Вопрос: Откуда вам было известно, что Тихонов возглавляет группу правых в литературе и ведет антисоветскую работу?
Ответ: Я прошу дать мне возможность на этот вопрос ответить подробнее.
В 1930-31 годах параллельно с антисоветской группой, инспирируемой Кибальчичем, в среде ленинградских писателей началась концентрация части антисоветских элементов около Н.С. Тихонова. Это человек недюжинного ума, большой воли и выдержки, осторожный и скрытный. Он не раскрывает своих карт перед первым встречным и в совершенстве владеет искусством маскировки.
Его публичные политические высказывания, ничего общего не имеющие с его подлинными политическими убеждениями, общеизвестны. Они создали ему репутацию «левого попутчика» (во времена РАППа) и в наши дни «беспартийного большевика».
Под прикрытием Тихонова Ахматова долго протаскивала переиздание своих реакционных стихов. Мандельштам переиздавал в Гослитиздате сборник своих антисоветских произведений. При попустительстве Тихонова в Ленинградском издательстве писателей один за другим выходили порочные, клеветавшие на советскую действительность романы Вагинова, поэтическое наследие которого Тихонов на могиле Вагинова объявил бессмертным.
В стихотворном отделе «Звезды», редактируемом непосредственно Тихоновым, появилась издевательская поэма Заболоцкого «Торжество земледелия», поднятая на щит, невзирая на свою явную контрреволюционность, Эйхенбаумом и Н. Степановым. Вообще, вся одиозная контрреволюционная фигура Заболоцкого долгое время держалась на признании его Тихоновым.
Эти факты – а их можно было привести еще множество – достаточно ясно указывают на контрреволюционную сущность Тихонова.
В этот период, предшествующий постановлению ЦК о перестройке литературных организаций, я еще не был близок с Тихоновым.
После опубликования решения ЦК о перестройке литературных организаций на нелегальных совещаниях у Тагер и Чуковского, где присутствовали участники нашей антисоветской группы – Тагер, Берзин, Жирмунский, Оксман, Куклин, Маргулис, Стенич, Губер, – упразднение РАППа расценивалось как сдача позиций ЦК В КП (б) в области руководства литературой и как возможность создания произведений, «свободных» от марксистской идеологии, как возможность протаскивания идеологически враждебных идей в литературе.
Организация Союза Советских Писателей рассматривалась как создание своего рода «академии», в которой писатели займут свое место независимо от своей идейной направленности.
Вредительское руководство I съездом Советских Писателей в лице Бухарина и Радека способствовало объединению антисоветских групп писателей.
Речи Бухарина и Радека давали определенные директивы контрреволюционным силам в литературе, директивы хотя и зашифрованные революционной фразеологией, но расшифровывавшиеся без особого труда теми, кому они были адресованы.
Основным лозунгом Бухарина на этом съезде был призыв к выхолащиванию из литературного произведения его социалистической направленности, призыв, в корне подрывавший лозунг социалистического реализма. Всей советской поэзии предлагалось ориентироваться на Пастернака, чье творчество противопоставляется творчеству Маяковского, отодвигаемому куда-то на задворки.
После закрытия съезда в Ленинграде контрреволюционная работа в литературе активизируется.
К этому же времени относится и мое сближение с Тихоновым, которое, как я показал, произошло при содействии Любови Эренбург. Результатом моего сближения с Тихоновым явился блок троцкистов с правыми в литературе, так как вокруг меня группировались главным образом троцкистские элементы из среды беспартийных писателей, а вокруг Тихонова – правые.
Вопрос: Вы показали, что с Л. Эренбург договорились о встрече с Тихоновым для установления связи по контрреволюционной работе. Эта встреча состоялась? Когда?
Ответ: В двадцатых числах ноября 1935 года Л. Эренбург приехала ко мне домой с Тихоновым. Разговор, происходивший в ее присутствии между мной и им, носил характер выработки программы совместных действий.
Вопрос: Изложите подробнее ваш разговор с Тихоновым.
Ответ: Разговор начался с впечатлений о Всесоюзном съезде писателей, состоявшемся этой осенью в Москве, и, естественно, перешел на перспективы ближайшего будущего: на положение писателей в СССР после съезда и на возможности творческой работы.
Со свойственной мне резкостью я утверждал о зажиме творческой мысли, об отсутствии какой бы то ни было свободы, что в СССР свободно могут высказываться только большевики, а у сторонников других политических мнений и воззрений «рты замазаны». За всякую оппозиционную мысль, не говоря уже о мыслях с меньшевистским или троцкистским оттенком, у нас якобы сажают и расстреливают, что в таких условиях создавать настоящие литературные произведения нельзя, что так дальше продолжаться не может и что нам необходимо бороться с создавшимся положением.
Тихонов целиком поддержал меня.
