летит над ней как стрела. Полет длится 10–15 секунд. За это время рыба успевает пролететь 150–200 м. Высота полета, как уже говорилось, обычно незначительна, но все же известны случаи, когда летучие рыбы оказывались ночью на палубе, на высоте пяти и даже 10 м над уровнем моря. Полет служит им защитой от тунцов, парусников, морских щук и других хищников. Летучие рыбы очень вкусны, но никогда не образуют больших стай и потому промыслового значения не имеют.
Летучая рыба в полете
Становилось все жарче. Капитан вышел к обеду в легкой рубашке и шортах. Это было сигналом к переходу на тропическую форму одежды. Во всех помещениях заработали кондиционеры. С палубы в лабораторию мы возвращались словно в нетопленый предбанник из парилки. Сразу же произошло разделение на сторонников и противников кондиционирования. Первые доказывали все преимущества этого достижения цивилизации, пугали оппонентов перегревом, потерей трудоспособности: «На «Витязь» бы вас, тогда узнали бы, что значит плавать в тропиках!» Противники парировали все доводы: «Ну и что ж, что на «Витязе» нет кондиционеров, а работали на нем не хуже, чем на «Менделееве», не было ни одного случая перегрева. Зато здесь еще простудимся. Каждую минуту придется бегать из жары в холод. Кроме того, пропадает существенный элемент экзотики». Однако споры имели чисто академический характер — отключить кондиционер по всему судну нельзя. Только в своей каюте можно отчасти регулировать приток холодного воздуха. Поэтому на первых порах одни засели в прохладе и тени лабораторий, другие устроились работать на открытой палубе.
Днем на корме появились два голубя. Это были светло-сизые почтовики. На одной лапке у каждого из них блестело кольцо с номером, к другой — привязана капсула с письмом. Попытка сфотографировать птиц оказалась неудачной. Объективы фотоаппаратов, вынесенных из прохлады лабораторий и кают на палубу, немедленно запотели, как и стекла биноклей. Со всей серьезностью встал вопрос: как быть с оптическими приборами? Держать их на палубе нельзя из-за соленых брызг. Кроме того, всегда есть риск, что ваш фотоаппарат будет хорошо полит забортной водой из шланга при скатывании палубы. Хранить же камеры в лаборатории — значит лишиться самых редких и интересных кадров. Ведь бывают моменты, когда снимать нужно без промедления. Наш альголог Петров предложил держать аппаратуру в лабораторном инкубаторе, соответственно отрегулировав его температуру. Эту блестящую идею немедленно осуществили. Мы пользовались инкубатором в течение всей экспедиции и обязаны ему многими интересными кадрами.
Около 23 часов 2.1 июня пересекли тропик Рака. Ночь была черная, ярко светили звезды, четко обрисовывался Млечный Путь. Судно легло в дрейф. Море стало гладким, как петергофские пруды, звезды отражались в воде. Как только движение замедлилось, за борт свесили лампы. Одну из них на толстом резиновом кабеле опустили прямо в воду. На корме собрались любители ловли кальмаров. Но еще до того, как привлеченные светом кальмары появились у края освещенного круга, на нижнюю кормовую палубу, как серебряная стрела, выскочила змеевидная макрель (Acinocera nothd). Эта хищная рыба из семейства скумбриевых с длинным телом — довольно редкая добыча. Наш ихтиолог (а по совместительству и ученый секретарь экспедиции) В. Э. Беккер сразу же побежал с ней в лабораторию. Пока рассматривали макрель, появились кальмары. Они, как бледные тени, быстро двигались на небольшой глубине по краю освещенного круга. Два или три поднялись к самой поверхности. В воду полетели блесны, и одного из кальмаров сразу же вытащили на палубу. Еще в воздухе, повиснув на крючках, он резко изменил цвет — из стеариново-белого стал темно-красным. Второго кальмара, к собственному удивлению, поймал я. Моллюск стремительно бросился из глубины на красную приманку и схватил ее длинными ловчими «руками». Блесна для ловли кальмаров имеет форму веретена величиной с указательный палец. Обычно ее изготовляют из яркой пластмассы. На конце расположены два венчика острых, загнутых крючков. На них-то моллюск и попадается, когда в погоне за блесной хватает ее своими щупальцами, одна пара которых значительно длиннее четырех остальных. Наколовшись на иглы, кальмар ринулся в глубину хвостовым концом вперед. Леска туго натянулась, и я стал выбирать сопротивляющуюся добычу. Очутившись в ведре с забортной водой, кальмар выбросил из своего «реактивного двигателя»-воронки мощную водяную струю, окатил столпившихся вокруг любопытных зрителей и тут же замутил воду чернильной жидкостью. Эта защитная реакция очень характерна для всех головоногих. Воду в ведре сменили, но моллюск уже стал вялым и медлительным.
