Ирония судьбы: тот факт, что мы не находим несуществующий контрреволюционный центр, подталкивает партийно-государственное руководство к принятию политического решения по оппозиции. Когда речь идет о том, могут ли снова вернуться в ГДР Бербель Болей, Вера Волленбергер, Вернер Фишер и другие, мы должны играть решающую роль. Связи с разведслужбами у этих людей нет, сигнализируем мы.
Такая информация, позитивная для самих людей, может обернуться для нас обвинением, что мы не служба внешней разведки, потому что вовлечены в осуществление внутреннего подавления. Да, мы относимся к МГБ и обязаны выполнять все приказы и распоряжения, в том числе и по уничтожению внутренней оппозиции тоже. Но наша важнейшая легитимная задача состоит в том, чтобы выявлять влияние на ГДР лиц, живущих за ее пределами. К ним относятся лица, лишенные гражданства, или сбежавшие диссиденты. Нас интересует не то, чем занимаются на Западе Вольф Бирманн, Юрген Фукс или Роланд Ян, а то, что они делают против ГДР. Это в рамках закона. По БНД или службе по охране конституции мы знаем, как интенсивно обе службы интересуются бывшими деятелями КПГ и ГКП, которые переселились в ГДР. С точки зрения служб ФРГ — это нормальное дело.
Многие деятели культуры, покинувшие ГДР, нас не интересуют. Просто потому, что они, не желая того, целенаправленно воздействуют на ГДР. Разведке, например, вообще дела нет до Манфреда Круга или Ангелики Домрезе, или Хильмара Татэ и многих других деятелей культуры.
Естественно, мы работаем вместе с подразделениями контрразведки, оказываем помощь по службе в соответствии с теми или иными задачами. Если мы что-то узнаем о фирмах по оказанию помощи в побегах, то сообщаем туда об этом. Мы также информируем контрразведку, чтобы уберечь народное хозяйство от потерь, чтобы дать отпор террористам и устанавливаем конкретные связи секретных служб с движением за гражданские права.
Работа наших агентов внутри ГДР приостановлена даже на сбор информации для контрразведки. Но мы и не вербуем ни единого гражданина ГДР с целью работы внутри страны. Всех агентов в ГДР мы подключаем к внешней оперативной работе.
Активные мероприятия
В начале 80‐х годов все больше отделов поступает в мое подчинение. Среди них — отдел X (Активные мероприятия). Позднее я буду руководить им непосредственно.
Повторяю то, что Маркус Вольф утверждает в своей книге «Шеф разведки в тайной войне»: отдел X не был отделом лжи и сознательного введения в заблуждение в классическом смысле слова «дезинформация».
Мы хотим оказывать намного больше влияния на отдельные личности, учреждения и политические процессы и используем при этом, как правило, факты, добытые и официально, и неофициально. Их собирают другие оперативные отделы Главка в госаппарате, политических партиях и организациях, секретных службах и в средствах массовой информации ФРГ и Западного Берлина. К нам стекаются данные главного отдела III (Радиоразведка МГБ). В зависимости от потребностей и целей мы смешиваем факты с дезинформирующими или дезориентирующими формулировками. Это совершенно не относится к специфике работы Главного управления. С самого начала своего существования ГДР является целью «психологического ведения борьбы». Путем акций с воздушными шарами и листовками, в радиопередачах западногерманской и союзнической сторон через границу целенаправленно засылаются полуправда и ложь. Наши «Активные мероприятия» направлены, в первую очередь, против бывших нацистских палачей, которые в ФРГ вновь обрели солидное положение. Мы придумываем нечто против приспешников «холодной войны» типа Герхарда Левенталя, на длительный период против Франца-Йозефа Штрауса, Альфреда Дреггера, Вернера Маркса и Акселя Шпрингера. Еще у нас на прицеле секретные службы противника — БНД, федеральное ведомство по охране конституции и военная контрразведка, а также их руководители.
Мы оказываем влияние на увеличение прогрессивных сил в партиях и организациях. Неонацистской деятельности в ФРГ мы посвящаем себя в первую очередь. С середины 70‐х и до 1987 года через писателя Бернта Энгельманна мы оказываем влияние на «Комитет прессы «Демократическая инициатива» и журнал «Взгляд направо». Оба издаются публицистом Куртом Хиршем, преследовавшимся при нацистском режиме. Эти издания ставят заслон праворадикальному и ультраконсервативному течениям в ФРГ. Как и в других инициированных нами и находящихся под нашим влиянием пресс-службах, мы действуем здесь не в одиночку. В СДПГ поддерживают Хирша идейно и материально. Лишь в немногих случаях отдел X выпускает абсолютные фальшивки. За одну я несу ответственность. В связи с мистической смертью Уве Баршеля в 1987 году мы составляем в апреле 1988 года письмо, содержащее подпись Баршеля. Оно адресовано председателю ХДС земли Шлезвиг-Гольштейн и федеральному министру финансов Герхарду Штольтенбергу. Пишущий приписывает Штольтенбергу, что он якобы знал об интригах против Бьерна Энгхольма. Хоть это и вымысел, но мы недалеки от истины. Это позже публично подтвердит фрау Баршель. Она знает, что с той же датой ее муж направил письмо Герхарду Штольтенбергу.
Мы посылаем наше письмо вместе с другими на телеканал АРД и радиостанцию «Норддойчер Рундфунк». Редакции поручают экспертам проверить подлинность. Результат: все в порядке. Когда после 1990 года участвующие стороны выпускают кота из мешка, на радиостанции «Норддойчер Рундфунк» царит сковывающий ужас.