Поэт Николай Тихонов. Фотография 1930-х годов
Эренбург, имевшая достаточно оснований считать, что этой встречей сильно подвинула вперед свое дело – дело сплочения обеих групп, – выразила удовлетворение возникновением дружбы между Тихоновым и мною.
Далее разговор перешел в плоскость выработки практических мероприятий борьбы с советской властью.
Предварительно я рассказал Тихонову о своей связи с троцкистской организацией через Кибальчича и о том, что в продолжение ряда лет группирую перевальцев (Тагер, Куклин, Берзин, Н. Чуковский), а также писателей Стенич, Спасского, Маргулис, Франковского, Губер, Жирмунского, Оксмана, Выгодского, Юркуна.
Тихонов, в свою очередь, информировал меня, что им также создана группа, и из ее участников назвал мне поэтов Заболоцкого, Корнилова, Дагаева, А. Ахматову и указал на свою близкую связь с формалистами Эйхенбаумом и Степановым.
Далее он мне указал, что связан с контрреволюционными националистическими организациями, существующими среди грузинских писателей.
После определения наших «сил» мы договорились с Тихоновым, что борьбу с советской властью необходимо проводить более организованно. Мы обсудили вопрос о создании антисоветской организации из тех отдельных разрозненных групп, которые существовали среди ленинградских писателей. При этом условились, что никаких внешних форм этой вновь создаваемой организации мы придавать не должны, а что необходимо сплотить тех лиц, которые с нами связаны, и организованно, по заранее намеченному плану проводить подрывную деятельность.
Непосредственно руководство и организацию этой подрывной деятельности мы взяли на себя. Договорившись по этому вопросу, мы перешли к обсуждению и выработке конкретного плана нашей контрреволюционной работы.
Мы решили, что необходимо в первую очередь сорвать самостоятельное творчество у ленинградских писателей, отвлечь их от создания полноценных произведений на основе лозунга ЦК ВКП(б) о «социалистическом реализме», по договоренности с Тихоновым мы должны были активизировать формализм в литературе и продвинуть различные идеологически вредные произведения. Далее мы договаривались о необходимости проведения соответствующей контрреволюционной работы среди молодых начинающих писателей, главным образом литкружковцев и слушателей литуниверситетов.
В конце беседы мы остановились по предложению Тихонова еще на одном вопросе. Это о более близкой связи с контрреволюционными националистическими кругами среди грузинских писателей.
Вот, в основном, те линии борьбы с советской властью, которые мы наметили в беседе с Тихоновым.
Как я уже показывал раньше, результатом нашего сговора явились активизация контрреволюционной деятельности антисоветской части ленинградских писателей и их организационное сплочение. С этого времени, по инициативе моей и Тихонова, под различными предлогами, в различном составе, систематически у меня, Тагер, Н. Чуковского собираются участники нашей организации: Тихонов, я, Спасский, Н. Чуковский, Тагер, Стенич, Берзин, Куклин, Эйхенбаум, Выгодский, Маргулис, Франковский, Жирмунский, Оксман, Юркун, Корнилов, Крайский.
На этих сборищах мы с контрреволюционных позиций обсуждали все мероприятия ВКП(б) и советского правительства как в области культуры, так и в области общеполитической и хозяйственной жизни страны, вырабатывали практические мероприятия по борьбе с советской властью.
Вопрос: Какая контрреволюционная работа проводилась участниками названной вами троцкистско-правой организации?
Ответ: Основной задачей нашей троцкистско-правой организации и тех антисоветских групп, которые существовали раньше среди ленинградских писателей, было воспитание в контрреволюционном духе писателей, особенно молодежи, отрыв их от коммунистического влияния.
Это должно было привести к тому, что эта часть писателей, которая подпала бы под наше контрреволюционное влияние, не могла создать подлинных советских произведений, мобилизующих и зовущих советский народ на борьбу за коммунизм.
Исходя из этого, вся деятельность Ленинградского отделения ССП строилась с расчетом на максимальный отрыв писателя от его непосредственного дела – творческой работы. Тихонов, используя троцкистское руководство ССП в лице Беспамятнова, Майзеля, Горелова, загружал членов Союза никчемными совещаниями, бесплодными дискуссиями, секционными заседаниями, чем отрывал их от творческой работы.
Мы активизировали формализм в поэзии. Опираясь на бухаринский доклад, работа советских поэтов вредительски ориентируется на творчество Пастернака как на вершину советской поэзии.
Пастернак объявляется мировой величиной. Эта пропаганда, производившаяся нами, сказалась и на отношении к нему всех делегатов Парижского съезда защиты культуры, приветствовавших Пастернака (при содействии Мальро) бурными овациями.
Наряду с этим нами было отодвинуто на задний план творчество Маяковского как якобы технически несовершенное и устарелое. Замалчивалось его имя в журналах, в публичных выступлениях, его книги преданы забвению. Мы старались создать разрыв между Маяковским и массовым советским читателем.