которой, был сам Корж. В общем, Саня при нём, вслух выразил мысль, что, дескать, не порядок, что такой аппарат катается по Алчевску, в то время, когда он больше всего нужен здесь, под Дебальцево, для перевозки раненых.
Что тут началось. Мама, не горюй! Корж расценил это, чуть ли не как покушение на его личную собственность и тут же побежал звонить Стилету, «докладывая» тому, что его «Скорую помощь» хотят вероломным образом изъять для нужд фронта. И что он самолично против этого. Дело запахло керосином.
Стилет, выслушав жалобную речь Коржа о том, что того хотят «раскулачить», забрав «Соболь» вместе с непосильно нажитым имуществом в нём, делает «ход конём». Он даёт команду Коржу возвращаться на базу, в Алчевск.
Довольный этим обстоятельством. Корж прыгает в «Соболь» и вместе со своей четвёркой даёт газу в сторону Алчевска. В итоге, вместо восьми человек, нас остаётся только четверо — Я, Албанец, Аякс и Рок. Зашибись, правда?
Примерно ещё через полчаса после этого, на «Секвое», возвращается Саша «Песня», который ездил её мыть.
— А где все? — обращается он к нам с Албанцем.
— Уехали.
— В смысле уехали, куда? — не понимает он нашего ответа.
— Назад, в Алчевск.
— Они охренели, что ли? — чуть ли не орёт Песня. — Кто дал команду? Кто в охране остался?
— Сань, ну вот мы с Тавром и остались. Рок и Аякс на дежурстве, возле класса Борисыча, — отвечает ему спокойно Албанец.
— Корж Стилету звонил, тот и дал команду — говорю я Песне.
— Да, кто он такой, этот ваш Стилет, что бы забирать личную охрану Мозгового? — не унимается Саня.
— Он командир роты «СБ». Захотел — дал бойцов, захотел — забрал назад. Сань, чё делать-то будем теперь, как дежурить? Нас всего четверо осталось — обращаемся мы к нему.
— Пойду к Борисычу, доложу ему сложившуюся ситуацию, — говорит Саня и выходит из класса.
Примерно минут через пятнадцать он возвращается обратно.
— Короче, говорил я с Борисычем. Тот обещал решить этот вопрос. До завтра, пока будете вчетвером. Завтра пришлют ещё одну четвёрку.
— Что Мозговой-то сказал? — спрашиваем его.
— Ничего хорошего. Сказал, что разберётся. Злой он, — отвечает Песня, заваривая себе в кружке чай.
На следующий день, уже под вечер, приехал сам Стилет с Нарвой. Они привезли трёх бойцов — Лесника, Метлу и Макса. БЕЗ ОРУЖИЯ.
— Тавр, собирайся, поедешь с нами в Алчевск, — говорит он мне.
— Я никуда не поеду, мне и здесь хорошо, в охране — отвечаю я ему.
— Кто ещё не хочет ехать? — спрашивает Стилет остальных.
— Я не хочу, — отвечает Албанец
— И я, — добавляет Рок.
— Тогда пишите рапорта о переводе из роты, в личную охрану, мне вы больше не нужны, — говорит он нам.
— Командир, да не вопрос, конечно, напишем, — улыбается Албанец.
— А ты Аякс, с нами? — спрашиваем мы Аякса.
— Нет, я обратно в Алчевск.
— Ты же вроде тоже хотел остаться.
— Я передумал.
— Ну, смотри. Дело твоё.
Аякс собирает свои вещи и вместе со Стилетом и Нарвой возвращается в Алчевск.
Утром я, Албанец и Рок написали рапорта о переводе нас из роты «СБ», в личную охрану комбрига Мозгового. Тоже самое сделали Лесник, Метла и Макс. В роту они уже не вернулись.
С этого же дня рота «СБ» бригады «Призрак» больше не занималась обеспечением охраны комбрига «Призрака». Мы все, кто тогда остался в Ломоватке, перешли уже в постоянное, а не временное подчинение Саши Песни. А единственным и прямым начальником у нас стал лишь один человек — Алексей Борисович Мозговой.
Как вы уже поняли, вместо двух полных четвёрок, у нас получились две тройки. Причём оружие было только у меня. Албанца и Рока.
— Парни, а где автоматы ваши? — обращается Албанец, к вновь прибывшим бойцам.
— Так, а Стилет сказал, что нам туг их выдадут, — говорит Лесник.
— Тавр, ты это слышал? — чуть иронично говорит Албанец.
— Ага. Вот только, где их взять? У нас лишних нет, — добавляю я.
— Так, а шо делать тогда? — удивляется Лесник.
— Не, ну нам в натуре Стилет сказал, что здесь всё получим, — возмущается уже «Макс».
— Вот у Песни щас и спросим. Пошли, обрадуем его, — говорим мы им и идём искать нашего начальника охраны.
— На, Макс, держи, — смеётся Лесник и даёт Максу шишку.
— Что это? — не понимает тот.
— Это шишка, но в темноте сойдёт за гранату. Пока оружие не получим, — ржёт Лесник.
Как и ожидалось, Саня этого «юмора» не оценил и пошёл опять докладывать Мозговому, что вновь прибывшие бойцы прибыли, но БЕЗ оружия.
Мозговой был в ярости. Думаю, что его бас был тогда слышен далеко за пределами штаба.
Но тогда этот вопрос так и не решился. Своё «железо» ребята получили лишь, когда мы уже вернулись обратно в Алчевск, после Дебальцевской операции. Примерно через неделю.
В итоге, до конца Дебальцево, своё оружие мы передавали парням по смене. За мной закрепился «Макс». С «Албанцем» — «Метла». А «Рок» был в паре с «Лесником».
