арство провозглашает равноправие наций и свободу религиозных убеждений. Основа экономики — обслуживание проходящих через Сингапур многочисленных судов и торговля, а также и развивающаяся промышленность. Сингапур — пятый по величине среди портов мира и второй (после Лондона) по общему товарообороту. Пошлины на ввоз и вывоз товаров практически отсутствуют. В связи с этим многие капиталистические страны, в первую очередь Япония, США и Англия, вывозят сюда свои товары, которые продаются даже дешевле, чем на месте производства, так как налог на оборот здесь также не введен. Естественно, что проезжие охотно оставляют в Сингапуре свои деньги в обмен на дешевые товары.
В Сингапуре введено бесплатное обязательное шестилетнее обучение в начальной школе. Платная школа второй ступени рассчитана еще на четыре года. По ее окончании для поступления в высшее учебное заведение нужно проучиться еще два года, чтобы получить полное среднее образование. В городе имеются средние технические училища, несколько институтов и университет. Молодые люди (преимущественно из обеспеченных семей) могут получить высшее образование в области техники, экономики, юриспруденции, педагогики, искусства, естественных наук и медицины.
Все эти сухие статистические данные и общие сведения, однако, мало говорили нам пока о жизни города.
Мы подошли к Сингапуру дождливым утром 27 июня. Сквозь туман и пелену дождя город был плохо виден. Вырисовывались контуры нескольких огромных зданий, стоящих у самого берега. Оказалось, что Сингапур один из крупнейших портов мира — имеет мало причалов и большинство судов обычно стоят под погрузкой и разгрузкой на рейде. Между большими и малыми судами сновали моторные джонки. Несколько лодок устремилось и к «Дмитрию Менделееву». На борт ловко вскарабкались мальчишки-китайчата. Каждый протянул по свежевымытым доскам палубы веревку — огородив тем самым свой торговый участок. Вслед за ребятами на палубу поднялись представители среднего и старшего поколений. Они стали распаковывать тюки и большие картонные коробки. Через полчаса наше судно нельзя было узнать. На главной палубе раскинулся пестрейший восточный базар. В узком шкафутном проходе разместились торговцы парфюмерией и галантереей. Тут и позолоченные кожаные кошельки, и складные японские зонтики, и авторучки, и какие-то яркие коробочки с этикетками и надписями преимущественно на китайском и японском языках, и стереооткрытки с изображением бурного моря, по которому плывут корабли с надутыми парусами, или улыбающихся японских девушек, весьма натурально подмигивающих покупателям. Сигареты, мундштуки, трубки, зажигалки, галстуки, запонки, бусы, лезвия для бритв — все это товары, привезенные из разных стран. На корме обосновались более «солидные торговые предприятия». Здесь предлагают пеструю материю с золотистыми и серебристыми нитями, нейлоновые пальто, кожаные куртки, кофточки. Вокруг импровизированных лавочек столпились все свободные от вахт и работ члены экипажа. Разглядывали товары, приценивались, но покупали мало, хотя стоило все недорого: ждали увольнения в город, чтобы сделать покупки в городе. Однако это продавцов не смущало: при изобилии товаров и ограниченности числа местных покупателей сбыть что-либо в Сингапуре трудно. Основные покупатели — заезжие моряки, вот их-то они и ловили, так сказать, на самом пороге города. Кое-что, очевидно, все же удавалось продать, так как базар возобновлялся на «Дмитрии Менделееве» каждое утро, пока мы стояли на рейде.
После обеда за борт спустили шлюпки, и желающие попасть в город направились к ним. К этому времени дождь уже кончился. Ярко светило солнце, и получасовая прогулка по морю была очень приятна, особенно если учесть, что вокруг стояли корабли с такими романтическими названиями, как «Жемчужина Востока», «Южный Крест», «Раковина». Впрочем, «Раковина» — не столько имя судна, сколько название известной нефтяной фирмы «Шелл» (что в переводе с английского значит «раковина»). Символ фирмы — желтый контур раковины моллюска морского гребешка — отчетливо выделялся на трубе, там, где обычно помещается национальный геральдический знак.
Чем ближе к берегу, тем больше вокруг снует джонок. Маленькие, типично китайские суденышки с острым носом и яркими продольными полосами — белыми, красными и зелеными — чем-то напоминают диковинных тропических рыб. Может быть, этому способствует выпуклый и очень выразительный «глаз» на носу. Даже самая захудалая джонка непременно украшена черным, асимметрично расположенным зрачком на фоне белого круга.
Прежде мне приходилось видеть массу джонок в Шанхае и Гуанчжоу (Кантоне). На них по каналам, рекам и вдоль морского побережья перевозятся различные грузы — овощи, древесный уголь для жаровен, строительные материалы, зерно, солома, иногда даже промышленные товары. В Китае джонка не только транспортное средство, но и жилой дом, где обитает вся семья с ее нехитрым скарбом. На каждом суденышке можно увидеть ржавую чугунную жаровню, прокопченный котел, циновки, дешевые фаянсовые пиалы, украшенные синими драконами. Постоянная жизнь на воде привносит в быт людей массу особенностей. Так, дети часто вообще ходят голыми, зато у каждого малыша сбоку висит большой деревянный поплавок на случай нечаянного падения в воду. Грудных детей привязывают за ножку, чтобы они не подползали близко к борту. Совершенно противоестественно выглядят сидящие на привязи кошки, на которых надеты ошейники. Свиньи и куры в клетках и ящиках с решетчатым дном вывешены за борт, избавляя владельцев джонок от уборки нечистот.
