Вторая причина, почему Мильке не хочет так просто отпустить своего начальника разведки, — это сам министр. Если 60‐летний Вольф добровольно уйдет на покой, то кто-нибудь из партийного руководства может потребовать и от него, гораздо более старшего по возрасту, собрать свои вещички. Если смотреть на это таким образом, то Мильке использует своего заместителя как щит. При этом 78‐летний министр имеет могущественного заступника. Эрих Хонеккер, лишь на семь лет моложе него, возмущен, услышав о намерении Вольфа уйти в отставку. Он говорит Эгону Кренцу: «Генерал свое войско не покидает». Войдя в раж, он сразу же отклоняет награждение Маркуса Вольфа орденом Карла Маркса. Затем после первых треволнений он изменит мнение. Свое 60‐летие Маркус Вольф отмечает все еще начальником Главного управления. Но вот он окончательно расставляет все по своим местам. В 1983 году меня вызывают на коллегию Министерства госбезопасности. Во второй раз в истории МГБ еще один человек из Главного управления разведки сидит рядом с Маркусом Вольфом в этом «сиятельном» обществе. Профессионалы знают: принадлежность к нему означает лишь то, что становится на одну представительскую обязанность больше. Коллегию Эрих Мильке не использует как совещательный орган и не привлекает к принятию важных решений. Это лишь фиговый лист, чтобы прикрыть авторитарное руководство министра. Разумеется, принадлежность к ней прибавляет веса внутри министерства и за его пределами. Для меня же с участием в коллегии двух представителей Главка возрастает, прежде всего, авторитет нашей службы.
Вот так все идет своим чередом или, как у нас проще говорится: «Все идет своим социалистическим путем». Я все больше занимаюсь оперативными направлениями, за которые прежде не отвечал. Маркус Вольф все больше отстраняется от дел.
Начальники моего уровня или рангом ниже необычно быстро привыкают к этому. И даже министр Эрих Мильке. Своим хаотичным стилем руководства он достает меня изо всех сил. Теперь вместо звонков Маркусу Вольфу по маленьким и большим проблемам постоянно загорается моя линия прямой связи. Определенное уважение, которое он выказывал Вольфу, и иногда сдержанный тон полностью исчезают по отношению ко мне. Это нервирует и меняется лишь со временем. Кое-кто не верит в то, что я когда-то смогу перечить министру. Даже не учитывая того, что те, которые этого требуют, сами того не делают, я не рублю сплеча. Я преследую, исходя из обстоятельств, цель, которая важна по службе, и таким образом отстаиваю свою позицию. Это не всегда срабатывает сразу, но вскоре действует и на Мильке и явно снимает напряжение с рабочей атмосферы.
Маркуса Вольфа это мало трогает. Он готовится к своей отставке и непрестанно пытается высвободить время для того, чтобы работать над книгой. Он делегирует все больше задач по руководству своим заместителям. Будучи первым заместителем, я уже давно являюсь непосредственным руководителем по ежедневной оперативной и административной работе. Вольф еще исполняет лишь самые важные функции по планированию и контролю. Он педантично выдерживает все договоренности о встречах, на которых представляет разведку. В своих воспоминаниях он напишет позже, что его последним рабочим днем было 30 мая 1986 года. Фактически эта дата на полгода удалена от его официального увольнения. Миша задолго до этого отпускает поводья, мысленно и на самом деле. С середины 1984 года он лишь эпизодически интересуется повседневной работой службы.
Я больше не выдерживаю, исполняя функции второго лица, делать работу за первое и нести за это ответственность. Таким образом, я ставлю Вольфа и Мильке перед решением вопроса: «или-или».
Министр все еще хранит молчание. Последний толчок, чтобы отпустить Вольфа в отставку, пикантным образом дает Федеральная разведывательная служба. Один из ее агентов знакомится в Болгарии с разведенной женой шефа Главного управления и хочет уговорить ее перебраться в Западную Германию. Для Кристель Вольф это совершенный абсурд. Но Мильке приходит в бешенство и подписывает отставку, к которой Вольф так долго стремился.
Генерал-полковника Маркуса Вольфа, начальника Главного управления разведки и заместителя министра государственной безопасности, с почестями провожает с активной службы 15 ноября 1986 года его министр. На служебном совещании, на котором присутствуют все руководящие сотрудники Главка и представитель ЦК СЕПГ, Вольф от имени Хонеккера получает орден Карла Маркса. Мы, его сотрудники, воспринимаем это не только как обычное протокольное мероприятие. Миша заслужил признание и почести своей успешной карьерой на посту начальника Главного, управления. Более старшие по возрасту сотрудники Главка почти всю их трудовую жизнь находились под его командованием. Я знаю его мотивы, чтобы покинуть министерство, понимаю и принимаю. После 35 лет службы разведчиком он хочет удовлетворить свои личные амбиции и пристрастия.
Рис. 5. М.Вольф и Э.Мильке. Прощание
Двумя годами позже, 9 марта 1989 года, он подарит мне на мое 60‐летие свою только что напечатанную книгу «Тройка», над которой он работал почти со дня смерти брата. Читаю посвящение:
«Переняв эстафету, ты дал мне спокойствие и уверенность в работе над этой книгой, новой вехой в моей жизни.
