Краем глаза я замечаю, что Диксон резко поднял голову. За долю секунды, в течение которой мой мозг распознает опасность, он подпрыгивает ко мне и набрасывается. Баллончик оказывается прижат к моей груди, когда мы оба валимся на пол. Я ничего не могу сделать, чтобы предотвратить падение. Он лежит на мне, и тяжесть его тела сдавливает мне грудь. Я не могу дышать. Мои руки прижаты к жилету, а ноздри заполнены отвратительным запахом алкоголя, который источает каждая пора Диксона. Он меня убьет. Он двигается на мне, придавливая мои ноги своими так, чтобы каждый сантиметр моего тела был прижат к полу. В этот момент пустота в моей голове сменяется потоком мыслей. Да сделай что-нибудь наконец! Я все еще держу рацию в правой руке и пытаюсь нажать на ярко-оранжевую тревожную кнопку, расположенную в ее верхней части.
– Я не вернусь в тюрягу! – яростно орет Диксон мне в ухо.
Я закрываю глаза и сосредоточиваюсь на нажатии кнопки. Открываю рот, чтобы позвать Дэррила, но поскольку мне нечем дышать, издаю лишь глухой хрип. Вонючее тело Диксона все еще сдавливает мне грудь, и я не могу наполнить воздухом легкие. Я не могу пошевельнуться. Я не могу дышать. Я беззвучно открываю рот и чувствую, что поведение Диксона меняется.
– Ты, чертова тварь! – ревет он. Теперь в его голосе появилось что-то еще, кроме ярости. Он с силой давит тазом мне на живот, и горячо дышит в ухо. На меня накатывает волна страха и отвращения. Вдруг из неизвестных мне глубин моего тела вырывается волна силы, и я, подавшись вперед, толкаю его руками и ногами. Между нами образуется пространство в несколько миллиметров, но мне только это и нужно. Мои пальцы обхватывают верхнюю часть рации, и я уверенно нажимаю тревожную кнопку. В тот же момент рация начинает пронзительно пищать и вибрировать у меня на груди. У меня есть десять секунд, чтобы послать сигнал SOS. И я выкрикиваю лишь одно слово. Мне кажется, что я кричу так громко, что мой голос разобьет окна и разорвет барабанные перепонки Диксона, однако на самом деле лишь хриплю: «Дэррил».
Еще до того, как успеваю сомкнуть губы, дверь в комнату распахивается. Через мгновение Дэррил перекатывает на пол. Он заводит его руки за спину и упирается в его спину коленом. Диксон не оказывает сопротивления. Трус паршивый. Я встаю на колени и стараюсь не дать приступу головокружения взять надо мной верх.
– 215, прием!
Моя рация продолжает вибрировать, и голос диспетчера доносится до меня сквозь туман в голове.
– Внимание всем постам! Требуется срочная помощь на Алабастер-драйв, 57.
Стоя на коленях и вытянув руки вдоль туловища, я молча смотрю, как Дэррил надевает на Диксона наручники. Я слушаю, как наряд за нарядом назначает себя на этот вызов. Вся наша команда бросает свои дела, чтобы прийти нам на помощь. Я ощущаю знакомый прилив эмоций, думая о том, как объединяется команда, чтобы защитить одного из своих коллег. Затем полицейская сирена нарушает тишину за окном.
– Би Экс 21 на месте.
Внизу раздаются крики и топот сапог. Туман в моей голове рассеивается, и я начинаю приходить в себя. Фокусируюсь на комнате, и меня посещают привычные мысли. Ну ты и идиотка. Перестань вести себя как «Дорис». Я поднимаюсь на ноги и подношу рацию к губам.
– Би Экс, это 215. Больше нарядов не требуется.
Я отключаю сигнал тревоги на рации как раз в тот момент, когда в комнату вбегают Бен и Керис. Они видят на полу Диксона, прижатого Дэррилом, и кивают в мою сторону.
– Ты в порядке? – спрашивает Бен.
– Лучше не бывает, – отвечаю я с улыбкой и поворачиваюсь к Диксону.
Я арестовываю Диксона за нападение на соседа и на сотрудника полиции. У меня нет травм, а сосед Диксона наверняка не будет свидетельствовать против него, поэтому я уверена, что ни одно из двух дел дальше не пойдет. Тем не менее он условно-досрочно освобожден, и есть маленький шанс, что из-за плохого поведения его отправят в тюрьму отбывать наказание до конца. Мысль об этом вызывает у меня улыбку. Я иду по коридору хостела. Диксон уже находится в автозаке, и я с нетерпением жду, когда захлопну дверь камеры прямо перед его лицом.
Когда прохожу мимо двери мистера Ахерна, она открывается, и глаза на его помятом лице устремляются на меня.
– Чё с вами случилось?
Вероятно, я выгляжу сконфуженной, потому что он указывает на свою голову, а затем делает жест в мою сторону.
– Ваши волосы!
Я трогаю волосы и понимаю, что множество крупных прядей выбилось из пучка, который сделала утром. Мистер Ахерн захлопывает дверь прежде, чем я успеваю поблагодарить его, так что я направляюсь к автозаку. Заглядываю в его заднюю часть, где сидит Дэррил и присматривает за Диксоном.
