– А остальные? – Лицо «крепостного» не выражало никаких эмоций.
– Мы думаем, что их утащили мутанты. Вы, кажется, их называете «речными», да? Мы дошли до берега Ика, но туман выгнал нас назад, по дороге мы встретились с тварями, похожими то ли на раков, то ли на крабов. Это и есть «речные»?
– Верно. Значит, группа Антона уничтожена, да? Жаль… От них что-то осталось?
Башкир вспомнил о гильзе, которую снял с трупа парня. Он сунул ее в кармашек разгрузки, а потом сам забыл об этом и даже Полковнику не рассказал. Но после пережитого неудивительно было запамятовать о такой мелочи.
– Держи. – Азат вытащил из кармашка гильзу и передал Дмитрию. – И еще его автомат в машине лежит.
– Я заберу. – Краснощекий сделал шаг в сторону машины, но Баранов мгновенно преградил ему дорогу.
– Это наша добыча, – медленно проговорил Леха. На его лице набухли желваки. Это указывало на то, что с бойцом лучше не спорить, если не хочешь поучаствовать в славном спарринге.
На самом деле Азат не знал, на кого поставил бы, если бы дело дошло до драки. Баранов был крепким мужиком, но его сила и выносливость оказались подавлены двадцатилетним сидением под землей. Противник же точно не уступал Лехе габаритами, а по внешнему виду можно было уверенно сказать, что он буквально пышет здоровьем.
Конечно, в схватке многое решает опыт, а не грубая сила, но по этому поводу никаких выводов башкир сделать не мог.
– У Антохи осталась вдова, – сказал «крепостной», продолжая напирать на бойца.
– Савва, оставь, – махнул рукой Дмитрий. – Ольга получит свою компенсацию. В конце концов благодаря этим людям мы узнали, что стало с его группой. Иначе кучу времени потратили бы на поиски.
Он посмотрел на гильзу, вытряхнул себе на ладонь записку и со скорбной миной помотал головой.
Савва все же отступил. Было видно, что ему не хочется терять лицо, но, похоже, слова главного для него имели высший приоритет. Незлобивый Баранов сам не стал выпендриваться и протянул мужику руку:
– Не кипятись, боец, – проговорил он. – С учетом того, сколько у вас стволов, один большой роли не сыграет.
Тот ничего не ответил, но протянутую ладонь пожал. Отошел в сторону и встал возле командира, который продолжал рассматривать записку.
– Вас всего пятеро? – спросил Дмитрий, не поднимая глаз.
– Нет, – ответил лейтенант. – У нас целый автобус с беженцами. Просто мы поехали первыми, чтобы разведать, что тут и как.
– Можете вызывать своих, мы их разместим на первое время, – пожал плечами Дмитрий и сунул записку в карман. – У нас есть что-то вроде гостиницы – торговцы, бывает, приезжают целыми караванами. Учитывая обстоятельства, платы за постой просить не будем, не каждый день нас посещают гости из мертвого города. И не беспокойтесь, в Крепости вы в полной безопасности.
– Нас еще отправили узнать по поводу того, что вообще происходит в мире. Где есть незараженные места, какие опасности подстерегают по пути. И да, топлива мало, хотели купить немного, если продадите.
– Это можно будет позже обсудить с вашим начальством. – Дмитрий кивнул и улыбнулся. – Сами же сказали, что вас отправили. Может быть, и ехать никуда не придется, люди нам нужны.
– Такие решения не в моей компетенции. – Лейтенант покачал головой. – Что Полковник скажет, то и будет.
Азат заметил, что командир группы смотрит куда-то вверх, проследил за направлением и тоже разглядел оборудованную на крыше одного из домов огневую позицию. Капитально, надо сказать, обустроенную: с мешками песка и стальными листами, только самих орудий отсюда видно не было.
– Там что, АГС? – спросил лейтенант, указав пальцем в сторону ДЗОТа.
– На крыше? – Дмитрий поднял брови. – Да, АГС.
– Парни, вы кого так сильно боитесь, что целую крепость выстроили? – снова влез в диалог Баранов.
– У нас тут восемь крупнокалиберных пулеметов и два АГС, – ответил Савва. – Мы никого, на хрен, не боимся.
– Да, так и есть, – с улыбкой согласился Дмитрий. – Савва, будь добр, размести гостей.
Глава 7Непыльная работа
Говорят, что по рабочему месту человека можно многое сказать о его хозяине. Азат к таким экспертам не относился и делать каких-то заключений о характере Дмитрия не мог, но у него возникло стойкое ощущение, что он попал в музей. На секунду ему даже показалось, что некоторые из этих вещей он уже видел в мензелинском краеведческом, куда однажды зашел со скуки.
Но одними экспонатами дело не ограничивалось, здесь стоял массивный деревянный стол и несколько кожаных кресел, явно перенесенных из дома кого-то из местных довоенных бонз. Картину дополняли плотные зеленые обои – где их только отыскали – и раритетная люстра, забавно выглядевшая в квартире, в которой потолки едва ли достигали двух с половиной метров.
