Снова прозвучал холодный голос:
— Из-за вас, Жервез, я только что потерял урожай целого года. Этот урожай я погрузил на корабль, который ушел на дно, а с ним и тридцать жизней. Вам не приходит в голову задать вопрос, что станется с вами?
— Вы не посмеете тронуть меня.
Жервез рефлекторно коснулся того места, где висела его парадная шпага, но охрана конфисковала ее.
— Почему бы и нет? Я сильнее вас, нам обоим это известно. Думаете, слуга будет защищать вас? — Поль-Арман испытующе взглянул на Флоруса. — Ради чего? Я ведь знаю вас, кузен. Вы немало потрудились, чтобы дать ему основания возненавидеть вас. Или это не понравится англичанам? Напротив, англичане придут в восторг. Вы им просто чертовски надоели. Поскольку вы гражданское лицо, они, скорее всего, не расстреляют вас как шпиона, но, вероятно, избавятся от вас в пылу сражения.
— Какое еще сражение? Мы на нейтральной территории.
— Разве вы не слышали, что происходило, когда меня вывели на палубу? Прибыл английский флот, а французский корабль спешно покинул гавань. Наш корабль вот-вот отчалит в Менорку.
— Вы говорите по-английски.
— Я выучил этот язык, чтобы знакомиться со статьями по сельскому хозяйству. Что же касается общения, то в отличие от вас у меня не было столь широких возможностей говорить по-английски.
Корабль накренился, и Жервез с тревогой произнес:
— Мы плывем. — Он снова выглянул в иллюминатор. Все услышали тяжелый плеск волн, бьющихся о корпус корабля. — Мы выходим в открытое море, — добавил он, побледнев.
Поль-Арман раздраженно вздохнул:
— Черт возьми, не хватало только того, чтобы вас укачало!
— Не укачает, если я лягу.
Айша встала и отошла от койки. Жервез растянулся на матраце, повернувшись лицом к стене.
Флорус насмешливо улыбнулся ей:
— На шлюпе с ним происходило то же самое. Ты разве не знала?
Айша покачала головой. Лежа одна в главной каюте, она чувствовала полный упадок сил, поэтому даже не пыталась узнать, что происходит в других местах шлюпа.
Поль-Арман заметил, с каким отвращением Айша взглянула на мужа. По ее короткому обмену репликами с Флорусом он догадался, что они близко знакомы. Предложив Айше сесть на стул, Поль-Арман опустился на пол напротив Флоруса. Внимательно оглядев гиганта, он спросил: — Кому ты принадлежишь — мужу или жене?
Айша хотела ответить: «Никому», но Флорус опередил ее:
— Моя жизнь принадлежит госпоже. Если она пожелает вашей смерти, вам конец.
Хозяин невозмутимо приподнял одну бровь и кивнул в сторону Ясмин.
— А ее жизнь?
— Ясмин — моя женщина. Она поступит так, как я скажу.
— Ты неплохо устроился.
Флорус пожал плечами и посмотрел в глаза хозяину. К удивлению Айши, Поль-Арман первым отвел взгляд. Наступила тишина, когда корабль вышел в открытое море. Хозяин время от времени менял положение, стараясь устроиться поудобнее, снял камзол, свернул, лег на пол и подложил его себе под голову. Вскоре он уснул.
Это не избавило Айшу от напряжения. Глядя на хозяина, она думала о том, как эта ситуация далека от ее грез о мести. Сначала Айша воображала, что Поль-Арман наконец-то рухнет перед ней на колени, осознав тяжесть совершенных им грехов. Но теперь она поняла, что это не в его характере. Он не ведал ни страха, на раскаяния. Раскаивалась здесь только она: и это поразило ее больше всего. Айша многое отдала бы, чтобы покинуть эту каюту и встретиться с Полем-Арманом лицом к лицу как с заклятым врагом.
Ей следовало проявить настойчивость и убедить Жервеза отказаться от приглашения Гервея. Он прочел Айше это приглашение, и что-то в нем насторожило ее. Айша обратила внимание Жервеза на то, что «Перегрин» вернулся без добычи. Однако он считал, что сахар перегрузили на капер, а другой корабль утонул. За оставшееся время Айша разделила свои драгоценности и вместе с Ясмин надежно вшила их в швы приготовленных ими для визита на корабль плащей. Жервез ничего не знал об этом, и она и не собиралась посвящать его в тайну.
В пять часов «Феникс» выстрелил из тринадцати пушек. Корабль содрогнулся. Жервез открыл испуганные глаза. Хозяин вскочил. Его лицо выразило недоумение. Спустя полминуты вдали раздались ответные выстрелы. Пленники прислушались к возгласам наверху и к голосам своих охранников.
— Если я верно понял, они встретились с «Экспериментом» и скоро прибудет остальная часть флота, — заметил Поль-Арман.
Вскоре все услышали, что спустили шлюпку. Айша увидела в иллюминатор, что гребцы направили шлюпку с капитаном Огастесом Гервеем к линейному кораблю «Рамилли».
— Думаю, наш капитан собрался к адмиралу Бингу.
— Тогда есть шанс, что нас всех разнесут в клочья, — сухо заметил ее отец. — Вопрос в том, от каких пушек мы погибнем — британских или французских.
