Процесс ликвидации в своей сущности был направлен на завершение 540 (с конца марта 1990) больше не происходящих процессов в области проведения операции, по большей части вне ФРГ, включая относящиеся к этому соединительные позиции. При этом речь идет в большей степени о курьерах, кураторах, резидентах, помощниках и технических силах, которые были необходимы для обеспечения безопасности процесса. Прекращение событий было закончено до конца июня 1990 (до начала арестов).
Кадровая и материальная ликвидация Главного управления разведки была закончена к 30 июня 1990 года.
Со стороны бывшего руководителя разведки ГДР и ответственных за ликвидацию объявлена полная лояльность по отношению к действующему Правительству ГДР и будущему Правительству Германии, которая содержит:
— признание вольного, демократического и социального строя общества в смысле Конституции ФРГ (согласно Государственному Договору и Договору об объединении),
— категорическое признание будущего соотношения сил и признание недейственным их разведслужб против интересов Германии,
— усиленное, соответствующее обстоятельствам влияние на бывших сотрудников для сохранения конспирации, особенно во избежание разглашения тайны о разведывательных связях, прежде всего сенсаций для общественности также в других странах,
— соблюдение обязательства бывших сотрудников прекратить любую разведывательную деятельность и угроза уголовно-правовых последствий при нарушении,
— прекращение всякой деятельности против интересов ФРГ,
— никакой передачи от внештатных сотрудников другим секретным службам, как через бывших руководителей, так и через ответственных за ликвидацию,
— последующее уничтожение всех документов, которые могут послужить восстановлению агентств или структур.
Со стороны бывших руководителей Главного управления Маркуса Вольфа, Вернера Гроссманна и выполняющего обязанности руководителя по ликвидации разведки Бернда Фишера возникает неограниченная готовность к передаче клятвенного объяснения, что к моменту полного прекращения разведывательной деятельности среди бывших разведчиков Главка в ФРГ не было министров, госсекретарей, соответственно чиновников или офицеров с похожими функциями или рангами (нет второго Гийома).
В соответствии с интересами безопасности Федеративной Республики могло бы последовать требование явки с повинной от ответственных за это органов ФРГ относительно граждан ФРГ, которые работали на Министерство безопасности, что было бы связано с одновременной гарантией различной оценки и безнаказанности.
Такое объяснение могло бы быть поддержано представителями ГДР (правительством, бывшими ответственными за разведку) в том смысле, что, ссылаясь на гарантированную безопасность, будет объявлено, что может последовать явка с повинной, если это свободное решение каждого затронутого.
Явка с повинной могла бы произойти у выбранных адвокатов ФРГ и ГДР (так называемая амнистия по поверке). При условии, что совещательный орган или временная рабочая группа (представители юстиции или прокуратуры и эксперты) была бы действенной с обеих сторон, могли последовать индивидуальные проверки на основании:
— накопленного опыта органов контрразведки ФРГ по отдельным личностям;
— по внесенным со стороны ГДР предложениям;
— явка с повинной бывших внештатных сотрудников.
Благодаря этому могло быть достигнуто, что отдельные позиции политической актуальности (например, носители служебной тайны) будут устранены голосованием отвечая интересам безопасности ФРГ.
Правительственная комиссия под руководством МВД — госсекретаря Эберхарда Штифа, члена национально-демократической партии Германии, разрабатывает, кроме прочего, основные положения по обращению с письменными документами, затрагивающими личности бывшего Министерства госбезопасности (МГБ) — Ведомства национальной безопасности (ВНБ) в рамках договора об объединении;
«1. Ответственность за хранение письменных документов бывшего МГБ — ВНБ на специальном складе, их надежное хранение и использование вменяется в обязанность Правительства ГДР, а после объединения Федеральному правительству объединенной Германии. Содержащиеся в законе Народной Палаты правила касательно задач и ответственности чрезвычайно уполномоченного вместе с комиссией продолжают действовать.
2. После объединения парламентский контроль вменяется в обязанность комиссии, которая будет образована из членов Бундестага, а также парламентов земель Мекленбург/Форпоммерн, Бранденбург, Берлин, Заксен-Анхальт, Заксен и Тюринген.
3. Вопросы, возникающие в связи с прекращенной между тем разведывательной деятельностью бывшего МБ — ВНБ против ФРГ, должны быть решены по взаимному согласию перед вступлением ГДР в ФРГ.»
Так как пункт 3‐й оставляет открытым некоторые вопросы, мы предлагаем доктору Вертебаху дополнения:
«— Приостановление или прекращение уголовного преследования за бывшую разведывательную деятельность против ФРГ при гарантии полной лояльности бывших разведчиков и внештатных сотрудников по отношению к Конституции.
— Заверение для избегания разглашения тайны и злоупотребления приобретенными разведывательными познаниями во вред ФРГ.»
