— Ну, а что такого? Они же там все укропы, — как бы уже оправдываясь, бормочет Нарва.
— А ничего, что у меня там семья в Северодонецке. С ними как быть? — продолжает Смелый.
— И то, что там тоже русские люди живут, такие же как мы, ты это учитываешь? — добавляю уже я. Их мы тоже будем «кошмарить и щемить», да?
Нарва поняв, что ляпнул не то и не тем людям, замолкает, и дальше до штаба мы едем уже молча.
И все бы ничего, но у этого разговора вскоре появилось продолжение.
Примерно через час, как мы заступили в караул, к нам пожаловал сам Стилет. Вначале я подумал, что это обычная проверка нашей бдительности на вверенном нам объекте. Тем более, что Стилет, как командир роты, так часто делал. Это входило в его прямые обязанности. Но потом я понял, что приехал он не ради этого. Он приехал поговорить со мной. О чем поговорить? о том самом диалоге, который состоялся у нас с Нарвой в машине.
Откуда же, вернее от кого, он узнал о нём? — спросишь ты меня, дорогой читатель.
А ты догадайся.
Я тебе открою одну маленькую военную тайну. В каждом воинском подразделении есть свои стукачи. Или, как их любит называть начальство, которому они стучат — сознательные бойцы.
Стукачи бывают двух видов — явные (открытые) и тихие (скрытные), в нашей роте таких было целых два. И оба они ехали в той самой машине.
Вся рота знала, что Корж — стукач явный, а Нарва — скрытный. Нарве мы, конечно, об этом не говорили. Но о том, что он втихую стучит, знали все. Корж же и сам этого не скрывал. Наоборот — иногда даже всячески подчёркивал. Мы, помню, как-то даже проводили эксперименты. Стоило кому-то из бойцов «ляпнуть» что-то такое, что могло представлять интерес для Стилета в присутствии Нарвы или Коржа, как Стилет об этом узнавал уже через пять, максимум шесть минут.
Природу стукача, в принципе, понять несложно. И были они всегда и во все времена. Каждый такой стукач преследует, конечно же, свой — личный, корыстный интерес. В основном это выслуживание перед непосредственным командиром (начальником) для скорейшего осуществления того самого корыстного интереса. Например — продвижения по службе, поощрения в виде увольнительной или ради «устранения с дороги» своих оппонентов. А иногда и то и другое вместе.
Стукачей используют не только в армии, но и на гражданке. Думаю, что в любом офисе, конторе или банке они тоже есть. Не брезгуют ими и менты. Называя их вежливо — внештатными осведомителями.
Стилету такие люди, конечно же, тоже были нужны. Нужны хотя бы по причине того, что бы знать, что «твориться» внутри самой роты?
Поэтому вычислить, кто стуканул, вернее «доложил» ему о нашем разговоре в машине, мне было не трудно. Вариантов было два — либо Корж, либо сам Нарва. Впрочем, лично для меня, это было не столь важно. Главное, что инфа «оперативно» уже дошла до него.
В караулы, наряды и ГБР мы заступали, как правило, по четвёркам. В моей четвёрке тогда были: Михалыч, Я, Москаль и Корж. Плюс, для усиления вечером к нам добавлялись бойцы из других подразделений. Поэтому, когда Стилет приехал, народу было уже предостаточно и мой с ним разговор слышали практически все. Общались мы в помещении, где принимали пищу. Оно располагалось сразу возле тумбочки дневального, напротив кухни. Удобно усевшись в кресло. Стилет решил завязать со мной диалог.
— Тавр, у меня разговор к тебе есть, — обращается он ко мне.
— Разговор говоришь? Ну, раз такое дело, давай поговорим, — отвечаю я ему, мешая маленькой ложкой сахар в своей кружке с чаем.
— До меня дошли слухи, что ты кое с чём не согласен.
— Смотря, что ты имеешь ввиду? — говорю я, садясь на стул. Я много с чем не согласен. Например, с тем, что там война, а мы тут сидим — ж…пу греем.
— Мы не греем. Мы выполняем возложенные на нас «особые задачи», — парирует Стилет.
— Да, я понимаю, что эти задачи очень важные и очень особые. Так ты об этом хотел поговорить со мной? — спрашиваю я его, делая глоток чая.
— Нет, не об этом.
— А о чём?
— О том, что ты не согласен по поводу того, как должен вести себя боец во время зачистки.
— О как. Даже так. Интересно, кого и как ты собираешься там зачищать?
— Ты прекрасно знаешь, кого? Идёт наступление. Скоро мы там тоже будем задействованы. Там полно укропов и бандерлогов, которые подлежат утилизации.
— Командир, я в курсе, что там полно укров. Но там и русских немало. Или мы их тоже будем утилизировать?
— Тавр, а что ты предлагаешь с ними делать? Они находятся на вражеской территории. И уже давно. Все русские, кто хотел свалить, уже давно свалили. А если кто остался, то это их проблемы.
— Стилет, ты сам понял, что сейчас сказал? То есть мы, по-твоему, идём их не освобождать, а карать. Мы каратели, так? Лично я сюда не для этого приехал.
— А откуда ты. Тавр, знаешь, кем были местные при укропах? Может, среди них есть бабы-снайпера или те, кто сдавали наших в Славянске в СБУ. И откуда у тебя может быть уверенность, что они нам не начнут стрелять в спину, когда мы к ним зайдём?