Правда, оружие мы им передавали только ночью. Во время смены дежурств, когда сами ложились спать. Днём оно всегда было при нас.
Вот такая «боевая» охрана получилась тогда, в феврале 2015 года, у комбрига «Призрака». Один автомат на двоих! Тебе смешно, читатель? Лично мне, было не до смеха…
Александру Юрьеву (Саше «Песне») — начальнику личной охраны Алексея Мозгового, посвящается эта часть…
- середина февраля 2015 года. Ломоватка-Дебальцево. За день до событий, описанных в предыдущей части.
После разогрева на сухом спирте своего сух-пая и благополучного его уничтожения, сидим в «нашем классе» с Албанцем и Аяксом, пьём чай.
Заходит Саня Песня.
— Приятного аппетита. Ну шо, позавтракали? — спрашивает он нас.
— Спасибо. Ага, поели.
— Короче, собирайтесь. Выезд через пять минут.
— Куда едем? — спрашиваем его.
— Та вам не все равно куда? — улыбается он нам.
— Сань, да нам по барабану куда, сам знаешь — смеётся Албанец. — Я к тому что «бронники» одевать или нет?
— Как хотите, дело ваше. Но я бы одел. И каски тоже, — говорит он нам и уходит.
Не помню, одел ли тогда Албанец с Аяксом бронежилеты или нет, но я свой одевать не стал. В нём я себя чувствовал, как-то скованно. Пропадала резкость и манёвренность движения, что при плотной охране Мозгового имело большое значение. Ведь нам нужно было успевать отслеживать не только то, что происходит вокруг, но и следить за ним самим. Потому что Борисыч был шустрый в этом плане, как ртуть. Он мог пойти прямо, а потом тут же развернутся и двинуть уже в противоположную сторону. Помню (кто-то рассказывал), что были случаи, когда предыдущая охрана, его даже теряла из вида. А это был уже косяк. Если ты теряешь из поля зрения свой объект охраны, то какой тогда из тебя телохранитель? Поэтому, помня, об ошибках своих предшественников, мы старались их не допускать. Правда, нам, как показало время, это не помогло.
Свою главную и роковую ошибку, мы сделали позже. И эта ошибка, многим из нас стоила жизни! Но об этом потом, не сейчас.
Короче, «бронник» я решил не одевать. И как оказалось, не зря.
Собравшись, стоим с Албанцем возле нашей Тайоты-«Секвои», курим.
Выходит Мозговой. За ним Песня, Аякс и наш военкор Змей. Быстро садимся по своим местам. Албанец впереди, я слева от Борисыча, Аякс и Змей сзади нас. Песня за руль. «Рок» после дежурства, остаётся отдыхать. Сели по местам. Едем.
По направлению движения я понимаю, что едем в сторону Дебальцево.
Примерно через 15 минут, преодолевая февральскую грязь, выезжаем на место дислокации нашей батареи 120-х миномётов.
— Останови, — говорит Мозговой Песне.
Выскакиваем из Джипа. Комбриг твёрдым шагом направляется в сторону этой самой батареи.
— Где командир? — обращается он к одному из бойцов.
— Алексей Борисыч он здесь, только отошёл.
— Давай его сюда, — чуть не кричит на бойца Мозговой.
Видно по нему, что он чем-то сильно раздражён.
Уже через минуту к нему подбегает командир этой самой батареи.
— Вы куда, мать вашу, стреляете? — следует вопрос.
— Так мы это… строго по тем координатам, что обозначены, — говорит тот, доставая карту района боевых действий.
Борисыч, после короткого осмотра карты, выдаёт ему:
— Это старые данные. Там со вчерашнего дня уже наши закрепились. Вы же по ним хреначите.
— Так мы же не знали, — оправдывается старлей.
— Ну, теперь будите знать. А пока отставить стрельбу до выяснения новых позиций противника. Всё понятно.
— Так точно, — чуть ли не хором отвечают бойцы.
— Так, ладно. Дальше пешком, — обращается он уже к нам. И добавляет Сане Песне:
— Песня, ты найди пока место, куда машину поставить и догоняй нас.
Мы двигаемся вдоль той самой «железки», где не так давно шли ночью, в туман. Сейчас картина другая. День ясный, светит солнце. Под его лучами, кое-где даже тает снег. Мы идем в направлении наших позиций, а наши берцы уже привычно месят донбасскую грязь вперемежку со снегом, с каждым шагом канонада из стрельбы и взрывов приближает нас к Дебальцево.
Вскоре нас догоняет запыхавшийся Песня. Видя, как тяжело дался ему этот «марш-бросок» мы начинаем слегка его «подкалывать»:
— Саня, бросай курить, вставай на лыжи.
— Да уж. Это тебе на педали жать, — смеётся Борисыч и добавляет. — Короче ладно, возвращайся назад. Жди нас в машине. Мы туг сами, без тебя управимся.
Песня возвращается назад, а мы топаем дальше.
По дороге Змей снимает всё это на камеру. Мозговой прям на ходу говорит, что он думает об этой войне, о самой Украине, о её правительстве, минских соглашениях, Порошенко, а так же Захарченко и Плотницком. Всё это без дубляжа, одним текстом.
Мы идём по дороге. Хотя дорогой, там, где уже прошла бронетехника, это было трудно назвать. Скорее — направление. Справа — лес, слева — поле неубранных подсолнухов. Они так и стояли. Всеми забытые, сухие и уже почерневшие. Словно призраки прошлого лета. Стояли, как бы в напоминание о том, что идёт война. И что людям сейчас не до них.