Ни наших дополнений, ни 3‐х основных положений нет в Договоре об объединении, который подписывается 31 августа 1990 года ведущими переговоры Шойбле и Краузе. Обязательства де Мезьера и доктора Дистеля, конечно же, отсутствуют, что они, однако, отклоняют. Они перекладывают «Черного Петера» ведущему переговоры от ГДР Гюнтеру Краузе. Сторона ФРГ не видит в этой фазе больше никакого основания принимать во внимание специальные интересы ГДР. Не принятие 3‐х пунктов, как мы узнаем позже, доктор Вертебах рассматривает как личное поражение.
В конце августа нам тайком говорят, что Маркус Вольф, Ханс-Йоахим Тидге, супруги Виллнер и некоторые другие должны вовремя до 3 октября уехать за границу, чтобы избежать ареста. Кроме них, никому из принадлежащих к службе разведки ГДР, находившихся в стране, не грозило уголовное преследование.
Мы разговариваем с некоторыми бывшими разведчиками, а также с Тидге. Некоторые решают эмигрировать, другие остаются в ГДР и ждут своей участи. Советские представители сразу же соглашаются, чтобы Тидге вылетел с армейского аэропорта Шперенберг в Москву.
Истерия
С 1990 года в средствах информации обоих немецких государств появляется истерический доклад. Сообщения полностью перевертываются после принятия 5 февраля 1990 года Народной Палатой постановления о свободе мнения, информации и средств информации Газеты и журналы ФРГ заполняют рынок ГДР Сообщения о творимых зверствах следуют одно за другим. Смерть, убийство, террор, похищение, шантаж и другие особо тяжкие преступления приписываются Штази. Министерство государственной безопасности, включая Главное управление разведки, превращается в империю зла и предается анафеме. Главное управление целенаправленно пыталось, как утверждают, дестабилизировать обстановку в ФРГ и в конечном итоге ликвидировать. Каждая демаскировка одного из разведчиков считается доказательством этого. Число так называемых шпионов очень велико. Результат сумасброден или безрассуден. Журналисты предполагают наличие шпионов в государственной канцелярии и во всех политических, военных, экономических центрах.
Целенаправленно увеличивается количество обвинений в адрес разведки, что оно якобы участвовало в особо тяжких преступлениях внутри страны и за границей. И этот процесс уже не остановить, когда в июне 1990 года Министр внутренних дел Дистель заявляет, что бывшие активисты Фракции Красной Армии арестованы в ГДР. Разведка якобы не только знала о пребывании этих людей в ГДР, но и принимала участие в их террористической деятельности. В сентябре 1990 года «Берлинер Моргенпост», к примеру, сообщает: «Штази непосредственно причастно к убийствам в Эфиопии». В феврале «Дер Шпигель» рассказывает о сделках Главка с оружием. В августе в «Бильд ам Зоннтаг» появляется заголовок «Постоянное представительство Хонеккера было центром контрабанды и шпионажа». В сентябре «Куик» пишет под заголовком «Ужасный документ, касающийся террора Штази» о так называемом злоупотреблении психиатрией.
Это заявление вызывает среди населения истерический настрой. Редакции мирятся с опровержениями, но читатели этого не узнают. Выборочно, как обычно, в прессу больше ничего не доходит. От «Тагесцайтунг» и «Франкфуртер Альгемайне Цайтунг» до «Ди Вельт», от «Штерн» и «Шпигель» до «Куик» и «Бунте», от публично-правовых учреждений до коммерческих передатчиков каждый печатает и передает все и не проверяя. Рассчитанные на внешний эффект заголовки часто заменяют солидные изыскания.
После вступления в должность правительства де Мезьера появляются робкие попытки сдержать давление, но это длится недолго. Де Мезьер упоминает в одном из интервью для «Ди Вельт» 23 апреля 1990 года, что необходима амнистия, подразумевая под этим больше участников фальсификации результатов выборов нежели кого-то еще. На вопрос о сотрудниках ГУР он отвечает: «С теми, кто самоотверженно работал», будет сложно, а про Маркуса Вольфа: «Нужно будет им заняться».
Когда в мае 1990 Министр внутренних дел Петер-Михаэль Дистель вводит в действие государственный комитет по ликвидации МГБ/ВНБ, он высказывает намерение привлечь Маркуса Вольфа. После этого в газетах поднимается такой шум, что Дистель снова быстро прячет голову. Тем не менее он призывает всех не ограждать бывших сотрудников Штази от общества, и требует для них в ежедневном обзоре от 17 мая 1990 г. «мирного сосуществования со всеми людьми в обществе в дальнейшей жизни».
С газетами и журналами в еще существующую ГДР приходят в начале 1990‐го также толпы журналистов из ФРГ. Каждый из них хочет свою историю Штази и стремительно обрушивается на бывших сотрудников Министерства безопасности.
Торговец информацией
В июле 1990‐го в калитку нашего дома в Хоеншенхаузен зво