Кальмары ведут подвижный образ жизни, не зная отдыха они носятся по открытому океану в погоне за добычей — мелкой рыбой. Значительный расход энергии компенсируется за счет обилия пищи и интенсивного дыхания. Близкие родичи кальмара — осьминоги и каракатицы — хорошо уживаются в аквариумах, но кальмары неволи совершенно не переносят. Пойманное мной животное было около 20 см длиной; проходивший мимо матрос, расценивая кальмара исключительно с кулинарной точки зрения, пренебрежительно квалифицировал его как «мелочь». Действительно, бывают кальмары (а их известно около 250 видов) и покрупнее. Даже если не говорить о гигантских жителях океанской бездны — кракенах (Architeuthis), которые могут достигать длины до 12 м, среди промысловых видов встречаются кальмары длиной до 40–50 см.
Кальмары издавна входили в меню жителей многих приморских стран, особенно Японии, Китая, Кореи, где вкусовые и питательные качества этих моллюсков оценивают по достоинству. По мере того как рассеивались предубеждения против мяса «спрутов», мороженые и консервированные кальмары экспортировались в глубины континентов. Вначале их потребление было незначительным. Так, в нашей стране еще десять лет назад кальмара в пищу не употребляли. Но вскоре положение изменилось. Теперь эти вкусные и очень полезные моллюски прочно заняли свое место в рационе и даже считаются деликатесом[2]. Промысел кальмаров весьма перспективен. Дело в том, что эти моллюски в отличие от большинства промысловых рыб очень быстро достигают половозрелости и живут всего один-два года. Поэтому даже интенсивная добыча кальмаров почти не грозит им полным истреблением или существенным подрывом производительных сил стада, что уже случилось с целым рядом ценных рыб в результате переловов.
Пока я заспиртовывал своего кальмара и писал этикетку, обстановка за бортом изменилась. В освещенном кругу показались летучие рыбы — те самые, которых видишь днем в стремительном полете. Сейчас они медленно плавали у борта, иногда широко раскрывая передние плавники. Маленькие летучие рыбки напоминают скорее попавших в воду бабочек. Но медлительность их обманчива, поймать эту рыбу не так-то просто: на удочку она не ловится. Для этого используют специальные сачки из конической капроновой сетки, надетой на тяжелый металлический обруч диаметром 60–80 см. К обручу за три поводка прикреплен прочный шнур. Снасть бросают вертикально перед самой рыбой. Вспугнутая, она стремительно несется вперед и при удаче оказывается в сачке. Этот способ лова требует высокого искусства в метании тяжелой снасти, но тренированным ловцам он обычно приносит удачу.
Вскоре вокруг лампы собрались и другие обитатели океана медузы, сифонофоры, светящиеся огнетелки, маленькие рыбки, рачки. За несколько часов наши коллекции обогатились массой разнообразных тропических животных, и пришлось идти в лабораторию, чтобы законсервировать сборы.
Потянулись однообразные дни плавания в открытом море. Только однажды утром с левого борта показались крутые берега. Это были Филиппины. Над каждым островом тонкой светлой полоской висели облака. Некоторых островов не было видно — они скрывались за горизонтом, но об их присутствии говорили всё те же облака.
Начальника нашей экспедиции Андрея Аркадьевича Аксенова задержали в Москве разные неотложные дела, и он должен был нагнать нас «по дороге». Экспедицией пока руководил его заместитель — Игорь Михайлович Белоусов. Пунктом встречи был назначен Сингапур, куда мы и направились. Одновременно в Сингапуре предполагалось запастись свежими овощами и фруктами.
Вечером в столовой команды наши географы и этнографы рассказали о месте, где «Дмитрий Менделеев» должен простоять несколько дней.
Сингапур — маленькое островное государство, расположенное у южной оконечности Малаккского полуострова. Остров отделен от материка узким проливом. Выгодное географическое положение Сингапура на скрещении многих торговых путей способствовало его процветанию; за обладание им велись многочисленные кровопролитные войны. Одно из самых крупных сражений произошло в 1377 г., когда город был осажден и после упорных боев захвачен яванцами. Легенда приписывает красный цвет почвы Сингапура обильно пролитой крови защитников и нападавших.
Современное название города зачастую выводят из санскритских слов «синг» — лев и «пура» — город. Так как львы в исторические времена никогда не водились ближе, чем за несколько тысяч километров от Сингапура, объяснение это малоправдоподобно. Согласно другой версии, Сингапур получил свое название по имени одного суматранского принца из владевшей Сингапуром королевской семьи. В 1826 г. Сингапур был захвачен Великобританией и подчинен губернатору Индии, а в 1867 г. стал отдельной колонией. Во время второй мировой войны город оккупировали японцы. При создании Республики Малайзии (1963 г.) Сингапур вошел в ее состав в качестве одного из 14 штатов, но уже через два года стал самостоятельным государством, управляемым правительством и парламентом. По оценке на 1973 г., в государстве проживает 2 167 000 человек. Основную часть составляют китайцы, значительно меньше малайцев и выходцев из Индии и Пакистана. Европейцев незначительное меньшинство. Большая часть сингапурцев живет в самом городе. Более 56 % населения юридически несовершеннолетние, то есть моложе 21 года. В соответствии с конституцией многонациональное госуд