюда выбраться. Держитесь рядом.
Девочки кивнули и помогли подняться бабушке. Она дотронулась до Хари дрожащей рукой.
– Возьми девочек, Хари. Я слишком медлительна, – ее голос был едва слышен.
Хари покачал головой:
– Мы уходим вместе. Ты же коммунистка, помнишь? Ты идешь с нами.
Он заметил, как во взгляде бабушки появилась сталь. Она сжала его руку, а затем резко потянула его вниз. Теперь в ее глазах, увеличенных очками, был страх.
– Тот мужчина, – сумела выговорить она.
Хари обернулся. Биничи выбежал из-за алтаря и увидел Хуссейна, а затем Хари и девочек. Нож в руке. Он указал им на Хари, его лицо исказилось.
– Значит, ты фашист! – крикнул он, подбираясь ближе. – Предатель и фашист!
Его шаги становились все длиннее. И каждый шаг усиливал его ярость. Хари оттолкнул сестер и бабушку, прикрывая их собой. Девочки прижались спиной к колонне. Хари держал нож обеими руками. Нож, на котором была кровью Хуссейна. Он молчал. Надеялся, что умирающий или уже мертвый Хуссейн, лежащий в трех метрах от него в озере собственной крови, скажет все за него и Биничи начнет колебаться. Кажется, сработало. Биничи уставился на неподвижного Хуссейна, затем повернул голову к Хари. Его лицо снова изменилось. Он опустил нож.
– Я должен убить тебя за это. Выпотрошить, как свинью. Но на самом деле… – Биничи снова посмотрел на Хуссейна, а потом на Хари. – Но вот только ради чего? – Он кивнул собственным мыслям. – Парень, убивший Амаля Хуссейна. Его ждет страшная жизнь. Многие захотят его убить. У него не будет ни минуты покоя. – Биничи размахивал ножом. – Ни у него, ни у его семьи.
Хари почувствовал, как вздрогнула его бабушка.
И заметил тени на стеклянной стене.
84
Фэйми смотрела из-за руин старого собора. Хантер и Эспи в нерешительности замерли в нескольких сантиметрах от стеклянной двери, прижавшись спинами к стене. Отряд быстрого реагирования должен был оказаться на месте через минуту. Отовсюду доносились тяжелые хлопки дверей, звуки, отражаясь от стен, не позволяли определить ни количество людей, ни направление, откуда они придут. Им оставалось только ждать, а крики в соборе не замолкали. Тут стеклянная дверь распахнулась, и из нее выползло три человека. Хантер сказала что-то Эспи, та кивнула, и они вошли внутрь.
Фэйми пообещала Хантер, что останется снаружи, но они обе знали, что это неправда. Как только полицейские открыли дверь, Фэйми побежала наверх, и оказалась на ступеньках, где до этого сидели Софи и Сэм.
– Полиция! Мы вооружены! Полиция! – Голоса Хантер и Эспи раздались одновременно. Громкие, настойчивые, властные.
Даже снаружи, на ступеньках, они звучали ясно и четко. Фэйми знала, что оружия у них нет, только электрошокеры и наручники. Но они были готовы рискнуть и изменить ситуацию. Фэйми задумалась, встречала ли она более смелых женщин.
На улицу выбежали еще трое перепуганных прихожан. У двоих были раны на голове, у третьего шла кровь из бедра. Они тоже побежали в сторону ангела. Фэйми подумала, что, может, стоит отправлять людей в другую сторону – не в ту, откуда пришли террористы: вдруг у них там подмога, – но у нее не было достоверной информации, так что она промолчала.