На стене за столом висел большой портрет Николая Второго, на полках размещалась целая коллекция разномастных бюстов. Справа стоял плотно забитый книжный шкаф, буквы на части корешков в котором были отпечатаны дореформенным шрифтом, а совсем рядом величественно растянулось черно-желто-белое знамя с гербом Российской империи. Слева – большая карта Татарстана с какими-то пометками и несколько карт поменьше.
И, что поразило Азата сильнее всего, красивое черное фортепиано. Конечно, и в переходах музыку играли, без нее было бы совсем туго, но там предпочитали гитары да баяны. А пианино башкир и до войны видел не так часто, их напрочь вытеснили компактные японские синтезаторы. А если где в квартирах и стояло, то чаще использовалось в качестве дополнительной полки, чем по прямому назначению.
Но оно было не единственным предметом, связанным с музыкой. На тумбе с резной дверцей стоял проигрыватель для виниловых пластинок. Такой Азат видел лишь один раз в жизни, дома у бабушки в родной деревне под Белебеем. И то нерабочий и избежавший переселения на свалку только потому, что бабке было жалко его выбрасывать.
Правда, и выглядел проигрыватель по-другому: не советский патефон из дешевого пластика, а аккуратный, черный и явно очень дорогой, с логотипом AudioTechnica.
Если говорить совсем уж честно, башкир вообще не ждал, что его пригласят на собрание. Собирался провести время с семьей, но получилось так, что размещаться им пришлось без него.
«Булату» снова выделили отдельное жилье – целую однокомнатную квартиру на втором этаже. В этот раз он решил остаться с группой, Ландыш должна сама справиться, да и пацаны, если что, помогут.
Почему-то после крайней устроенной ею сцены Азату не хотелось продолжения. Он чувствовал, что пока не пройдет время, пока жена не поймет, что и на поверхности можно нормально жить, истерики раз за разом будут повторяться. К тому же сейчас Полковнику нужно решать гораздо более важные проблемы, а разведгруппа была его главным инструментом.
Старику, кстати, кабинет явно понравился. Он с удовольствием осмотрел обстановку, одобрительно кивнул и усмехнулся, когда увидел портрет императора и знамя. Черт его знает, может, раньше до Войны, поддерживал русских националистов, выступавших под этими символами. Потом это в любом случае потеряло смысл, ведь жизненное пространство сократилось до размеров пары десятков подземных убежищ и ни о каком восстановлении имперского величия мечтать не приходилось.
Помимо Азата, Дмитрия и Полковника, на собрание пригласили лейтенанта и Ершова. Остальные занялись обустройством какого-никакого быта – само собой выходило, что беженцы остаются тут по крайней мере на несколько дней, пока не станет ясно, что делать дальше.
Дмитрий без разговоров дал добро и уверил, что платы за постой с них не потребуют. Единственное, что с питанием надо было разбираться самостоятельно, на халяву никто никого кормить не собирался. Впрочем, на кухню доступ дали, а продуктов, взятых из перехода, пока хватало с запасом.
Они расселись в удобных креслах, Азат с удовольствием развалился на кожаном сиденье. Остальные не торопились устраиваться с комфортом. Парни держались напряженно, и только тогда башкир понял, почему: облокотившись на спинку, практически невозможно было быстро приготовиться к стрельбе. Человек в таком положении невольно расслаблялся, а на то, чтобы достать пистолет из набедренной кобуры, потребовалась бы целая вечность.
Но обстановка не располагала к тому, что может начаться бой, и башкир решил плюнуть на это.
– По поводу бензина обсудим, – кивнул Дмитрий. – У нас его в достатке, наливник мы, конечно, не продадим, но в канистрах можем почти сколько угодно.
– А какого он качества? Как по октановому числу? Присадки, прочее? – спросил лейтенант.
– Какие присадки, у нас тут завод, что ли? – «Крепостной» усмехнулся. – Мы сырую нефть перегоняем, по октану семьдесят шесть, наверное. «УАЗик» жрет и не давится. Нет, движку, ясное дело, от такого топлива не сильно хорошо, но другого попросту нет.
– Думаю, у «пришлых» не лучше ситуация была, – пожал плечами башкир. – Они там, конечно, сели на пару законсервированных скважин, смогли наладить добычу, но переработка – уже совсем другое.
– А ты в переработке не разбираешься? – спросил у Азата Полковник. – Ты же нефтяник.
– Да, изучал теорию в институте, но то было четверть века назад, не помню, конечно. К тому же я на бурильщика учился, поработал помбуром немного здесь же, на Ромашкинском. Про переработку не у меня спрашивайте.
– Помбуром? – заинтересовался Дмитрий. – И долго?
– Чуть больше года, на вахте.
– Так зачем вам вообще уезжать? – Хозяин кабинета посмотрел Полковнику в глаза. – У нас здесь вполне безопасно, людей можем разместить, работа тоже для каждого найдется. У вас ведь и бойцы есть хорошие, да и других специалистов должно быть достаточно. Конечно, такие кадры везде ценятся, но ведь по миру и лихих людей полно. И тех, что предпочитают принудительный рабский труд достойной оплате.
– А что вообще по миру? – Старик подхватил тему. – Где какие люди живут, чем занимаются? Мы-то думали, что практически весь мир вымер, из города выбраться не могли, а здесь, оказывается, в шестидесяти километрах – «Крепость». Вы тут сами-то давно?