Политически дифференцированный подход к оппозиции — не забота Мильке. Он видит только одну возможность — последовательно бороться с ней. Для него не подлежит сомнению то, что она подвержена влиянию и управляется извне. Свою логику, несущую отпечаток Коммунистического Интернационала как мирового революционного центра, который хочет в своих руках держать каждую деталь классовой борьбы в любой стране, он переносит на противника. Политические, военные, экономические, идеологические и, прежде всего, разведывательные действия противника являются для Мильке частью замкнутого и точного плана. Поэтому он требует:
«Вся успешная работа разведки более недостаточна. Мы должны проникнуть в конспирацию буржуазии. Мы должны знать, какие торги ведутся в центрах буржуазии, в высших руководящих кругах».
Шебаршин реагирует с испугом и смущением. «Я сижу здесь как обвиняемый. Мы не делаем политики, мы проводим ее».
Шебаршин после данного мероприятия довольно взволнован и раздосадован. Сначала мы выпиваем по водке. Обвинительный поток слов нам обоим надо еще переварить. Я знаю Леонида много лет, но и я перегружаю его во время нашего разговора, хотя и по-другому нежели Мильке. Я непоколебимо уверен в том, что Советский Союз поможет в проведении персональных, а с ними и политических изменений в ГДР. Но Шебаршин так же беспомощен, как и я. Выхода мы оба не видим. Мы сидим разочарованные. Ничего хорошего для начинающегося отпуска, который Леонид хочет провести в ГДР. Следующие за этим 14 дней мы много говорим о настоящем и будущем наших стран, но оптимизма у нас после этого не прибавляется.
Наряду с тесными контактами с советскими разведчиками мы поддерживаем дружественные отношения с разведслужбами других социалистических стран. Официально мы встречаемся каждые четыре года на совместных заседаниях, где обсуждаем политическую и оперативную ситуации, вырабатываем совместные стратегические направления. В 1988 году после Варшавы, Праги, Софии, Будапешта и Москвы на очереди мы. Делегации разведорганов СССР, ЧССР, Польши, Венгрии, Болгарии, Кубы, Вьетнама, Монголии и ГДР съезжаются в Берлин. Румыния, как всегда, не приглашена.
До, а особенно во время заседаний, заметны политические разногласия, которые углубились между отдельными странами после последней конференции в Москве в 1983 году. Весьма по-разному оценивают отдельные выступающие ПИД (политико-идеологическую диверсию) и движение за проведение реформ в их странах. Мы уже давно привыкли к умеренной позиции венгров, а теперь нечто похожее слышим от товарищей из Польши и ЧССР. Конечно, здесь отражается политика их партийно-государственного руководства.
Эрих Мильке как принимающая сторона читает основной доклад. Уже после первых десяти минут я замечаю, что он жестко выступает против всего, что лишь напоминает оппозицию. Он призывает всех противодействовать ей так же последовательно, как ГДР. Несмотря на различное понимание причин возникновения внутренней оппозиции, обращения с ней, необходимости политических и экономических реформ, никто не видит угрозы реальному социализму.
На следующей конференции мы хотим встретиться через четыре года, то есть в 1992 году, на Кубе. Венгры ожидают в октябре 1989 года в Будапеште руководителей внешней контрразведки разведорганов. Там мы говорим о возрастающей активности секретных служб противника, об объектах и лицах, на которые они нацелены, и о методике. Мы договариваемся об улучшении сотрудничества между отделами внешней контрразведки наших разведслужб.
Никто не чувствует, что мы ведем борьбу всего лишь с призраками.
Разведка в странах «Третьего мира»
В 1987 году я в третий раз лечу на Кубу. Поездка наполовину служебная, наполовину частная. На первую неделю календарь расписан.
Затем мы с женой хотим четырнадцать дней открывать Кубу как туристы. Я люблю кубинцев, все еще восхищаюсь тем, как они ко всем чертям отправили диктатора Батисту и как они поддерживают борцов за свободу в других странах. Между прочим, их буйный темперамент и их легкость в восприятии всех жизненных ситуаций создают мне пару проблем, поэтому я как человек с прусской дисциплиной к тому же и завидую им.
В аэропорту имени Хосе Марти нас приветствует начальник кубинской разведки генерал Луис Баррейро. Его я ценю особо, потому что у него чрезвычайно успешная команда. При необходимости он поддерживает нас безвозмездно и эффективно.
Мы с женой проживаем в доме для госте. Однажды я слышу, что к нам хочет приехать Рауль Кастро. Министр революционных вооруженных сил сразу завоевывает мою симпатию. Мы почти одного возраста и понимаем друг друга с полуслова. Многочасовая беседа подтверждает то, что я о нем слышал. Он человек с сильной волей, умный, его оценки реалистичны и содержат анализ. Для кубинца он производит впечатление просто объективного и трезво мыслящего человека. За политикой Горбачева он наблюдает с озабоченностью. Если Советский Союз ослабеет, то это таит в себе, естественно, опасность для существования социалистической Кубы здесь, в районе Карибского моря, под носом у США. Но он уверен, несмотря на любое развитие ситуации, в успешной защите Кубы, свободной от капитализма. Рауль говорит это также, как он уверяет, от имени своего брата Фиделя.
Стихийно кубинцы предлагают посетить наших друзей в Никарагуа. Я вспоминаю своего министра дома, в ГДР. Но он далеко, и я соглашаюсь. Кубинские партнеры и наш резидент в Никарагуа быстро организуют встречи с руководящими работниками маленькой службы разведки и с министром внутренних дел Томасом Борге. На кубинском самолете мы летим туда на три дня.
