Я точно помнил, откуда узнал эту примету. Мама с отцом уже развелись, но они как-то договорились, и мама отпустила меня к бабушке в деревню. То есть к бывшей свекрови. И к бабушке пришла беременная женщина, которая хотела узнать, кто будет – мальчик или девочка. У нее уже было три дочери, а муж мечтал о сыне. Про меня тогда все забыли, так что я все видел и был достаточно взрослым, чтобы понять. Мама всегда говорила отцу, что хотела девочку – она бы была ей ближе. А сын, то есть я, очень похож на отца, и это для нее оставалось главной болью и разочарованием. Мама твердила, что я рано или поздно ее тоже предам – ради другой женщины, которая станет моей женой. А девочки никогда не предают – они всегда остаются с матерями, доверяют внуков, прислушиваются к советам. Я же с появлением жены о матери должен был забыть и слушать только свою супругу. Так уж вышло, что я и без всякой жены уехал и, получается, забыл о матери.
Тогда бабушка попросила женщину сесть на пол, а потом встать. После этого попросила показать руки.
– Мальчик будет, – уверенно сказала бабушка, и женщина ушла счастливая.
– Бабушка, а как ты это поняла? – спросил я.
– О, ерунда, но иногда сбывается. Если беременная женщина, вставая с пола, опирается на правую руку – родится мальчик, если на левую – девочка. Если женщина показывает руки, ладонями вниз, говорят, тоже будет мальчик, – ответила бабушка.
– Лея, покажи, пожалуйста руки, – попросил я.
Лея протянула их ладонями вниз.
Я кивнул.
– Что ты киваешь и молчишь? – возмутился Жан.
Пришлось им рассказывать про древние приметы и про то, что я видел, как Лея вставала с пола.
– Я правша, мне удобнее опираться на правую руку! – не поверила Лея. – А руки я показала ладонями вниз, потому что сделала маникюр. Был бы старый, показала бы ладонями вверх. Тоже мне бабкины сказки. Я тебе такие же могу рассказать.
– А еще тебе жарко и воздуха не хватает, я заметил в машине. Считается, что к рождению мальчика, – заметил я. – Но лучше дождаться результатов УЗИ.
– А я верю! – заявил Жан. – Лея, как мы назовем нашего сына? Надо начинать придумывать имя!
– О господи! Дай мне терпения! – воскликнула Лея. – Лучше займись участком! Возможно, проблемы возникнут не сразу, но ты же знаешь моего соседа. Сколько раз ты грозился его зарезать? Когда он увидит, что обрезаны корни дерева, он так этого не оставит. Только ждет повода подать в суд, устроить скандал, взыскать компенсацию, я не знаю, что еще.
– Да, он может создать проблемы, – согласился Жан.
– И чего вы переживаете? – не понял я. – У вас же теперь есть Латифа! Или вы вчера вечером не передали ей лучшее мясо для ее Малыша?
– Кто такая Латифа и почему ты кормишь чужого ребенка лучшим мясом? – Лея уставилась на Жана.
– Птичка, ты ревнуешь? Какое счастье! Саул, ты это слышал? Моя Лея меня ревнует! Значит, она меня любит! – воскликнул Жан и начал обнимать Лею. Поскольку с утра от него пахло древесиной, табаком, мускусом, я решил, что он все же воспользовался новым парфюмом. Лея к нему нежно прижалась.
Мы рассказали Лее про Латифу и предложили воспользоваться тем фактом, что она теперь, возможно, тоже полюбила Жана как родного. Тот заверил, что отложил для Малыша лучшие куски.
– Поезжайте на вокзал, поговорите с Латифой. Она умеет убеждать, – посоветовал я.
– Ей даже говорить ничего не придется! – заверил Лею Жан. – Она только посмотрит на соседа, и все!
– Поезжайте прямо сейчас. Латифа работает по утрам, – подсказал я.
Они снова появились на пороге после обеда.
– Если родится сын, мы назовем его Саулом! – кричал Жан.
