А я всегда стремилась быть такой как ты, подражать тебе. Я всегда была твоей маленькой куклой, которую ты таскала по всем этим дурацким конкурсам! Теперь он делает это со мной! Лишает меня воздуха! Как делала это ты!
Мама отступает на шаг назад, охнув. Я никогда так с ней не говорила.
– Вспомни, – спокойно отвечает она. – Однажды ты получила свободу. И что из этого вышло? Ты помнишь? Это ли твоя свобода? Я хотела тебе только добра и только самого лучшего. Ты не все еще не понимаешь, что жизнь состоит из разных частей: плохих и хороших. Не нужно играть жертву только лишь потому что вы поссорились. Жить с кем-то, значит идти на компромиссы, ставить кого-то выше себя. Лекси, ты слишком драматизируешь.
Не желая больше слушать этот бред, я хватаю сумку и выскакиваю из кухни. Мама кричит мое имя, но я даже не оборачиваюсь.
Ты драматизируешь. Он любит тебя, и ты любишь его.
Снова чужие слова залезли мне в голову.
Вернувшись домой, я совершенно опустошенная скидываю обувь, бросаю ключи на столик и включаю свет.
Грант сидит с бутылкой виски в кресле. Он босиком, в одних брюках и расстегнутой рубашке. Стеклянный взгляд направленный на меня говорит о том, что он пьян.
Мы долго смотрим друг на друга.
– Помнишь, как я сделал тебе предложение?
Присев на подголовник дивана, я киваю, не глядя на него. Я хорошо это помню, ведь тогда я была безумно влюблена и счастлива. Грант сделал это на крыше ресторана, в котором мы были одни. Играла живая музыка, он был красив и терпелив. Это было как в кино.
– Ты сказала «да».
Повернув голову, я буравлю его взглядом.
– Тогда я не знала, какой ты.
– Какой? – тусклым голосом переспрашивает Грант. – Ревнивый? Свирепый? Да, у меня сносит крышу, но, черт, Лекси. – Он качает головой. – Ты для меня целый мир. Ты – это все, что мне нужно. Я сделаю все, что от меня потребуется, чтобы ты была счастлива. Мы купим новый дом, заведем ребенка и, если захочешь собаку. Я не могу обещать, что стану паинькой, что не буду злиться. Мы будем ссориться, такова жизнь. Наши взгляды будут расходиться, но это нормально. Я хочу видеть тебя беременной моим ребенком, Лекси. Я не трону мать своих детей. Никогда. Прости, что так разозлился, прости что не поверил сразу и поддался эмоциям. Если хочешь знать, я врезал Джиму сегодня. Я все разузнал про его махинации и про все деньги, которые ты ему давала.
Встав, Грант ставит бутылку на кофейный столик и подходит ко мне.
– Никки очень стыдно. Я ненавижу их обоих за то, что они сделали с нами. Плевать на них, плевать на всех, Лекси. Ты и я. Только ты и я. – Наклонившись, он впивается в мои губы поцелуем. От него пахнет спиртным.
Должна ли я ему верить? Боже, почему я не могу принять решение?
Глава двадцать восьмая
Тогда
Мы не видимся уже два дня. На мои звонки он отвечает, но говорит быстро, ссылаясь на занятость учебой и работой. Я не нахожу себе места. Неужели он вот так бросит меня?
Несмотря на свои мучения, я не навязываюсь. Так я его еще больше оттолкну.
Я вижу его, когда выхожу из учебного здания. Блейк опирается на свой грузовик и серьезно смотрит на меня.
– Ты свободна? – спрашивает он, когда я подхожу.
Спазм охватывает нижнюю часть моего тела. Наши предыдущие встречи выглядели совершенно иначе. Я не понимаю происходящего, ведь мы даже не ссорились.
Кивнув, я задаю встречный вопрос:
– Что случилось?
Блейк отталкивается спиной от машины и открывает дверцу с пассажирской стороны.
– Давай поговорим.
Мы едем в то место, куда он привозил меня в ночь нашего знакомства. День все еще продолжается, но солнце находится намного ниже. Я смотрю на освещенные желтоватыми лучами холмы, коттеджи и зеленые поля. Блейк стоит рядом, тоже глядя прямо перед собой.
– В детстве я представлял, что живу в одном из этих домов.
Выдохнув, я смотрю на него. Блейк смотрит в ответ.
– Не жалей меня, я не умирал от голода.
– Как ты мог подумать, что для меня это имеет значение?
Он отворачивается, затем делает несколько шагов по каменному склону, схватившись за голову.
– Лекси, когда я встретил тебя, я не рассчитывал на что-то большее, – признается он. – Я даже не думал, что… черт.
– Что? – Я подхожу к нему ближе.
– Не знаю. Не думал об отношениях. Когда я привез тебя в трейлерный парк… я обманул тебя. Брок – мой старший брат, а Трой – младший. Наш отец живет с нами, но он редко выходит из своей комнаты. Мама ушла, как только родила Троя.
У меня округляются глаза. Я беру его за руку, и Блейк сжимает мою ладонь, продолжая говорить:
– Моя жизнь самая обычная. Я получил стипендию в надежде, что смогу вытащить семью из этой дыры. У папы этого не вышло, у Брока тоже. Но есть еще я и Трой.
– Поэтому ты не живешь в общежитии?