Почему мы пишем это письмо? Сразу же после смерти Уве Баршеля для средств массовой информации преступники определены. Кто, как не МГБ, может совершить такое преступление? Письмом мы лишь реагируем на подтасовку. Обвинения, увы, не прекращаются и в последующие годы. Вместо того, чтобы понастойчивее вести поиск в БНД, израильском МОССАДе и американском ЦРУ, колея вновь и вновь прокладывается в нашем направлении.
С середины 70‐х и до середины 80‐х годов у нас накапливается материал на деятелей ХДС Эберхарда Дипгена, Клауса-Рюдигера Ландовски и Петера Киттельманна, работавших прежде в Западном Берлине в объединении адвокатов. Эти трое сотрудничают с криминальными организациями, пособничающими в побегах, предоставляют паспорта и пропуска. Наш агент под псевдонимом «Люфт», дипломированный политолог, проживающий и работающий в Западном Берлине «свободным» журналистом, хорошо знает эту троицу и многих других деятелей в Западном Берлине и ФРГ. В 1978–1979 годах по заказу иллюстрированного журнала «Квик» он ведет поиск фирм, помогающих в организации побегов, а также государственных и общественных институтов и частных лиц, участвующих в этом деле. В процессе поиска он наталкивается на этих трех адвокатов и молодых политиков из ХДС. Запланировано несколько статей. Когда «Квик» осознает, что поиск чреват скандалом, главная редакция останавливает проект. «Люфт» получает подобающий гонорар в качестве компенсации в 1985–1986 годах этой проблематикой вновь занимается политический журнал публично правового телевидения. «Люфт» должен внести свою лепту в расследование. Эберхард Дипген и Клаус-Рюдигер Ландовски узнают об этом. Они призывают «Люфта», вступившего между тем в ряды ХДС, подтвердить в письменном виде, что он не располагает никакими данными по их личностям в связи с фирмами по оказанию помощи в побегах. После разговора со своим ведущим офицером «Люфт пишет для столпов общества требуемую смехотворную записку. Почему? Мы могли бы ‘Люфта, поддерживающего весьма интересующие нас контакты, списать со счетов, если бы он сделал результаты своего расследования достоянием общественности. А так он поручается за трех влиятельных политиков и передает нам дальше важную информацию.
Впрочем, «Люфт» должен был наладить, прежде всего, контакты с тогдашним госсекретарем ведомства Федерального канцлера профессором Вальдемаром Шрекенбергером.
Шрекенбергер, школьный друг и доверенное лицо федерального канцлера Коля, в 1982 году становится госсекретарем и шефом ведомства федерального канцлера. В 1984 году Коль ссорится со Шрекенбергером, заменяет его на посту шефа ведомства канцлера и держит его до 1989 года лишь для особых поручений.
Шпекенбергер был отстранен от должности, якобы из-за профессиональных проблем. В действительности одурачивание прежнего задушевного друга связано с аферой с подводной лодкой. В это неприятное дело впутаны Федеральный канцлер Коль, министр иностранных дел Геншер, министр обороны Герхард Штольтенберг и начальник отдела министерства Хорст Тельчик В 1983 году с Западной Германией ведет переговоры Южная Африка. Режим апартеида нуждается в документации и персонале для строительства подводных лодок и соответствующей верфи. Это, однако, противоречит решению Совета безопасности ООН 1977 года, в котором наложено эмбарго на оружие и вооружение для Южно-Африканской Республики. Официально правительство ФРГ в 1983 году отвергает просьбу Южной Африки.
Неофициально же идет поиск приемлемого пути. Канцлер ФРГ Коль отдает распоряжение Тельчику и Шрекенбергеру проверить ситуацию, включая возможность поставки готовых подводных лодок. В июне 1984 года дело доходит до заключения договора с Южной Африкой немецкими фирмами Ховальдсверке-Дойче-Верфт АО (ХДВ) и Инженерная контора Любек (ИКЛ). Франц-Йозеф Штраус посвящен в это дело целиком и полностью и, со своей стороны, держит в своих руках политические и экономические нити. Ведь речь идет о более чем 100 миллионах западногерманских марок. Без согласия Совета безопасности ФРГ западногерманские фирмы ХДВ и ИКЛ поставляют документацию Южной Африке.
В ноябре 1986 года в прессе вдруг всплывают сообщения об этом нелегальном военном бизнесе. Газета «Килер Нахрихтен» пишет: «Проекты строительства подлодок ХВД в Претории». Этим делом занимается бундестаг. Фракции СДПГ и «зеленых» добиваются подключения комитета по расследованиям, который не приходит ни к каким выводам. Представители правительства прячутся, молчат или ничего не знают. Тельчик и Шрекенбергер отправляют документацию в бумагорезку. Рассмотрением дел против представителей правительства в связи с противоречащими присяге лживыми заявлениями, а также против Федерального канцлера Коля, прокуратура не занимается. Все уходит в песок. Окончательно ничего не выяснено. Мы больше не можем выносить на суд общественности информацию об этом скандале и запутанных в нем высокопоставленных лицах из правительства ФРГ. Мы тоже отправляем нашу папку в 1989–1990 годах в бумагорезку, хотя совсем по иным соображениям, нежели Тельчик и Шрекенбергер. К сожалению, так как она пролила бы кое-какой свет на аферу с партийными деньгами и «левыми» счетами.