– Хорошо, только не кричи так громко, у меня голова раскалывается. Саул, тебе нужен здесь вентилятор, иначе я умру. Жан, надо привезти Саулу вентилятор, – попросила Лея. Жан мне подмигнул, мол, я прав – будет мальчик, раз Лея жалуется на жару.
– Ну, как все прошло? – спросил я.
– Лучше не бывает! Сосед так испугался, что поклялся не подавать в суд и подстричь крону дерева! Латифа – она умеет быть убедительной! – воскликнул Жан. – Ее Малыш – такая лапочка. Просто как котенок.
– Этот зверь – лапочка? Да он мне чуть руку не отгрыз, когда я попытался его погладить, – удивился я.
– Да, соседу тоже! – радостно воскликнул Жан. – Оказалось, он не любит кошек! Латифу это не порадовало. Она выпустила Малыша погулять, и тот так посмотрел на соседа, что даже у меня бы инфаркт случился. Но со мной Малыш такой нежный. Я дал ему остатки ростбифа – он ел и мурлыкал, ну разве не прелесть, что за котенок!
– Ага, котище весом килограммов двадцать и размером с овчарку, – заметила, подхихикивая, Лея. – Саул, спасибо тебе огромное за помощь. Кажется, нашему будущему сыну с такой защитой ничего не угрожает.
– Латифа и вправду чудесная, – заметил я, – она очень добрый и честный человек.
– А еще большой ценитель мяса и теперь мой постоянный покупатель! – воскликнул Жан. – Она обещала всем своим коллегам рассказать про мой ростбиф и ягненка!
– Я очень за вас рад, – искренне сказал я.
– Ты просто упал нам на голову, как падает счастье, которого не ждешь, – сказала Лея и обняла меня.
Жан уехал, но обещал привезти мне обед. Лея полулежала на диване. Я подложил ей подушки под спину и под ноги.
– Ты меня иногда пугаешь, – улыбнулась Лея, – ты так понимаешь женщин, как никто. Только не говори, что ты и про подушки в книгах прочитал.
Я пожал плечами.
– Что тебя беспокоит? – спросила Лея.
– Все беспокоит, – я показал на балкон, – у меня по-прежнему нет ответов. Только вопросы. Мальчишкам нужна интрига. Да и хозяин просит рассказов, а не отчетов. Что мне делать? Писать ему про ваше дерево, Латифу или про то, как я вам мальчика предсказал по старым бабкиным приметам?
– А почему бы и нет? Это было забавно, – рассмеялась Лея. – Я, конечно, в это не верю, но посмотри, каким счастливым стал Жан.
– А если родится девочка? – я тоже рассмеялся. – Он меня зарежет!
– Мальчик родится, – в комнате неслышно появилась Ясмина.
– Так. А ты почему так решила? – расхохоталась Лея. – У нас тут еще одно УЗИ пришло? Жаль, Жана нет.
– Тебе нравится острое и соленое, – ответила, пожав плечами, Ясмина. – Но это всего лишь примета. Я с Мустафой умирала, как хотела сладкого, но девочка не родилась. Пусть твой ребенок родится здоровым. Не важно – мальчик или девочка.
– Да, все верно, – кивнула Лея.
– Ясмина, где Мустафа, где Андрей? – спросил я.
– В школе, где им еще быть? – удивилась Ясмина.
– Они сюда не заходили? Ничего не брали? – уточнил я.
– Нет, я запретила Мустафе забирать что-то из коробок без твоего разрешения, – ответила Ясмина.
– Жаль, – ответил я.
– Он переживает, что ничего не может рассказать хозяину. Я советую просто заняться переписью всего, что лежит в коробках, как тот и просил. И как следует из условий договора. Но наш Саул не может по договору. Он все еще пишет письма хозяину, и тот их ждет. Вот теперь Саул не знает, писать ли о том, что Жан прорыл на моем участке ров, или не писать, – объяснила Лея.
