РУ роты — Стилету. В один из таких «суровых будней», я зашёл к нему, что бы побеседовать.
— Командир, ты не занят? — обращаюсь к нему, открывая дверь его комнаты.
— Заходи. С чем пришёл?
— Да есть у меня к тебе несколько вопросов, на которые хочется получить ответы.
— Слушаю тебя. Что за вопросы? — спрашивает он.
— Стилет, мы когда уже начнём на стрельбы ездить, а не просто бегать по лесу с палками, изображая Рэмбо во Вьетнаме?
— Тавр, ты же знаешь. У нас нехватка б/к. Вот, допустим мы сейчас его весь расстреляем… А потом чем воевать, если что-то серьёзное вдруг будет?
— Согласен. Воевать будет не чем. И когда же оно у нас появится это б/к? — спрашиваю его.
— Не знаю пока. Надеюсь, что скоро, — отвечает он мне.
— Ладно, тогда ещё вопрос. Ты видел, что из себя представляют наши бойцы в плане физподготовки? Некоторые и 20-ти раз от пола не могут отжаться, я уж не говорю, что бы подтянутся и перевалить свою задницу через забор, в полной экипировке. Это как, по-твоему, нормально? Это называется рота «СБ»?
— Нет, это не нормально. Я согласен с тобой. Но других бойцов у нас нет. — отвечает Стилет. Ты же занимаешься с ними в спортзале. Вот и подтягивай их в этом плане.
— Ладно, с этим тоже понятно, — говорю ему. Ещё вот что хотел спросить. Какие будут наши действия, когда мы пойдём на запад. Ты же понимаешь, что тут мы выполняем по сути ментовские, а не армейские функции. Хотя, на построении, ты каждый раз, говоришь об обратном?
— Я думаю, что из нас будут скорее делать структуру входящую в МГБ, — отвечает Стилет.
— И чем мы будем заниматься? — снова спрашиваю я
— «Работать» с местным, укроповским населением и недобитыми, в ходе боёв, нацбальонами. Будем делать зачистки, короче говоря.
— А как же тогда ГРУ, ФСБ и прочие «вежливые люди», они тогда чем будут заниматься?
— Тем же самым. Тавр, вот ты представь себе, если мы дойдем до Днепра, какая это территория? Сколько городов и сёл? Это же миллионы людей. У федералов просто физически не хватит средств и личного состава, что бы всё это контролировать. Поэтому мы будем востребованы.
— Ты в этом уверен?
— Да, уверен.
— Ну, допустим, а что потом? Ты не думал, что когда мы еде-лаем эту работу, мы станем им не нужны? Нас просто попросят «на выход». Как говорится — «Всем спасибо, все свободны», — говорю я Стилету.
— Надеюсь, что этого не будет. Поверь, без работы мы не оста-немея.
Я сидел, смотрел на него, и понимал, что он сам во всё это верит, потому что ему так хочется.
— Ну, дай то бог. Посмотрим. Хотя, я лично, сильно в этом сомневаюсь, — отвечаю я ему. Заканчиваю разговор и выхожу из комнаты.
Тогда, в ноябре 2014 года, мы оба ещё не знали, что мои мрачные прогнозы сбудутся. И что нас, российских добровольцев, в скором времени попросят на тот самый «выход», с Донбасса. Кого-то вежливо, а кого то и настойчиво… Большинство же из нас, видя какой бардак, а кое-где и беспредел, творится в ЛДНР, уедут сами.
Но об этом, как и о многом другом, в следующих частях моей исповеди.
— конец ноября 2014 года, Алчевск.
В предыдущей, двенадцатой части, я писал о том, чем мы занимались, и какие задачи выполняла наша рота «СБ» в суровом городе Алчевске. Поэтому не буду здесь и сейчас об этом повторяться, а расскажу один из таких вот случаев.
На одном из построений роты, Стилет, после очередной своей пламенной речи на тему, что такое хорошо, что такое плохо и как с этим бороться, задаёт вопрос к стоящим в строю бойцам, то есть нам:
— Надо с «Борцом» сегодня съездить. Нужны четыре добровольца. Подробностей не знаю, но задание ответственное и опасное. Желающие есть?
Что за вопрос? Конечно, есть. Желающих море. Я в том числе. Я же вообще за любой кипишь, кроме голодовки. А тут такое опасное и ответственное задание, как не поехать. Кроме меня на это дело отбираются из состава роты — Алтай, Грозный и Куц.
— Вам четверым пять минут на сбор, по полной боевой. Остальные могут быть свободны, — объявляет Стилет.
Через пять минут, мы все четверо, по полной боевой, грузимся в машину к Борцу. И едем на место событий. По дороге он нам вкратце рассказывает, что от нас требуется?
— Короче, ко мне тут обратилось за помощью мирное население. Пропал человек. Два месяца от него уже ни слуха, ни духа. Где он и что с ним, не известно? Есть подозрение, что его уже нет в живых. Он сам начальник одной базы отдыха, куда мы едем. Надо приехать на место и разобраться там, что к чему?
Вот собственно и вся вводная, что дал нам Борец. Остальное время он всю дорогу рассказывал нам об эпизодах своей биографии. Лично мне запомнилось, то, что он хотел стать лётчиком, но по разным объективным причинам не стал.
Выезжали мы из города, как сейчас помню, через тоннель, что проходит под металлургическим комбинатом. После чего свернули направо и поехали в сторону Зимогорье. Как я уже потом догадался. Борец сам не знал, куда мы едем? Потому что постоянно созванивался с кем то и уточнял дорогу. Что, впрочем, не помешало нам, пару раз успешно заблудится. Но тут главное что? Правильно! Главное — это не заехать туда, куда не надо. То есть, в гости к гарным, хохляцким хлопцам. А такие случаи уже были. Как с нашей, так и с их стороны. Нет, я конечно готов был умереть за Родину, но как-то тупо и по-глупому не хотелось. Короче, через два часа мытарств и скитаний, мы, наконец, то прибыли на место.
