Таков и риф в бухте Маданга. Здесь густо разрослись водоросли и губки. Среди кораллов преобладали тонковетвистые и пластинчатые формы; массивных почти не было видно. Своеобразен и состав обитателей рифа. Особенно обильно здесь представлены морские лилии — темно-фиолетовые, лимонно-желтые и зеленые. Попадалось также много морских звезд и моллюскор. Среди них несколько так называемых скорпионов (Lambis scorpitts) и очень красивые Terebra с красными пятнами на высокой раковине.
Очертания раковины этого моллюска
напоминают контуры скорпиона
Так как со дня катастрофы прошло около восьми месяцев, все кораллы должны были быть моложе этого возраста. Здесь мы собрали значительную коллекцию, состоящую из молодых колоний разных видов. Измерения показали, что в первые месяцы жизни большинство кораллов образует колонии не более 2–7 см в высоту. Если взять этот риф под постоянное наблюдение, периодически наведываясь к нему в течение ряда лет, можно узнать о многих особенностях возникновения и развития кораллового биоценоза и выяснить темпы роста самих кораллов.
Разрушенный риф у Маданга — удивительный эксперимент, поставленный природой со свойственным ей размахом.
Культовый дом новогвинейской архитектуры
ОСТРОВ НАУРУИ НОВЫЕ ГЕБРИДЫ
Флаг государства Науру — синий, как океанская вода. Посредине его пересекает желтая полоска — экватор, а под ней одинокая двенадцатилучевая звездочка — сам остров Науру. В действительности остров имеет округлые очертания, геральдические же лучи соответствуют двенадцати племенам микронезийцев, которые издавна жили на острове, прежде враждовали между собой, но теперь объединились в миролюбивое процветающее государство.
Наверное, мало кто слыхал о Науру, да и не удивительно, так как это не только одно из самых молодых государств (Науру получило независимость в 1968 г.), но и одно из самых маленьких. Площадь его равна всего лишь 21 кв. км.
Первым европейцем, увидевшим Науру, был капитан Джон Фирн. Это случилось в 1798 г. Хотя в XIX в. между европейскими державами шла ожесточенная борьба за обладание островами Океании, ни одна из них не спешила прибавить Науру к числу своих колоний. Остров казался малопривлекательным. Он затерян в просторах океана и лежит далеко от торных морских путей. До ближайшей земли, еще более крошечного острова Ошен, по прямой свыше 200 км. На Науру нет не только удобной бухты, но даже и простой якорной стоянки — у самого берега начинается крутой свал. Плохо на острове с пресной водой, почти нет земли, пригодной для плантационного хозяйства. Только в 1888 г., когда почти вся Океания уже была колонизована, остров захватила Германия.
По-видимому, судьба науруанцев сложилась бы так же, как и судьбы других народов Океании, если бы не одна природная особенность острова, о которой долго не подозревали ни аборигены, ни колонизаторы. Она в конечном счете привела науруанский народ к современному состоянию с очень высоким жизненным уровнем. Как ни странно, первопричиной всему были кораллы.
Вдоль всего берега острова кольцом идет довольно высокий (до 80 м) вал, целиком состоящий из кораллового известняка. Вал окаймляет более или менее ровное плато с отдельными небольшими холмами. В западной части равнины маленькое озеро. Не нужно обладать большим воображением, чтобы понять, что в далеком прошлом Науру был обычным атоллом. Кольцеобразный вал возник на месте прежних рифов, а озеро — это остаток лагуны, некогда заполненной морской водой; из нее здесь и там поднимались маленькие внутренние островки. На них и на кольце атолла селились многотысячные стаи морских птиц. Они-то и создали будущее богатство Науру. Из года в год птичий помет скапливался в замкнутой лагуне. Фосфор, входящий в состав помета, вступая в реакцию с коралловой известью, давал фосфориты. За миллионы лет они образовали на дне лагуны слой толщиной в несколько метров. В результате поднятия дна океана Науру (так же как и соседний Ошен) перестал быть атоллом. Берега его стали выше, лагуна высохла, покрылась густой тропической растительностью, и фосфориты оказались скрытыми от глаз человека, который появился на Науру значительно позднее.
Аборигены Науру вообще не знали минеральных удобрений. Немцы, захватившие остров, тоже не подозревали об огромных богатствах, находившихся буквально у них под ногами. Да и трудно было предположить, что на острове имеются какие-либо полезные ископаемые. Ведь в то время на других атоллах Океании, кроме кораллового известняка, разрабатывать было нечего[7].
Однажды на Науру побывал агент британской Тихоокеанской островной компании и привез в качестве сувенира обломок минерала, который впоследствии был назван науритом. Этот беловатый минерал попал в руки специалистов, и оказалось, что в нем содержится большое количество фосфора. Тогда Тихоокеанская островная компания втайне провела геологическую разведку, результаты которой превзошли все ожидания. Оказалось, что остров почти целиком состоит из фосфоритов. У ничего не подозревавших немцев была приобретена концессия на разработки недр острова Науру. Аборигены, конечно, прибыли от этого не получили.
