– Не очень, – мотнул головой Дмитрий. – Шесть лет назад пришли из Башкирии, с техникой, ресурсами. Искали место, где можно остановиться. Когда в Мензелинск приехали, тут ни одной живой души…
В дверь постучали. Через секунду створка распахнулась, и в комнату вошла девушка в теплом шерстяном платье и с подносом, на котором уютно расположились маленькие фарфоровые чашечки.
– Чаю? – предложила она, вежливо улыбнувшись.
Согласились все. Азат тоже взял свою чашку, подул на исходящий паром кипяток и сделал глоток. Чай оказался черным, крепко заваренным и очень вкусным. От такого сразу вспоминались вечера, проведенные в деревне у бабушки, не хватало только меда с маслом и баранок каких-нибудь.
– Так что в Мензелинске-то было? – спросил Полковник, аккуратно попробовав напиток.
– Ничего тут не было, – пожал плечами Дмитрий. – Следы боев, скелеты, пожарища. При этом город и не грабили особо. Выглядело это все так, словно люди то ли перебили друг друга, то ли в какой-то момент остановились, ужаснулись резне, которую устроили, собрались и ушли.
– И никаких свидетельств? Ни дневников, ни журналов? – Азат подул на чай и сделал еще глоток.
– В этом и дело. Может быть, их специально уничтожили, а может, мы просто плохо искали. Вон, Савва руководил поисковой группой.
– Да, не нашли ничего, – подтвердил здоровяк. – Ни в типографии, ни в администрации здешней. Хотя в мэрии вообще ничего найти нельзя было, она сгорела, там только коробка и осталась. Знаем лишь, что в СИЗО местном бунт был.
– Мы когда в Калмии останавливались, я дневник нашел, – сказал башкир. – Там написано, что из Мензелинска передача шла, местный глава администрации объявил себя президентом, а район – суверенной территорией. А потом еще стрельба была, и прямо во время вещания кто-то в студию ворвался.
– Ну, значит, допрезидентствовались, – пожал плечами Дмитрий. – Мы приехали, заняли эти дома, удобно расположены, очень плотно. Построили стену, разместили оружие, потом оборудовали еще чуть южнее форт, там наши нефтяники на вахте работают. Оттуда и бензин, кстати.
– И тут реально спокойно? – Полковник прищурился.
– Твари, бывает, прут, но мы «Крепостью» не так просто называемся, нас попробуй еще возьми. А людей в Татарстане почти не осталось, – «крепостной» одним глотком допил остатки чая и подошел к карте. – В той части, которую мы обследовали, через Каму не перебирались. Да через нее и не переберешься, это не река даже, а сточные воды, и дело не только в радиации. Здесь же и химических производств было полно. Менделеевск, Нижнекамск. Да и выше по течению…
– Там даже к берегам подходить нельзя, – добавил Савва. – Дело не только в мутантах, дозиметр щелкать начинает как бешеный, да и… Один попробовал, царствие ему небесное, через два дня язвами весь пошел, а через пять легкие выхаркал пополам с кровью и умер.
– «Пришлые» смогли, – заметил лейтенант.
– Пришлые? – спросил Дмитрий у него.
– Да, группа бывших военных, – неохотно проговорил Полковник, неодобрительно посмотрев на проболтавшегося подчиненного. – Приехали к нам в город, у них вроде база где-то под Уркушем. Живут, как и вы, кстати, с нефти.
– И ради чего они вообще в Челны поехали? – Хозяин кабинета взял с полки толстый черный маркер, нашел на карте деревню Уркуш, обвел и заштриховал.
– Не знаем, не договорились мы с ними. – Старый военный пожал плечами. – Машины мы у них забрали, да на них и покинули город. А зачем они приезжали, почему… Не до разговоров было. Стрелять они стали в наших.
– Отморозь. – Савва выпил еще чаю. – Мало того что через Каму перебрались, так еще и в Челны полезли.
– А что там с остальным Татарстаном? – наклонился вперед лейтенант.
– Мертво все. – Дмитрий закрыл маркер и ткнул обратным концом в точку на карте. – Нижнекамск – маленькие Челны. Туда и бомбу бросили, и тварей там тоже море, так что в город пробиться не удалось, но от него и мало чего осталось. Там, похоже, наводнение было.
– Плотины на Нижнекамской ГЭС больше нет, – кивнул Полковник. – Мы предполагали что-то такое.
– Заинск, Лениногорск, Бугульма – все уничтожено бомбами. Даже если там укрытия и были, то людей мы не нашли, да и не искали особо. Альметьевск не пострадал, но никого живого в нем нет.
– Это как? – заинтересовался Азат.
– Ушли, – ответил за своего начальника Савва. – После взрывов в Лениногорске ветер облако в сторону Альметьевска погнал. Кстати, Муслюмово, Сарманово, Азнакаево тоже пустые стоят. Но там люди жили, и достаточно долго.
– И тоже никаких свидетельств?
– Нет, там все проще. Твари. Расползаются, осваивают новые места обитания, ищут экологические ниши себе. Видимо, им в радиоактивных руинах тоже жить некомфортно. – Дмитрий вернулся за стол. – Так что здесь сейчас необитаемая земля.
– А дальше на востоке? – Полковник отложил чашку и наклонился, упершись локтями в бедра.
– Там Башкирия. Оттуда мы и пришли. У них сейчас НКР.
– В смысле НКР? – не понял Азат. – Как в фоллауте, что ли?
