Ги представил себе, что Шарлотта плачет в объятиях мадам Дюдефан, а ему хотелось держать ее в своих объятиях.
— Тогда я сам поднимусь наверх.
Ги сделал шаг к лестнице, но Жюли вскочила и последовала за ним.
— Нет!
Она опередила его и преградила ему путь. Ее глаза выражали страх.
— Шарлотта возненавидит меня, если я пропущу вас к ней. Оставьте ее в покое.
— Боже милостивый! — громко воскликнул Ги. — Я хочу жениться на Шарлотте, а не насиловать ее!
Наверху послышалось какое-то движение, и он посмотрел туда: мадам Дюдефан наклонилась через балюстраду и обратила сердитое лицо к ним. Сейчас она походила на слепую горгону.
— Что же я, черт подери, делаю?! — воскликнул Ги.
Жюли де Леспинас вздрогнула, а сверху прозвучал голос мадам Дюдефан:
— Маркиз, как объяснить ваше поведение?
Ги посмотрел на мадам Дюдефан.
— Она действительно не желает видеть меня? — с отчаянием спросил он.
— Да.
Ги оглянулся. Стоя на лестнице, Жюли плакала.
— Женщины! — Ги прошел мимо Альфонсины, рванул на себя дверь и добавил: — Будь они все прокляты!
Он вышел и захлопнул дверь.
Графине де Рошфор не нравилось, как проходит время. По понедельникам она приглашала дам импровизировать на музыкальных инструментах и совсем недавно присоединила к числу гостей Шарлотту де Нови, поскольку у нее было очаровательное контральто. Мужчин не приглашали, правда, графиня сделала исключение для шевалье. Она была застигнута врасплох, когда Шарлотта пригласила Жервеза де Моргона и, отказавшись петь, часами смотрела на ноты и ни с кем не разговаривала.
Прикрывшись нотами, графиня спросила д'Эон:
— Вам не кажется, что она слишком вольно ведет себя в моем доме? Я впервые чувствую, что Шарлотта злоупотребляет моей дружбой.
— Она не может принимать мужчин в своем доме. Подозреваю, это важная встреча, но надеюсь, она означает совсем не то, о чем я думаю… Будет ужасно, если мне придется сообщить эту новость Ришмону. И еще одно: она заставила меня поклясться, что Ги сегодня не будет здесь. Когда я ответил ей, что, по вашим словам, он едет в другое место, Шарлотта сказала: «Хорошо». Казалось, она вот-вот разразится слезами. Ги тоже избегает ее: если я говорю ему, где она будет, он не едет туда со мной. Когда я, возвращаясь домой, рассказываю ему, как весело мы проводили время, он смотрит на меня с укором. Ги всюду ходит с мрачным выражением лица. Видно, Шарлотта поссорилась с ним. Кажется, в последнее время это входит у нее в привычку: я слышал, она на днях весьма неучтиво вела себя у мадам де Кавиньяк и рассорилась с мадам Дюдефан. Надеюсь, Шарлотта не испортит отношения и с Жервезом де Мортоном.
Вскоре графиня успокоилась на сей счет. Когда Моргона пригласили в музыкальную комнату, Шарлотта де Нови посмотрела на него с надеждой. Поздоровавшись с мадам де Рошфор, Моргон тут же подошел к маркезине, взял ее руку, наклонился и заговорил с ней так тихо, что никто ничего не расслышал. В глазах Шарлотты горел странный свет. Она была бледнее обычного и смотрела ему в глаза, ее кожа напоминала мрамор. Когда Моргон отпустил ее руку, она коснулась своего бархатного платья, словно вытирая ее. Но Шарлотта застыла, когда Моргон продолжил разговор.
Графиню поразил вид этой пары. Она считала Моргона неинтересным человеком, но сегодня он казался другим. Моргон обрел уверенность в себе, и это располагало к нему. Он был высок, с правильными чертами лица. Впервые графиня подумала о том, что он стал бы неплохой парой для красивой женщины, с которой беседовал.
Моргон вел себя как собственник: подойдя к другим гостьям не сразу, он тут же вернулся к Шарлотте. Только через полчаса он подсел к д'Эону, а графиня, приблизившись к Шарлотте, заговорила с ней.
Беседуя с шевалье, Моргон проявил явный интерес к дипломатии.
— Я слышал, Ниверне в январе поедет с миссией к Фридриху Прусскому?
— Как первый человек при дворе, он подходит для этой роли.
— Полагаю, будет нелегко убедить Фридриха подписать столь же жесткий договор, как в прошлый раз. Учитывая ваш опыт, его величество мог бы поручить вам эту миссию.
Это немного задело шевалье: он поддерживал Ниверне, но знал, что герцог неопытный дипломат. Шевалье не отказался бы вернуться в Пруссию в составе дипломатической миссии. Однако, услышав завуалированный намек Моргона на недавно выполненное им поручение, шевалье возразил:
— Я приобрел опыт на поле боя. Но будем надеяться, что переговоры в Берлине приведут к союзу, который обеспечит мир.
— А тем временем мы готовимся к войне. Перевооружение боевых кораблей в Тулоне идет полным ходом. Как вы думаете, если начнутся военные действия, наш первый удар будет направлен на Средиземное море?
— Другой вариант — высадка в Англии, но это серьезный шаг. Военно-морской флот должен тщательно взвесить его.
— Значит, вы считаете, что мы выступим в южном направлении?