Заезжаем на территорию этой самой базы отдыха. Выходим из машины. И наблюдаем картину, как одна дама, бальзаковского возраста, с криками и матами фигачит наотмашь какого-то мужичка. Тот бедолага пытается руками от неё закрываться, но судя по разбитой физиономии, у него это слабо получается. Увидев нас, дама ещё пуще начинает мутузить его приговаривая:
— Я из тебя, паскуда, щас всю душу вытрясу. А ну, давай выкладывай всё, что знаешь. Где был, с кем, куда директора (называет имя отчество) нашего спрятали, твари?
— Ну, не знаю я ничего больше. Правда, — чуть не плача отвечает ей мужик. — Я тебе уже всё рассказал. Я не при делах тут.
— Короче, либо ты нам щас тут всё рассказываешь, как всё было? Либо тебе хандец. Понимаешь меня? — вступает в разговор Борец. Где твой дружок, с которым ты тут бухал?
— Какой дружок? Серёга что ли? Так он это… за сигаретами пошёл. Ещё утром. Обещал скоро вернуться, — всхлипывает мужичок-сторож.
— Телефон его у тебя есть?
— Да, есть.
— Звони тогда. Спроси его, где он и когда будет? И не вздумай лишнего болтануть. Ты меня понял? — шипит на него Борец.
— Да, конечно.
Мужик набирает телефон своего друга — собутыльника. Идут гудки.
— Алло, — отвечают ему на том конце провода.
— Сёрега, ты куда пропал, когда будешь?
Серёга ему, что-то там отвечает в трубу, но нам не слышно. Мы стоим чуть поодаль от них и наблюдаем за периметром базы. Вдруг, кто-то из его друзей — разбойников захочет отбить своего «атамана» и нападёт на нас из засады?
Через какое-то время телефонный разговор двух горе-подельников заканчивается.
— Ну, что он тебе сказал? — спрашивает Борец.
— Сказал, что скоро будет, — отвечает тот.
Борец обращается к нам:
— В общем так, парни. Вы тут остаётесь пока. Приглядывайте за этим хмырём. И постарайтесь взять его дружка, когда тот вернётся. Мне надо не надолго отъехать. Кто у вас за старшего?
— Я, — отвечает Алтай.
— Запиши мой номер. Если что — звони.
Борец диктует номер Алтаю. Садится вместе с этой дамой в машину и благополучно исчезает за воротами базы.
— Ну, чё… веди нас в свои апартаменты, — говорит мужику Алтай.
— Ребята, не бейте меня, — ноет мужик.
— Да на хрен ты нам сдался. Будешь вести себя хорошо, ничего с тобой не случится. Ты главное не делай резких движений. Понял?
— Да, понял.
База была большая, но видно, что давно уже в запустении. Видимо из-за войны. Располагалась она рядом с какой-то речушкой. Имела несколько одно и двухэтажных корпусов. В одном из них и жил этот горемыка-сторож.
Прогулявшись по её территории и поняв, что больше, кроме нас, тут никого нет, мы решили «остановится» в комнате этого сторожа, который нам её, по нашей убедительной просьбе предоставил. Благо она вполне для этого подходила. Там был телевизор, диван, кресла, плита, короче всё, что надо для успешного проведения нашего задания. Но главное — она отапливалась. Отапливалась, кстати, углём. За которым этот мужик-сторож ходил в соседний сарай, под нашим чутким руководством.
Наступает вечер. Начало темнеть. С темнотой пришёл и холод. Мы сидим в комнате, в засаде, смотрим телик. Ждём. Дружка этого мужика нет.
— Алтай, позвони Борцу. Узнай, скоро он там приедет и долго нам тут ещё торчать? — обращаюсь я к нему.
Алтай набирает номер. В ответ — тишина. Связи нет. Начинаем набирать со своих мобильников, та же картина. Рации, по дистанции не достают. Чё делать?
— Зашибись. Походу, мы тут надолго. Давайте решать, по сколько часов будем ночью стоять, если Борец не приедет. Час или два? — спрашивает Алтай.
— Предлагаю стоять по полчаса, — говорю я ему. Иначе мы туг все околеем. Не май месяц всё-таки.
Куц и Грозный поддерживают эту идею. Решаем стоять по полчаса. Один на улице, у двери. Трое в помещении.
Стало совсем темно. Ударил мороз. Алтай, в целях конспирации, решает не включать по периметру и на территории базы свет. В итоге — света нет, связи нет, жратвы нет. Борца тоже нет… Как там в песне?…»Наша служба и опасна и трудна..?».
Что бы совсем не было скучно — смотрим телик. Яж ведь трохи розумию, шо вони там по своему зомбоящику гутарят? А там, по всем укроповским каналам, показывают и рассказывают, что ещё не много, ещё чуть-чуть и Укропия будет в Европе. Шо усё у них в принципе зашибись, и что если бы не Россия, то было бы ещё лучше. Эту хрень я смотрел всю ночь. Других каналов не было. Смотрел конечно урывками на караул и сон. Под утро, я уже сам начал верить, что Украина, это самая лучшая страна на земном шаре, которая спасает Европу и весь остальной мир от России и конкретно Путина. Что в России был и есть тоталитарный, деспотичный режим. Что все мы там — ватники, москали и прочие кацапы, которые пытаются воевать с самой мощной украинской армией в Европе. Да чё там в Европе… и в Азии тоже. Пытаются москали значит воевать, но у них ни хрена не получается.