Мы осмотрели ванную. Один угол занимала огромная душевая кабина с прозрачными стенками, а между нею и глубоким джакузи расположилась мраморная столешница с двойной раковиной. На крючке у двери висели два белых халата.
– Позвоню-ка я Саре, узнаю номер родителей. Я ведь просила ее сказать им не отходить от телефона. Какая у нас разница во времени с Чикаго?
– Часов одиннадцать. В разговоре папа упомянул, что у них восемь вечера.
Анна села на кровать и взяла с тумбочки ручку и блокнот. Сняла трубку и набрала номер.
– Занято. Попробую позвонить на мобильный. – Снова набрав номер, она подождала и повесила трубку. – Сплошные гудки. – Анна нахмурилась. – Почему Сара не отвечает?
– Наверное, обзванивает всех, а они потом ей по новой перезванивают. Небось, ее телефон будет разрываться еще несколько дней. Давай лучше вымоемся. Попробуешь снова, когда выйдем из ванной.
Мы плескались почти целый час, скребли друг друга мочалками и ухохатывались. Анна никак не могла остановиться, даже когда я сказал, что она такая чистая, что кожа аж скрипит.
– Больше никогда в жизни не буду принимать ванну. Официально заявляю, что с этого момента хожу только в душ, – возвестила Анна.
– Я тоже, – поддержал я.
Закончив, мы вытерлись полотенцами и надели банные халаты. Анна выжала пасту на новые щетки и протянула одну мне. Мы стояли у раковин, чистили зубы, полоскали рты и сплевывали воду. Затем Анна отложила щетку и сказала:
– Поцелуй меня прямо сейчас, Ти-Джей.
Я подхватил ее, посадил на столешницу и взял ее лицо в ладони. Поцелуй длился долго.
– Ты ужасно вкусная, – выдохнул я. – И пахнет от тебя ужасно приятно. Не то чтобы я возражал, когда было чуток по-другому…
– Но все равно, так гораздо лучше, – подхватила Анна, упираясь своим лбом в мой.
– Это точно.
Мы вышли из ванной, и я растянулся на кровати с меню обслуживания номеров в одной руке и пультом от телевизора в другой.
– Анна, только посмотри на это. – Она увлеченно открывала упаковку конфет, но плюхнулась рядом со мной и заглянула в меню. Заодно протянула мне пакет чипсов, который я тут же разодрал и запихал целую горсть в рот. Вкус сыра никогда не казался мне настолько офигительным.
Было сложно выбрать, что поесть, потому что хотелось сразу всего. Наконец мы определились: стейк с жареной картошкой, спагетти с мясными шариками, чесночный хлеб и шоколадный торт.
– О, и две больших колы, – добавила Анна.
Я позвонил в обслуживание номеров и сделал заказ. Анна взяла ключ-карту и еще что-то с низкого столика у двери и сказала, что сейчас вернется.
– Под твоим халатом ничего нет, – напомнил я.
– Я ненадолго.
Я начал переключать каналы. На каждом крутили сводки новостей о цунами. Анна вернулась в номер с маленьким ведерком. Я сел.
– Лед? – спросил я с надеждой.
Положив кусочек в рот, Анна кивнула:
– Угу.
Она легла на кровать рядом со мной, и я смотрел, как она увлеченно сосет льдинку. Потом Анна села и развязала пояс моего халата. Распахнув его, нежно погладила меня по боку. Несмотря на боль, мое тело тут же отозвалось на ее прикосновение.
– У тебя здесь жуткие синяки, – заметила она. – Что случилось?
– В воде я повстречал гигантское агрессивное дерево.
– Не везет тебе с деревьями, – покачала головой Анна.
– На этот раз бил не я, а оно.
Анна поцеловала меня в живот и опустилась ниже. Почувствовав ее губы на своем члене, я ахнул, потому что ее рот никогда прежде не был таким холодным. Я закрыл глаза и положил руки ей на голову.
Когда чуть позже в дверь постучали, я завязал халат и встретил официанта. Тот расставил все на столе, и, едва я подписал чек, мы тут же уселись и сняли со всего крышки.
– Столовые приборы, – восхитилась Анна. Подняла вилку и несколько секунд разглядывала ее, прежде чем наколоть мясной шарик.
– И стулья, – добавил я, отодвигая один и усаживаясь рядом с ней.
Я протянул Анне ломтик чесночного хлеба и отрезал себе кусочек стейка. Положив его в рот, я застонал. Мы кормили друг друга с вилок и пили колу. Насытились быстро: желудки не привыкли к такой тяжелой пище и к такому изобилию. Анна бережно завернула остатки и спрятала в холодильник.
После еды мы вытянулись на постели, чтобы отдохнуть и переварить обед. Анна играла прядью моих волос, положив голову мне на плечо и переплетя ноги с моими.
– Никогда в жизни мне не было так хорошо, – призналась она.
Я приглушил телевизор. Во время обеда мы смотрели новости о цунами, поражаясь масштабам бедствия. Похоже, больше всего пострадала Индонезия, и количество жертв уже перевалило за десятки тысяч.
– Ужасно так говорить, потому что погибли множество людей, но если бы не цунами, мы по-прежнему торчали бы на острове, – сказала Анна. – Не знаю, как долго мы бы там еще протянули.
– Да уж. – Я потянулся к прикроватной тумбочке и включил радио. Повертев ручку настройки, нашел американскую музыкальную станцию. Звучала песня «Больше чем чувство» группы «Boston», и я улыбнулся.