Савва и Ершов расхохотались, Дмитрий позволил себе слегка улыбнуться. Остальные башкира не поняли. Похоже, что компьютерными играми они не увлекались.
– Не совсем. Новоуфимская Коммунистическая Республика, – пояснил хозяин кабинета. – В двадцатых они начали строиться по заветам Ленина. Сейчас у них армия, бронепоезда, какое-то подобие порядка.
– А чего вы оттуда ушли? – спросил башкир.
– Так коммунисты. – Дмитрий пожал плечами. – Не сошлись с ними в плане политики.
– У нас в городе тоже есть коммунисты, – вдруг заговорил Ершов, который на протяжении всего разговора предпочитал слушать, прихлебывая чай. – Те еще сукины дети. Так что мы их тоже не любим.
– Забавно, – покачал головой «крепостной». – Вот вроде мир уничтожен, а старые идеи все еще живут.
– Вы сами-то кто? – спросил лейтенант.
– Националисты, – спокойно пояснил Дмитрий. – Русские националисты.
– Это из тех, что под свастиками ходили да руки к солнцу вскидывали? – Военный не успокаивался.
– Нет, с теми нам не по пути, – пожал плечами хозяин кабинета. – Да и какие они русские, если под теми же флагами немцы русских убивали? Мы за восстановление имперского величия. За построение русского национального государства.
– Больше вопросов не имею, – кивнул лейтенант, развалился в кресле и зевнул.
Азат тоже почувствовал, как ему хочется спать, несмотря на выпитый крепкий чай. Еще бы, отдохнуть «булатовцам» не удавалось с совместной с Нельсоном вылазки за языком. А когда это было? Вроде вчерашней ночью, только вот по ощущениям да по наполнению событиями прошло никак не меньше недели. Плотной такой, насыщенной.
Башкир тоже не смог удержать зевка. Полковник посмотрел на бойцов, кивнул.
– И портрет у вас Николая, я вижу, – проговорил он.
– Да. – Дмитрий обернулся на холст с императором на стене и улыбнулся. – Савва, кстати, рисовал. Вы решили что-нибудь?
– Скорее всего, купим у вас бензин и двинемся дальше, в сторону Башкирии. Если не понравится там, поедем еще куда-нибудь. Россия большая, место найдем.
– Россия большая, – кивнул Дмитрий. – И меньше не станет. Ладно, если решили, что делать, то давайте расходиться. На несколько дней хотя бы останетесь?
– Останемся, – кивнул Полковник. – Посмотрим, как живете. Заодно за бензин подобьем-рассчитаемся.
– Добро, – согласился хозяин кабинета и встал из-за стола. – Чашки оставьте, Лена заберет.
– Под Белебеем что? – неожиданно для самого себя вдруг спросил Азат. – Город цел? Деревни вокруг?
– Живут там, – сказал Савва. – Южная граница. Под коммунистами и живут, хотя вроде не очень довольны. Гарнизон уфимский там стоит.
Башкир вздохнул. Особой надежды на то, что его родственники пережили двадцать лет после Войны, он никогда не питал. Но вдруг? Ведь по идее гарнизон должен был обеспечить какой-никакой, но порядок? Если Белебей не пострадал от бомбардировок, если местная власть не стала играть в президентов мира, если в его родной деревне люди смогли восстановить какое-то подобие быта…
Слишком много если.
Все поднялись со своих мест. Азат тоже встал и пошел к выходу из кабинета.
И теперь он не знал, что делать дальше. Если Полковник не сойдется с руководством этой самой НКР, беженцы с «Домостроителей» будут вынуждены продолжить свой путь на восток? А что там дальше? Уральские горы?
Или вдруг военный решит отправиться на юг, в Оренбургские степи, а оттуда дальше, в Казахстан?
Ему-то что там делать? Не лучше ли забрать своих да уехать домой? Найти бы только машину… А Полковник? Что он ему сделает? За дезертирство расстреляет?
Смешно.
Насильно Азата держать никто не будет. Нужен старику у себя нелояльный боец? А семья его? Отпустить проще.
К своим башкир не пошел. Побоялся нового скандала, особенно после того, как ему на глазах у всех чуть не оторвал голову мутировавший краб. И даже отдать сыну «весло» Азат решил позже. Не отказался от этой затеи, просто отложил. Нельзя лишать пацана такой радости, он ведь наверняка и живет этим моментом, чтобы ощутить на себе восхищенные взгляды других ребят и девчонок. Мало того что отец – мародер, так еще и настоящий «калаш» презентовал.
Забавно это – раньше детям дарили айфоны, а теперь вот – «калаши». И пользы от автоматов было гораздо больше. Хотя как посмотреть.
Пошел Азат в квартиру, где «Булат» разместили, разделся, стащил с себя опрелые шмотки, вытерся влажным полотенцем и развалился на ватном матрасе на застиранном, но чистом комплекте спального белья. И даже с одеялом не тонким солдатским, шерстяным, а пуховым. Хоть и с синтетическим наполнителем.
А спать не хотелось. Хоть и зевал до этого, а сон вдруг возьми да слети. Ворочался почти час, уставившись в покрытый паутиной трещин потолок, не понимая, чего это у него не получается. Страшно, что ли? Так ведь в переходе-то хуже было, там и вода могла потечь, да и вообще…
Хотел уже выпить граммов сто спирта, чтобы попросту вырубиться, как, кстати, судя по запаху, поступил Баранов, и только потом понял, в чем дело. Даже через зашторенные окна проникало слишком много света. Привык Азат к темноте и тесноте перехода.