Добыча фосфоритов началась в 1906 г.; для работы на предприятии привезли завербованных рабочих, главным образом китайцев, но привлекалось и местное население. Вскоре островок стал крупным центром добывающей промышленности. Фосфоритами Науру удобряли поля Австралии и Новой Зеландии. Борьба против колонизаторов, а позднее общий труд на разработках способствовали объединению враждовавших племен науруанцев в единый народ. Большая заслуга в этом принадлежит Детудамо — умному и энергичному вождю одного из племен. Вплотную столкнувшись со сложным промышленным производством и европейской культурой, науруанцы начали получать образование. После первой мировой войны Науру стал подмандатной территорией Англии, Австралии и Новой Зеландии. Хотя положение островитян почти не изменилось, все же был создан науруанский Совет вождей с незначительными консультативными правами в вопросах административного управления. Совет вождей имел большое влияние на местное население и постепенно добивался расширения своих прав. В период второй мировой войны Науру оккупировала Япония. Тысяча двести науруанцев было вывезено с острова, и многие из них погибли в плену. Оставшиеся в живых после окончания войны вернулись на родину и приняли активное участие в освободительной борьбе. Несмотря на сильное сопротивление Австралии, игравшей первую скрипку среди «опекунов» Науру, Совет вождей стал неуклонно добиваться полной независимости. Вопрос об этом наконец был поставлен в Совете по опеке при ООН. Длительная политическая борьба науруанцев в ООН при поддержке Советского Союза, других стран социалистического содружества, а также молодых независимых государств Азии и Африки увенчалась успехом — 31 января 1968 г. Науру провозглашен суверенным государством[8]. Глава Совета вождей Хаммер де Робурт, человек, осмелившийся бросить открытый вызов Австралии и принесший своему народу победу, стал первым президентом Республики.
Мы подошли к Науру в разгар тропического дня. Уже издали на южной оконечности острова показались мощные металлические фермы эстакад, по которым на стоящие под погрузкой суда поступают фосфориты. Из-за отсутствия причала грузовое судно крепят толстыми канатами к стоящим на якорях буйкам, причем конец эстакады оказывается над трюмом. Как раз шла погрузка, в воздухе стояла густая желтая пыль. Над нами пролетел пассажирский самолет и, быстро снизившись, приземлился — оказывается, здесь есть и посадочная полоса!
Вдоль всего берега в маленьких лодках с противовесами сидели полные темнокожие мужчины — ловили рыбу. Никто из них не проявил любопытства к появившемуся судну. На ближайшей к нам лодке рыболов, полный мужчина средних лет, с трудом вытягивал леску. Вскоре вода вспенилась и появился тунец. Рыба была настолько велика, что поднять ее в лодку живой оказалось невозможно. Рыбаку пришлось добивать тунца в воде деревянной колотушкой. Только после этого он втащил темную лоснящуюся рыбу длиной около трех четвертей метра в лодку. Положив добычу на лакированное дно, рыбак снова забросил снасть в море.
Уже по внешнему виду лодок стало ясно, что население здесь достаточно хорошо обеспечено. Окончательно мы убедились в этом, когда прошлись по берегу. На острове нет ни лачуг, ни хижин — вдоль дорог (улицы в пашем понимании здесь отсутствуют) поодиночке и небольшими группами стоят светлые коттеджи. Перед каждым — небольшой цветник, часто даже с крошечным бассейном, чтобы малыши могли поплескаться. Почти у каждого дома стоят легковые машины или мотороллеры. Местные дамы с мощными икрами и бицепсами выглядят за рулем мотороллера очень эффектно. Единственная дорога идет вокруг всего острова, кое-где от нее серпантином поднимаются ответвления на вал. Там домики стоят в несколько ярусов. Здесь нет ни городов, ни поселков, поэтому можно сказать, что в тот субботний вечер во всем государстве стояла тишина. Жителей почти не было видно. Они или ловили в море рыбу, или отдыхали в прохладе коттеджей, в тени садиков. Из некоторых домов лилась тихая музыка. Компания молодых людей, проезжавших мимо в автомобиле, увидев пеших иностранцев, предложила нам проехать с ними вокруг острова. Однако мы предпочли пройтись пешком, так как хотели заняться сбором насекомых и фотографированием. Несмотря на жару, на больших зеленых огороженных полях молодежь играла в гольф.
Вернувшись на «Дмитрий Менделеев», мы застали в лаборатории Москалева, который беседовал с высоким дородным начальником местной радиостанции. Это был веселый, хорошо образованный человек. Он прилично знал русскую классическую литературу и музыку и очень обрадовался, когда старший механик Л. В. Топе-ха подарил ему пластинку П. И. Чайковского «Времена года». Он сказал, что любит этого композитора и непременно использует подаренную пластинку в завтрашней программе. На следующий день, действительно, из всех домиков можно было слышать русскую музыку, инт