Сингапурские же лодочники, по-видимому, не так бедны: для них джонка, как правило, не жилье, а только средство заработка. Здесь она приводится в движение небольшим дизельным мотором, а не парусом или длинным кормовым веслом, как в Китае.
Наша шлюпка подошла к причалу Клиффорда. Мы поднялись по цементным ступеням и очутились в большом павильоне со стеклянной крышей, одна сторона которого выходит на море, а вдоль другой расположилось несколько магазинов с изящными, но очень дорогими сувенирами. Всегда приятно приобрести на память какую-нибудь красивую безделушку, важно только, чтобы она чем-то отражала специфику города. Однако покупать было нечего. Один из магазинов — китайский, другой — японский, третий — индийский. Каждый из них по набору антикварных изделий, по богатству выбора, по оформлению витрин оказал бы честь своей стране, но здесь (во всяком случае для меня) они были лишь маленькими музеями изящных искусств. Крайняя к выходу витрина не принадлежит ни одному магазину. В ней нет ни слоновой кости, ни резного черного дерева, ни перламутра. Нет также тяжелых каменных бус, блестящих браслетов, духов, кукол, игральных карт, зажигалок. Вместо всего этого за стеклом плавают неправдоподобно яркие коралловые рыбки и лежит несколько кусков снежно-белых кораллов.
Набережная оживлена, в обоих направлениях несутся потоки легковых автомобилей. Поражает разнообразие их марок. Однако больше всего здесь японских машин. Перейти на другую сторону улицы можно лишь по узкому металлическому виадуку.
Спустившись с причала, мы очутились в толпе продавцов соков, минеральной воды, открыток, фруктов, жевательной резинки и сигарет, наперебой предлагавших свой товар. Еще с утра по совету Тахтаджяна мы решили начать знакомство с Сингапуром с посещения Ботанического сада. Остановили свободное такси и довольно легко договорились о цене. Хотя плата взимается по таксометру, но местные шоферы предпочитают вначале заломить с новичка цену и потом поторговаться. Через минуту я, Голиков и сотрудница московского Дарвиновского музея В. М. Муцетони уже сидели в маленькой черно-желтой машине, которая мчалась по набережной. Из обогнавшего нас другого такого же такси помахали улыбающиеся Тахтаджян и Белоусов.
Первое впечатление от города обычно самое яркое благодаря новизне. Но широкая улица, на которую мы свернули, показалась мне удивительно знакомой. По обе стороны расположились однообразные невысокие белые здания. Первые этажи сплошь заняты магазинами. Нет тротуаров. Вместо них по всему фасаду первого этажа протянулась тенистая лоджия. Поддерживающие ее четырехугольные колонны сверху донизу испещрены китайскими иероглифами. Все это живо напомнило мне улицы городов Южного Китая. Вот где ожила сухая статистика — преобладание китайского населения не преминуло сказаться в архитектуре Сингапура.
Пятнадцать минут быстрой езды по городу и его зеленым пригородам, и мы уже у ворот Ботанического сада. Было воскресенье. Много нарядно одетых, главным образом молодых людей заполнили парк. По двое и небольшими группами отдыхающие прогуливались по дорожкам и прямо по газонам, сидели на траве или на скамейках. Мы с удовольствием отметили, что повсюду очень чисто. Ни бумажек, ни окурков, ни тем более бутылок или осколков стекла. Вообще и в этот, и в последующие дни Сингапур поразил нас удивительной чистотой, которую так редко увидишь в густонаселенном южном городе. Даже канавы, тянущиеся вдоль обеих сторон улиц, всегда чисто выметены. Повсюду стоят урны для мусора с надписями: «Сделаем Сингапур чистым». Вспомнилось, что и море на сингапурском рейде было свободно от грязи и даже масляных пятен. Городские власти неусыпно следят за поддержанием чистоты и строго наказывают нарушителей.
Вход в парк, как и во все сады, музеи и картинные галереи Сингапура, бесплатный. Здесь мы разделились. Тахтаджян сразу же направился в дирекцию — знакомятся с ботаниками, а мы втроем пошли по усыпанной гравием дорожке, рассматривая тропические растения. В саду представлена преимущественно местная флора. Конечно, нет никаких оранжерей, но имеется несколько павильонов с превосходными орхидеями. Среди деревьев свободно разгуливают обезьянки макаки, заигрывают с людьми, выпрашивают подачку.
Этот крупный махаон, как и многие другие
тропические лесные бабочки, имеет
черно-белую окраску
Распланированная часть парка незаметно переходит в густые заросли с непролазной тропической растительностью. Здесь мы с В. М. Муцетони достали складные сачки и принялись ловить насекомых. Конечно, больше всего наше внимание привлекали дневные бабочки, среди которых попалось несколько крупных, черных с красным махаонов