— Ахринеть. То есть ты предлагаешь нам в них вначале стрелять, а потом уже спрашивать, кем они были при укропах, так? Чем тогда мы отличаемся от тех же бандеровцев, что мародёрят и беспределом занимаются на оккупированных территориях? Ответь мне и всем здесь присутствующим.
Я оборачиваюсь и понимаю, что весь наш разговор собралась послушать уже вся «избушка». Кроме тех, что остались «на воротах».
Поняв, что разговор зашёл слишком далеко. Стилет решает его закончить.
— Ладно, Тавр, мне с тобой всё понятно. Давай закончим. После поговорим.
— Не вопрос. Давай. Тем более, что с тобой мне тоже всё понятно, — отвечаю я. Допиваю свой чай и выхожу курить во двор.
Закуривая тоже сигарету, ко мне подходит Михалыч.
— Тавр, ну вот чего ты завёлся?
— Михалыч, ты же сам всё слышал.
— Да, слышал. Не обращай внимание. Это всё «стилетовские понты».
— Да похрен мне на его понты. Я сюда не карать приехал, а освобождать.
— Я тоже. И в этом я с тобой согласен. Так что давай успокоимся.
— Да, я спокоен. Ты пойми, а если он мне завтра отдаст такой приказ на зачистку, что тогда?
Михалыч стоит и с улыбкой отвечает:
— Приказы тоже можно по-разному выполнять. У тебя своя голова на что?
— Ладно, я тебя понял. Посмотрим, что и как дальше будет.
А дальше была командировка в Новоазовск.
— начало февраля ....года.
Дебальцевская операция набирает свою силу и мощь. Само Дебальцево ещё не взято, но кольцо вокруг укропов по не многу ежи-мается. Котла ещё нет, но крышка от него уже занесена и вот-вот закроется.
Подразделения Новороссии рвутся к Логвиново. Одновременно наступая на само Дебальцево с двух сторон.
Логвиново — это та самая крышка котла, которую нам надо было захлопнуть, так как это село находилось аккурат на трассе Дебальцево-Артёмовск.
Но о ходе самой операции я вам тут расписывать не буду. Всё, что вы захотите узнать, есть в инете, в свободном доступе. Причем, как в украинском, так и в нашем варианте.
Эта моя часть будет о другом…
К началу февраля 2015 года в нашей роте уже было достаточно оружия и б/к, или, как мы его называли — «железа». И если в ноябре-декабре 2014 года, «Калаш» находившийся в личном пользовании, был скорее редкостью и радостью для его обладателя, то уже в феврале, у нас у каждого был свой АК, с несколькими магазинами к нему и парочкой гранат.
Но одно дело всё это иметь в Алчевске, в тылу. Другое — на передовой, под Дебальцево. Сами понимаете, всего нашего ротного б/к хватило бы лишь на полчаса хорошего боя.
А раз так, то надо было где-то «разжиться» ещё. Поэтому Стилет решил отправить в Новоазовск группу в количестве трёх бойцов — Алтай(наш старшина), Джонни и Татарин.
Славный город Новоазовск, если кто не в курсе, находится на азовском море. Это уже территория ДНР, самый юг. И расположен он не далеко от границы с Россией. Туда-то и отправились наши парни.
Далее, я публикую рассказ самого Алтая, дословно, как всё было:
«Числа 4–5 февраля, вечером в казарме ротный Стилет предложил мне смотаться с бойцами в район Новоазовска на «Соболе». Обычно он не любил, когда я надолго отлучаюсь с располаги, т. к. ответственным по роте, при выездах боевых четвёрок с ротным приходилось быть в основном мне. А тут доверил, да ещё на «Соболе». Закрепленным водителем на этой «швидкой допомоге» был «Корж», типичный прапорщик-хохол. Обычно тот, при разговорах о закреплении второго водителя на эту колымагу, сильно возбуждался и свирепел. Дело в том, что Коржик тащил в «Соболя» все ценное, как белка в дупло на зиму. Не выходя из машины можно было прожить, не голодная, несколько дней. А б/к хватило бы на пару часов плотного боя.
Сранья, не емши, мы дружной компашкой двинули в путь. Аппарат был заправлен с расчетом туда-сюда. Поскрипывая на ямах донбасских автобанов, не сильно поспешая, поехали на юг. Джонни сидел справа за навигатора. В салоне дремал Татарин. Боец со ела-вянской внешностью, знаменитый в нашей бригаде тем, что купив и отремонтировав дома в РФ легковой «Форд» пригнал его и отдал в пользование в подразделение.
Сверяясь с картой и уточняя на блокпостах маршрут, первые часа четыре ехали без проблем. Опасались только выехать на оккупированную территорию, такие случаи были и у ополченцев и у укропов. После обеда «допомога» начала чихать и дергаться.
Не тихо матерясь, вспоминая добрым словом «Коржа» добрались до какого-то кишлака. На наше счастье местные ополченцы, напуганные стрельбой из глушителя автомобиля, направили нас к местному диагностику. С молотком и отверткой, сами бы мы мало что смогли сделать с инжекторным двигателем. Минут за пять до нашего въезда в эту деревню, она была обстреляна артиллерией, если не запамятовал, 120 калибром миномета. Ещё дымились воронки и развалины строений.
Тем не менее, мастер быстро нашёл неисправность с помощью ноутбука (накрылся один из датчиков воздуха), закоротил схему, отцепил воздушный патрубок и наша тарантайка бодро завелась. Остальная часть пути прошла в общем-то спокойно. Мы ехали уже по ДНР, но у нас был пароль для передвижения по дорогам и наши удостоверения спокойно воспринимались местными ополченцами.