Моя жена и я потрясены разорением, бедностью и нищетой, которые оставил диктатор Сомоса. Не говоря уже о последствиях опустошительного землетрясения и гражданской войны. Столица Манагуа почти полностью разрушена. Перед сандинистами стоит едва ли преодолимая задача вновь нормализовать жизнь в стране.
Моя жена посещает школу, детский сад и больницу имени Карла Маркса, которую оборудовала ГДР. Она и потрясена, и восхищена одновременно. Для детей, выросших в нищенских условиях, делается все, чтобы облегчить страдания и нужду. Сандинисты пускают в ход все средства, чтобы каждому ребенку ежедневно давать кружку свежего молока.
Я договорился о встрече с шефом разведки комманданте де бригада Ренаном. Он сражался вместе с Че Геварой, и он один из немногих выживших из группы, которая хотела привести к революции крестьян и сельскохозяйственных рабочих в Боливии, но потерпела провал. У его молодых сотрудников, среди них и женщины, серьезный стимул трудиться с помощью кубинцев они получили хорошее образование для работы в разведслужбе, у них мало денег, и нет почти никакой техники Тяжелое положение, чтобы внедрять источники в влияния США. Я с интересом отмечаю, что сандинисты, как и кубинцы, ищут хорошие контакты с испанскими службами, а также, что к их целевым объектам относятся и западногерманские учреждения.
Для меня это важная информация. После признания ГДР в мире в начале 70‐х годов она представлена дипломатическими учреждениями в 75 государствах «третьего мира» Деятельность Главного управления разведки, которая ведется на базе представительств, ни в коем случае не направлена против граждан и учреждений соответствующей страны пребывания, а направлена против НАТО, в частности, против ФРГ, США и их разведслужб. Генералы Вернер Прозецки и Хорст Йенике, руководящие соответствующим подразделением Главного управления, добиваются выдающихся успехов в работе.
В первую очередь, они со своими сотрудниками обеспечивают на местах безопасность граждан ГДР и учреждений. В их задачу входит отражение террористических актов, выявление встроенных секретными службами противника подслушивающих устройств и предотвращение операций по вербовке граждан ГДР. В любом случае, 13 тысяч граждан ГДР трудятся в длительных командировках в этих странах, многие приезжают в эти государства на короткий срок. Их работа в сфере экономической и гуманитарной помощи зачастую связана с повышенным риском по линии безопасности. Это особо касается таких стран, как Эфиопия, Мозамбик, Ангола и Никарагуа, в которых свирепствуют гражданские войны.
Почти неразрешимая для нас проблема возникает оттого, что, зная потребность в помощи секретным службам в таких странах, мы не можем помочь, потому что не позволяют ресурсы Главка. Это занимает меня до конца 80‐х годов. Министр внутренних дел Мозамбика просит меня, например, срочно помочь со строительством нового жилья для сотрудников его министерства. Я не могу ему ничего обещать.
Если такие просьбы остаются на уровне министерств, то мы отклоняем их с тяжелым сердцем. Если прошения доходят до Генерального секретаря СЕПГ, то они беспрепятственно исполняются. В 1989 году Эфиопия выразила желание получить танки. Эгон Кренц, замещающий в это время Эриха Хонеккера, запрашивает наше мнение. Мы считаем политически неправильной поддержку войны Эфиопии против Эритреи. Международный отдел ЦК СЕПГ тоже придерживается данной точки зрения Эгон Кренц излагает настоятельную просьбу и нашу точку зрения Эриху Хонеккеру и получает от него указание на поставку танков.
Подобное происходит, когда секретные службы стран «третьего мира» просят помощи по логистике. МГБ, в этом случае, получает распоряжение — чаще всего ответственность за это несет Главное управление разведки — соответствовать просьбе. Сюда относятся обмен информацией, консультации по политической безопасности и обучение, а также материальная помощь, техническое оборудование, оружие и боеприпасы для полицейских мероприятий. Мы никогда не обучали или не вооружали террористов, не участвовали в военных конфликтах или внутренней борьбе за власть, в допросах, пытках или других нарушениях закона. С секретными службами Сирии. Ирака и Ливии у нас нет никакого сотрудничества.
Глава VIIАгония
В начале 1989 года недовольство среди населения ГДР растет, а летом принимает драматический характер. Заявки на выезд из страны поступают стопками. До 30 июня страну покидают уже 38917 заявителей. Люди спасаются бегством, оккупируют постоянное представительство Федеративной Республики и посольство США в Берлине, ищут убежище в дипломатических представительствах ФРГ в Варшаве, Праге и Будапеште. Больше всего решившихся на выезд оказалось в Венгрии. Венгрия не в состоянии избежать выезда из страны граждан ГДР на Запад. Она разрывает соответствующий договор с ГДР и 10 сентября 1989 года сенсационной акцией открывает границу. Правительство ФРГ ведет переговоры и добивается разрешения на выезд граждан ГДР, оккупировавших Посольство ФРГ в Польше и ЧССР. Сотням женщин, мужчин и детей, находящихся в постоянном представительстве Федеративной Республики в Берлине, Правительство ГДР гарантирует безнаказанность и разрешение на выезд, если они покинут здание. Руководство партии и государства беспомощно и, не имея никакой концепции, не в состоянии быть политически действенным. Ответственные органы правительства реагируют на все исключительно поиском прагматических решений непригодными на то средствами.