Блейк кивает.
– Да. Брок… он иногда творит всякую хрень. Незаконную. Меня съедает стыд за то, что я тебя обманул. Но я не думал, что между нами все так закрутится. Когда ты отвезла меня на ранчо, я так долго думал об этом. – Он поднимает на меня глаза. – Это был твой дом, так? Но ты не сказала мне.
Раз мы раскрываем все карты, то я не собираюсь лгать.
– Да, – киваю я.
– Почему ты не сказала?
Я пожимаю плечами.
– По той причине, что ждала от тебя первого шага.
Блейк сжимает губы.
– Я такой осёл.
– Нет. – Я забираюсь руками под его джинсовую куртку.
Он обнимает меня в ответ, и так мы стоим несколько минут.
– Все чаще и чаще ко мне в голову закрадывается мысль, что это все напрасно. Что я просто теряю время.
Подняв голову, я недоуменно смотрю на него.
– О чем ты?
– О стипендии, – отвечает Блейк. – Мне не место в колледже. Такие как я идут работать в средних классах, а после школы так и остаются на прежней работе или ищут что получше. Посмотри на моих друзей.
– Но у тебя стипендия, – возражаю я. – Ты добился уже так много.
Но Блейк качает головой.
– Я не железный. У меня нет столько времени и упорства для учебы. Есть и другие способы.
– Ты не должен так думать. Это все не напрасно, – твержу я, схватившись за ворот его куртки.
Блейк легко улыбается мне.
– Когда ты поймешь, из какого я мира, ты бросишь меня.
У меня учащается дыхание. Как он может так говорить? Я чувствую, как мои глаза наливаются кровью.
– По-твоему я такая?
Блейк проводит ладонью по моей щеке.
– Это ты сейчас думаешь, что никто кроме меня тебе не нужен. В реальности все работает не так.
Оттолкнувшись от него, я ухожу в обратную сторону. Я слишком зла.
– У тебя неверное представление обо мне. Если я выросла в доме больше твоего, это не значит, что я всю жизнь буду гнаться за деньгами. Мы сами строим свое будущее.
Блейк слушает меня, оставаясь на месте.
– Ты права, но иногда не все получается. Порой борьба за выживание может быть слишком долгой.
Мы смотрим друг на друга долгие секунды.
– Отвези меня к себе домой, – наконец, говорю я.
Блейк хмурится. Ему совершенно не нравится эта идея.
– Нет.
– Это твой дом. Отвези меня. Прекрати придумывать то, чего нет.
Похоже, мой взгляд действует на него. Плечи Блейка расслабленно опускаются, и он сдается.
– Хорошо.
Мама всегда мне говорила держаться подальше от подобных мест. Бедность – не порок. Но здесь процветают пьянство, безработица и домашнее насилие. За красивым фасадом тоже скрывается немало мрачных тайн. Деньги не делают из людей образцов интеллигентности. Просто здесь все очевидно.
Блейк выключает зажигание и смотрит на меня. Я стараюсь не пялиться. Здесь все выглядит именно так, как я помню, когда была здесь той ночью. Дневной свет усиливает впечатление.
Мы выходим из машины. Из трейлера выскакивает парень, который сидел со мной.
– Блейк!
– Эй, пацан! – улыбается Блейк.
Теперь я наблюдаю за небольшой дракой между старшим и младшим братьями. На Трое бейсболка, все те же бесформенные джинсы и длиннющая футболка.
– Я помню тебя, – щурясь от солнца, говорит он.
Я улыбаюсь ему.
– И я тебя, Трой.
– Как отец? – спрашивает Блейк.
Трой немного хмурится или это скорее всего серьезность. Уверена, этому парню пришлось рано повзрослеть.
– Так же. Он спит. Брок на работе.
– Ты ведь не пропустил школу? – Блейк щелкает по носу Троя, который фыркая, отворачивается.
– Ходил.
Блейк протягивает мне руку. Мы поднимаемся в трейлер, а Трой остается на улице. Я оглядываюсь по сторонам. Помещение включает в себя и гостиную, и кухню в одной зоне. Несколько старых клетчатых диванов, кофейный столик в трещинах, на котором громоздятся пакеты из-под чипсов, пульт от телевизора и еще какая-то мелочь. На кухонном столе несколько тарелок, в раковине виднеется посуда. На настенных панелях можно увидеть старые уже неотмываемые пятна.
Это дом Блейка.
Он следит за моим взглядом.
В противоположную сторону от кухни идет коридор, заканчивающийся занавеской, за которой слышится кашель.
– Это отец, – объясняет Блейк. – Он практически не выходит.
– Что с ним случилось? – интересуюсь я.
Блейк проходит за деревянную стойку к раковине и убирает со стола посуду.
– Несколько лет назад его сбила машина и из-за травмы он не может работать. Ты знаешь эту систему, – он невесело улыбается. – Если есть работа, то ты теряешь льготы. Живешь на пособие – становишься жертвой системы.
Я ничего об этом не знаю. Никогда даже об этом не задумывалась. Моя жизнь представляла собой только проблемы, связанные в узком смысле, но я никогда не думала о выживании.
Блейк снова подходит ко мне.
– Хочешь уйти?
Я быстро мотаю головой, прильнув к нему.
– Нет, все в порядке. Прости.
– За что? – удивляется он, положив руку мне на талию.