Анна вздохнула:
– Люблю эту песню.
Она прижалась теснее, и я крепче обнял ее.
– До тебя уже дошло, Ти-Джей? Что мы спасены и скоро снова увидим наши семьи?
– Начинает доходить.
– Который час? – спросила она.
Я покосился на часы:
– Два с хвостиком.
– В Чикаго час ночи. Но мне все равно. Попробую еще раз дозвониться Саре. Тем более, вряд ли она и родители спят.
Анна села и взяла телефон, закинув на меня шнур.
– Попробую сначала на домашний. – Она набрала номер и подождала. – Занято. Может, ответит на мобильный… – Набрав номер, она нахмурилась. – Сразу переключился на голосовую почту. Оставлю-ка сестре сообщение, – сказала Анна, но затем повесила трубку, ничего не произнеся. – Ящик переполнен.
– Попробуй снова чуть позже. В конце концов дозвонишься. – Она протянула мне телефон, и я снова водрузил его на тумбочку. – Анна?
Она опять подлезла под мою руку.
– А?
– Как насчет Джона? Думаешь, Сара ему сообщила?
– Уверена, что сообщила.
– Как думаешь, что он сделает, узнав, что ты жива?
– Несомненно, порадуется за мою семью. А что дальше – не знаю. Скорее всего, сейчас он уже живет где-то в пригороде с женой и ребенком. – Она с минуту помолчала и добавила: – Надеюсь, он вернул мои вещи родителям.
– Где ты будешь жить?
– У мамы с папой. Где бы они ни были. Они наверняка захотят какое-то время провести со мной. Потом найду себе квартиру. До сих пор не могу поверить, что родители продали дом, Ти-Джей. Они часто говорили, что к старости купят себе что-нибудь поменьше, может быть, квартиру, но я не допускала, что они так и поступят. Я выросла в том доме. И мне грустно, что он больше не наш.
Я поцеловал Анну, развязал пояс ее халата и оголил плечи. Мы занялись любовью, а затем уснули.
Я проснулся в пять часов вечера. Анна сладко спала рядом. Глядя в потолок, я обдумал наш разговор. Я спросил ее о Джоне, но не задал единственный вопрос, на который действительно хотел получить ответ.
А с нами-то что теперь будет?
Глава 41 – Анна
Я открыла глаза и потянулась. Ти-Джей откинулся на спинку кровати и смотрел телевизор, усердно пережевывая вяленое мясо.
– Отлично поспала. – Я поцеловала Ти-Джея и свесила ноги с кровати. – Пойду в туалет. Знаешь, что мне больше всего нравится в здешней ванной? – спросила я через плечо на ходу.
– Туалетная бумага?
– В точку.
Когда я вернулась, Ти-Джей заставил меня откусить кусочек вяленого мяса.
– Признай, это не такая уж и гадость, – потребовал он.
– Согласна, но сейчас я намного менее привередлива, чем раньше. Где же я оставила конфетки?
Пропажа нашлась на комоде. Непривычная к кондиционированному воздуху, я поплотнее закуталась в халат и нырнула под одеяло под бочок к Ти-Джею. Все тело болело еще сильнее, чем когда меня только вытащили из воды, и я была благодарна провидению за такую мягкую кровать.
В десять вечера я снова попыталась дозвониться до Сары. В Чикаго было девять утра, но ее мобильный был занят.
– Никак не могу дозвониться сестре, – пожаловалась я. Попыталась набрать домашний номер, но в трубке просто шли гудки. – И автоответчик не включается.
– Попробую звякнуть отцу. Может, он говорил с ней. – Ти-Джей потыкал в кнопки и подождал. Затем покачал головой. – Тоже занято. Наверное, и у моих, и у твоих телефоны разрываются. Утром попробуем еще раз. – Ти-Джей повесил трубку и взъерошил мне волосы. – Не знаю, удастся ли мне привыкнуть не делить с тобой постель каждую ночь.
– Так давай не будем к этому привыкать, – ответила я. Приподнялась на локте и посмотрела на Ти-Джея. Я не была готова его отпустить, и неважно, какой эгоисткой себя при этом чувствовала.
Он сел.
– Ты серьезно?
– Да. – Сердце колотилось, а разум вопил, что это плохая идея, но мне было все равно. – Какое-то время нам, конечно, придется побыть порознь. Тебе нужно пожить с семьей, как и мне. Но потом, если ты захочешь вернуться, я буду ждать.
Он с облегчением выдохнул, обнял меня и чмокнул в лоб.
– Конечно, захочу.
– Будет нелегко, Ти-Джей. Люди не поймут. Появится множество вопросов. – В желудке образовался ком при одной лишь мысли об этом. – Возможно, ты сочтешь нужным упомянуть, что когда между нами что-то началось, тебе уже было почти девятнадцать.
– Думаешь, кто-то спросит?
– Думаю, спросят все.
* * *
Я проснулась среди ночи, чтобы сходить в туалет. Мы заснули с включенным телевизором, и, вновь вернувшись в постель, я взяла пульт и принялась переключать каналы в поисках программы новостей.
Я выпрямилась и замерла, когда на Си-эн-эн объявили экстренный выпуск и на экране под заголовком «ДВОЕ ИЗ ЧИКАГО, ПРОПАВШИЕ В МОРЕ, НАШЛИСЬ СПУСТЯ ТРИ С ПОЛОВИНОЙ ГОДА» появились фотографии тридцатилетней меня и шестнадцатилетнего Ти-Джея.