Гервей очень обрадовался, увидев своего друга адмирала Бинга и выяснив, что остальные корабли коммодора Эджкомба все еще находятся в составе флота. Когда эскадра направилась на юго-восток, чтобы по пути к Менорке обогнуть мыс Салинас, рядом с его маленьким «Фениксом» вместе с тринадцатью линейными кораблями плыли еще три фрегата. Бинг вдохновился, получив запас медикаментов, и одобрил действия Гервея, но, к удивлению капитана, попросил его не заносить ни слова об этом в бортовые журналы флота. Бинг доверительно поведал молодому другу, что его эскадра, направленная адмиралтейством для выполнения важной задачи, оснащена хуже всех, однако, сообщив о грузе с медикаментами, он изменил бы такое впечатление. Гервей согласился с ним, беспокоясь лишь о том, чтобы медикаменты достались тем, кто в них нуждается. Адмирал также попросил его допросить пленных и выяснить, не шпион ли месье Моргон.
На следующий день они обогнули мыс Салинас и плыли до самой Менорки под встречным ветром, поэтому у Гервея хватило времени допросить пленников. Жервез воспротивился тому, чтобы его вывели из каюты. Он утверждал, что ему станет плохо, если он покинет койку. Действительно, в каюте Гервея ему стало так плохо, что капитану не удалось ничего вытянуть из него. Непрерывно издавая стоны, Жервез заявил, что сделка была заключена добровольно. Он снова пообещал шпионить в пользу Британии, если его отпустят. Первый ответ навел на мысль, что этим человеком движет только личная месть, но второй ответ заставил Гервея призадуматься. Отправив Жервеза в каюту, он велел привести его кузена.
Перед ним предстал совсем другой человек. Гервей знал, что он не струсил, открыл огонь из мушкета по экипажу «Перегрина» и оказал ожесточенное сопротивление, когда его брали в плен. Поль-Арман сказал, что, как фермер и торговец, не участвует в этой войне, и презрительно отозвался о своем кузене.
— Если бы он был на корабле один, я предложил бы вам расстрелять его, и делу конец. Но с ним жена; она моя дочь. Прижитая на стороне, но все же моя. Мой кузен не шпион, для этого у него мало мозгов. Своим единственным врагом он считает меня: это очень долгая история, готов рассказать ее, если вам угодно. Лучше всего отдать его в руки французов на Менорке; они знают, как с ним поступить.
— Боже мой, я понятия не имел, что она ваша дочь. А как вы объясните то, что она так настроена против вас?
— Она повинуется мужу, вот и все. Вряд ли ее можно обвинять в шпионаже, сомневаюсь, что она знает хоть одно английское слово.
Узнав о родственной связи между ними, Гервей уловил сходство, когда ввели дочь, несмотря на разницу в цвете кожи. В отличие от белого отца, она была смуглой красавицей. В обоих угадывались достоинство и смелость. Кроме того, они одинаково относились к Жервезу де Моргону. Она презрительно поморщилась, услышав от Гервея, что ее муж предложил шпионить в пользу Англии.
— Не верьте ни одному его слову, — сказала Айша. — Произошла семейная ссора, и он проиграл. Мы — гражданские лица, и вы обязаны освободить нас.
— Странно, что вы не воспротивились нападению на корабль отца.
Она так побледнела, что Гервей испугался за нее.
— Кто сказал вам, что он мой отец?
— Поль-Арман. И просил отпустить вас.
Айша задумалась. Гервей смотрел на ее поразительную фигуру, сверкающие бездонные глаза, и в нем боролись любопытство и восхищение.
— Надеюсь, мои люди хорошо обращаются с вами?
Айша чуть насмешливо взглянула на него. Капитан позаботился о том, чтобы в каюту доставили матрацы и дважды — утром и днем — пленников водили в гальюн.
— Я готова мириться с таким обращением только в том случае, если буду уверена, что нас освободят.
— А вот это, — Гервей поднялся, — решит адмирал.
В четыре часа на рассвете они достигли южного мыса Менорки. Гервей получил приказ двигаться вперед вместе с другими фрегатами и выяснить, попал ли форт Сен-Филипп в руки французов или на нем все еще развевается английский флаг. В сопровождении «Эксперимента» Гервей обогнул Маон. Ветер затих, и «Феникс» начал дрейфовать к берегу, прямо на скалы, так что пришлось опустить шлюпки и отбуксировать корабль в море. Затем корабль поймал сильный бриз и появился в поле зрения Маона. Выяснилось, что французы держали редут на вершине бухты Святого Стефана, откуда обстреливали форт Сен-Филипп с противоположной стороны. В дальнем конце гавани на мысе Мола стояла французская батарея, на высотах расположились другие батареи, готовые обстреливать форт. Гервей дал сигнал англичанам, защищавшим форт, но, не получив ответа, велел поднять белый флаг и шкотный угол паруса, сигналя «Рамилли» о том, что форт находится под обстрелом.
Не прошло и минуты, как раздалось тревожное предупреждение впередсмотрящего: на юго-востоке видны паруса флота. Спустя некоторое время он сообщил, что насчитал семнадцать кораблей, и Гервей подумал, что это французы: «Грасьез» предупредил их. Он велел просигналить флагами, предупредить, что вражеский флот находится в пределах видимости, и выстрелить из трех пушек. Когда сигнал заметили на «Рамилли», фрегатам приказал вернуться в эскадрилью.
— Сэр, как вы думаете, сегодня произойдет сражение? — спросил лейтенант Браун.