– Конечно, писать! – ответила Ясмина.
– Хорошо, убедили, – кивнул я.
Женщины ушли – Ясмина приготовила для Леи особое блюдо, которое должно было ей понравиться. Я сел за компьютер, но писать не мог. Чтобы моя совесть не кричала так уж отчаянно, я разобрал одну коробку с книгами – сделал перепись, сложил в пластиковый контейнер, подписал. Книги, не удержавшись, пролистал. Даже потряс в надежде, что вывалится хоть какой-нибудь листок. Но нет. Ни Пушкин, ни Толстой не хранили никаких секретов. Я уже пожалел, что запретил мальчишкам самостоятельно разбирать коробки. А вдруг они бы что-то нашли?
Кажется, я задремал. Лея была права – днем становилось нестерпимо жарко, несмотря на то, что квартира находилась на теневой стороне дома, потолки были почти четыре метра, а пол – каменный. Меня разбудила Джанна. Конечно, ей тоже не пришлось звонить, чтобы я ей открыл. Кажется, ключ от моей квартиры был у всех.
– Давно тебя не видела, Саул, – сказала она, – скучал по моему пирогу со шпинатом?
Это был запрещенный прием. Джанна знала, как я люблю ее пирог именно со шпинатом. Жизнь готов был за него отдать.
– Скажите сразу, вы обо мне беспокоитесь или хотите, чтобы я что-то сказал, или промолчал, или другие варианты? – улыбнулся я.
– Да, дорогой, я пришла с просьбой, – ответила серьезно Джанна. – Ты ешь, пожалуйста, холодный пирог не очень вкусный.
– Я давно работаю за еду, так что не стесняйтесь, – отмахнулся я, откусывая кусок.
– Дорогой, не хотела тебя обидеть или как-то унизить, – обеспокоенно сказала Джанна.
– Я пошутил, а Жан и Лея говорят, что мне не стоит шутить, – ответил я.
– Я хотела сказать, что не надо никому делать больно. Правда иногда мешает жить. Уж поверь мне. Если ты что-то узнаешь, сначала спроси себя, захочешь ли это знать или жить спокойно дальше в неведении? – Джанна подложила мне еще один кусок пирога.
– Я ничего такого не узнал, если вы имеете в виду хозяина этой квартиры. Честно. Пока я пишу ему письма, а не отчеты. Он снова в больнице и ждет от меня именно рассказов о Лее, Жане, мальчишках. Ему нравятся истории. Отчетом он не интересуется, хотя я делаю все как положено – составляю библиографию, фиксирую, что нашел. Но мне кажется, он надеется узнать что-то другое. Не знаю, что именно. А еще, думаю, ему очень не хватает семьи. Он написал, что хочет когда-нибудь приехать, увидеть всех, о ком я ему писал. Не знаю, что делать, честно. Сегодня не смог ему написать. Или стоит? Рассказать про корни дерева, которые выкорчевал Жан на участке Леи, а само дерево находится на соседнем? Написать, как я сегодня узнавал, кто родится у Леи – мальчик или девочка, – по народным приметам? Каждый раз думаю – неужели ему это интересно? Или он не выселяет меня из квартиры из жалости? Еще мои мальчишки – они поверили в детективную версию и всеми силами пытаются ее доказать. Подростки, им нужно действие, сюжет. А мне нечего им предложить и нечем поддержать интерес. В архивах не всегда встречаются истории или факты, на которые надеются те, кто их разбирает. Обычно это куча нудной работы. Как у археологов, которые вынуждены месяцами, годами что-то перекапывать в слабой надежде обнаружить хоть что-то ценное. Вы что-то знаете? Скажите мне. Я ведь историк, архивист, не детектив. Умею потянуть за нить и распутать историю, а здесь даже нити никакой нет. Да и сам хозяин написал, что никаких секретов его матушка не хранила. Вышла замуж после окончания гимназии, родила сына, воспитала. После смерти мужа больше замужем не была.