9 марта 1989 года, в день появления «Тройки». Миша».
Книга, а это подтверждает реакция общества, является хорошим стартом во вторую карьеру Маркуса Вольфа. Ровно через десять лет я беру в руки только что появившиеся воспоминания «Шеф разведки в тайной войне». Даже не говоря о том, что мы сами себя всегда считали работниками разведки, а наши сотрудники — разведчиками, я узнаю своего предшественника по службе с совершенно новой стороны. Фактически не один десяток лет в нем росло понимание того, что закат ГДР сдержать нельзя и что он на своем месте не может ничего сделать для ее сохранения. Поэтому он, якобы, работал на отставку. Он пишет, что сказал нам при прощании в узком кругу: ‘’…у настоящего коммуниста много шишек на голове, некоторые от противника. На моей стороне были мой преемник и мои заместители. Смогли бы они обойтись без этих шишек? Обладал ли каждый в отдельности той огромной силой, чтобы сопротивляться низвергающей мощи системы и военной иерархии, а в период перемен, неизбежно предстоявших, отстаивать свою собственную точку зрения?»
«Какие «шишки» он имеет в виду?», — задаю я себе вопрос. «И какое сопротивление?» Даже в сауне я не видел на нем шишек и не слышал от него каких-либо мыслей о сопротивлении. Да и в других беседах с глазу на глаз или не наедине. Когда он размышлял вслух о предстоящих неотвратимых переменах? Когда он противился системе, когда пытался подвести нас к позиции сопротивления? Или же он имеет в виду ни к чему не обязывающие разговоры, во время которых мы приходили в волнение от безнадежности внутриэкономической политики партийно-государственного руководства или от его позиции в отношении Советского Союза. В ту пору мы спорили в среде единомышленников, надеялись на то, что политика изменится с приходом в политическое руководство других людей. Мы называли это тогда довольно беспомощным выражением: «биологическое решение». Но никто не высовывался, Маркус Вольф тоже. А здесь-то и набили бы по-настоящему шишки.
Мои шишки я получу после перемен, когда наших разведчиков одного за другим будут предавать кое-какие сотрудники из министерства, когда будут осуждены и отправлены в тюрьму наши источники. Я почувствую себя зажатым в тиски, когда мы не сможем ни пол держать их, ни помочь.
Глава VIПреемником становится прагматик
Об официальных изменениях в верхах Главного управления разведки, происшедших 15 ноября 1986 года, общественность поначалу ничего не знает. Для ГДР — обычная вещь. Однако и западные секретные службы, и средства массовой информации не знают, что в Главном управлении новый начальник и новый заместитель министра госбезопасности. Только лишь когда «Нойес Дойчланд» сообщает об уходе Вольфа в отставку и награждении его орденом Карла Маркса, на Западе начинают гадать о причинах и преемнике. Даже когда имя последнего становится известно, это мало что дает.
«Ди Вельт» от 23 июня 1987 года сообщает: «Новый шеф разведки ГДР Вернер Гроссманн пока не имеет «лица». Из данных о преемнике Маркуса Вольфа… на Западе имеется только рабочий адрес: Министерство госбезопасности Норманненштрассе, 22, (Восточный) Берлин, район Лихтенберг». Итак, еще один «человек без лица» во главе разведки и его искаженная биография. Когда секретные службы представляют досье новичка федеральному канцлеру, то оно пестрит ошибками. Не верны дата и место рождения; не соответствуют действительности данные о родителях, вплоть до профессии отца. До самого поступления на службу моя жизнь для противника почти что белое пятно, с пробелами и данные о моем профессиональном становлении в Главке и МГБ. О том, что я, между прочим, лучше ориентируюсь на их «шефских этажах», в их папках и архивах, нежели большинство их сотрудников, они, кажется, и не догадываются.
Такие находки — это клятвенная ложь секретных служб противника. Неточные и неверные данные забавляют меня, но они же меня и успокаивают. Ясно, что не происходит и малейшей утечки из нашего официального и неофициального аппарата. Даже через внутренний источник в МГБ или ЦК СЕПГ федеральная служба разведки явно не может получить информацию. Его просто нет. К сожалению, постыдное досье больше не существует, мы уничтожили его в 1989 году вместе с другими документами.
Еще Ханс-Йоахим Тидге уверял меня после своего перехода в ГДР в вероятности того, что федеральное ведомство по охране конституции располагает скупыми и противоречивыми сведениями о людях нашей службы. В большинстве своем они поступают от сомнительных источников. По словам Тидге, моего фото там точно нет.
В связи с недостатком фактов средства массовой информации прибегают к домыслам. Время успешной работы разведслужбы ГДР, якобы, прошло, разведка обезглавлена и существенно ослабла. Я снова переживаю феномен известный мне с давних пор. Мильке, как и другие правящие политики ГДР, относится к западным средствам массовой информации менее критично, нежели к информации и знаниям собственных людей. Это происходит и тогда когда мы предъявляем наши результаты партийно-государственному руководству. Нам верят всегда в последнюю очередь.