Шевалье почему-то насторожился.
— По-моему, вы лучше знаете ответ на этот вопрос, чем я. Ведь у вас хорошие связи во флоте.
— О, — беззаботно протянул Моргон, — я зафрахтовал несколько торговых судов, но все это мелочи. Первое место в моих заботах занимает казначейство.
Моргона вскоре увели, желая услышать его мнение об одном произведении для арфы, а шевалье подошел к графине и мадемуазель де Нови.
— Дорогой мой, нашу Шарлотту пригласили погостить две недели у мадам де Графиньи и ее племянницы. Мы пытаемся угадать, кто ей больше наскучит — племянница и ее муж-математик или мадам де Графиньи со своими произведениями.
Шарлотта ответила:
— Я питаю большое уважение к месье Гельвециусу и уверена, что не буду скучать в его обществе. Я встречалась с мадам де Графиньи лишь один раз, но она показалась мне… жизнерадостным человеком.
— Когда-то ездить в гости было ее профессией, — усмехнулась графиня. — Она путешествовала из одного загородного дома в другой, утомляя всех своих родственников и друзей, после чего снова совершала тот же круг. Именно мадам де Графиньи выдала замуж свою племянницу: долго не мешкая, она принялась за дело, заставила молодоженов обставить ей апартаменты и живет в них до сих пор.
— Но у нее ведь есть собственные средства, которые она получает за свои труды.
— Верно, эта ужасная пьеса. Дорогой, как она называется? — спросила графиня д'Эона.
— Она называется «Сени». Тысячи людей посетили этот спектакль, но если вы спросите их сейчас, ни одна душа не признается в том, что видела его. Все опасаются, как бы она не написала новую пьесу. Почему же вы хотите гостить у нее?
— Месье де Моргон одобряет эту идею. — Графиня выразительно посмотрела на шевалье. — Он часто навещает семейство Гельвециуса и жаждет встретить там и нашу гостью.
— Что же это все означает? — спросил шевалье и пожалел об этом, увидев, что Шарлотта вздрогнула и прикусила губу.
— Только одно: месье де Моргон хочет лучше познакомиться со мной. У меня нет возра… я также хочу этого.
— Мы должны пожелать вам хорошо провести время? — спросила графиня с беспокойством.
— Нет! То есть не сейчас. Пока нет. Я не стану предсказывать. — Голос Шарлотты затих, и они решили не мучить ее.
Шарлотта весь вечер чувствовала себя неловко. Когда она распрощалась, за ней последовал Жервез де Моргон. Когда они ушли, Мари де Рошфор со вздохом коснулась руки шевалье.
— У меня такое ощущение, будто мое жилище превратили в дом свиданий. В обычных условиях это позабавило бы меня. Мой дорогой, скажите, почему мне так печально?
— Вы не думаете, что они будут так же счастливы, как и мы? — пробормотал шевалье, целуя ее в шею, пока никто не видел.
Графиня едва заметно улыбнулась и покачала головой, пожав ему руку.
— У меня неприятное предчувствие, что после этого кто-то станет несчастным.
На следующий день Ги де Ришмон и Дени Дидро вышли из кареты у Лувра, чтобы нанести визит художнику Буше. После того как его отвергла Шарлотта де Нови, Ги старался заполнить каждый день бурной деятельностью, чтобы не докучать ей ни лично, ни в письмах. Но он все равно постоянно слышал о Шарлотте от друзей и знакомых. Ги узнал, что она в прекрасной форме и столь же деятельна, как и он. Признаки недомогания, на которые ссылались дамы в монастыре, больше не проявлялись. Единственной неудачей, постигшей Шарлотту в последнее время, стала пара проигрышей в картах, но она перенесла это стоически.
Ги перестал искать встречи с Шарлоттой не из гордости, а из-за растерянности. Он не понимал ее. Сначала Ги твердил себе, что она отвергла его, испытывая стыд. Если бы он признался ей в страстной любви, Шарлотта согласилась бы, чтобы ее спасли. Потом Ги убеждал себя, что видит чужого человека с непонятными ему мотивами, которые постоянно будут разъединять их. Ги говорил себе, что должен уехать из Парижа, но почему-то оставался. Он держался в стороне от Шарлотты де Нови и вместе с тем лелеял безумную надежду на то, что однажды случайно встретит ее и весь запутанный клубок их отношений распутается.
Ги вместе с Дидро только что заходил в книжный магазин, и его друг предложил заглянуть к Буше и поболтать с ним. Они застали художника в его студии, большой комнате на верхнем этаже старого дворца. Свет падал на длинные столы, расставленные возле окон, и освещал все уголки комнаты. Стоя рядом с двумя высокими мольбертами, Буше что-то перебирал. Когда сообщили о приходе Ги и Дидро, он обернулся и вышел им навстречу с распростертыми объятиями.
— Добро пожаловать! Услышав стук колес, я решил, что мои сестры вернулись раньше обычного. Чем обязан вашему визиту?
Разговаривая, художник иногда живо кивал, соглашаясь с чем-то. Франусуа Буше, седовласый мужчина лет пятидесяти с лишним, отлично рисовал и писал масляными красками. Буше тянуло ко всему декоративному — он занимался и предметами мебели, и подготовкой придворного спектакля — костюмами, шторами, перьями и процессиями. Буше пользовался популярностью у аристократии и самых богатых людей Парижа. Он любил общество, и казалось, оно ничуть не мешает его работе.