– Ты надеялся, что я приеду в участок в таком виде? – спрашиваю я, указывая на птичье гнездо на своей голове.
– О да! – смеется Дэррил.
Я трясу головой и слышу щелчок позади себя. Поворачиваюсь и понимаю, что смотрю прямо в камеру телефона Бена.
– Повешу это фото на твой шкафчик, – говорит он, подмигивая.
Я закатываю глаза и забираюсь в заднюю часть автозака. Диксон – мой задержанный, и я буду наблюдать за ним, пока мы не приедем в изолятор. Дэррил вылезает и идет к нашему автомобилю.
– Увидимся в участке! – кричу я ему. Затем я закрываю дверь, и автозак начинает движение. Я бросаю взгляд на Диксона и вижу, что он таращится на меня. Он наклоняет голову.
– Я смогу покурить в изоляторе? – спрашивает он.
Я делаю глубокий вдох.
– Посмотрим.
13. Фредди
Я смотрю на маленькую белую палочку. Мой взгляд прикован к синим полоскам, которые светятся в моих глазах, как двойная сплошная в свете фар. Вспоминаю грязный туалет Хендона. Как это могло случиться со мной? Снова. Я сижу в уборной в доме моих родителей. Три года я снимала квартиру с коллегами, но теперь снова живу с мамой и папой, пока не найду следующую съемную квартиру. В моей голове проносится тысяча мыслей. Мы пользуемся презервативами! Как я скажу об этом Джону? Мы встречаемся всего три месяца. Точнее говоря, даже не встречаемся, а спим друг с другом. Спим после попоек с коллегами. У нас еще даже не было того самого разговора. Мы не обсуждали, являемся ли парой. Я обхватываю голову руками и смотрю на свои лодыжки. Я даже не знаю, что чувствую к Джону. Мне двадцать восемь, и я посвятила пять лет карьере своей мечты. Я получаю удовольствие от каждого рабочего дня, своей команды, волнения. Я не хочу сидеть за столом!
Однако в моей голове раздаются и другие голоса. Радостные. Когда я прислушиваюсь к ним, они становятся громче. Ребенок. Я глажу ладонью свой живот и представляю, как буду стоять перед зеркалом и обнимать его, когда он станет большим и круглым. Второй шанс. Я вспоминаю свою беременность в Хендоне, и у меня дрожь проходит по телу, когда я снова чувствую прикосновение гинекологического зеркала. Я вспоминаю боль, которая тогда не отступала много дней. Я не могу пройти через это снова. Всего две недели назад мы с Джоном лежали в постели в его квартире в Уолтамстоу, и я рассказывала ему, через что мне пришлось пройти во время обучения в Хендоне. Он стал вторым человеком, с которым я поделилась этим, не считая отца того ребенка и нескольких преподавателей Хендона, которым я обязана была сообщить. Каждое слово давалось мне с трудом, и, закончив рассказ, я думала, что он осудит, однако Джон лишь обнял меня. Я сказала ему, что никогда не решусь на это снова и что мне нужно начать принимать противозачаточные таблетки. Я качаю головой. Через два дня я записана к гинекологу. Учитывая мое сегодняшнее открытие, у нас будет не тот разговор, на который я настраивалась.
Мне нравится моя работа. Дела, вызовы. Я не готова отказаться от этого ради ребенка. Или все же готова?
Я заворачиваю тест в туалетную бумагу и засовываю его в рукав, а затем быстро возвращаюсь в свою комнату. Я прячу тест под подушку и встаю в центре комнаты, поставив руки на бедра. Сегодня суббота, и на часах 10:00. В 14:00 я должна выйти на вечернюю смену. Это как раз то, что мне нужно после судьбоносного открытия. У меня точно не будет много времени на размышления. Возможно, это даже к лучшему. Я запускаю руки в волосы и начинаю бродить по комнате. Мама и папа сейчас внизу. Я совершила ошибку, не рассказав им обо всем в первый раз, и всегда об этом жалела. Я не собираюсь наступать на те же грабли. Решительно выхожу из комнаты и спускаюсь по лестнице, не давая себе возможности передумать. Останавливаюсь в прихожей и заглядываю в гостиную. Дверь почти закрыта, но сквозь матовое стекло я вижу маму. Открываю дверь и делаю шаг в комнату, чувствуя, как сердце бешено колотится у меня в груди. Мама читает электронную книгу. Мои родители обожают книги и передали любовь к чтению мне. Как и я, мама обладает способностью целиком погружаться в произведение. Она увлечена и не замечает меня. Слезы начинают течь по моим щекам, и мама замечает меня лишь тогда, когда я невольно всхлипываю.
– Элис! Что случилось? – спрашивает она. Ее лицо становится встревоженным.
Я сажусь на кожаный диван рядом с ней. Она обвивает меня руками, и я прижимаюсь к ней. У меня истерика, и я чувствую, как у меня распухают нос и рот. Мне трудно дышать. Я не знаю, как рассказать ей обо всем, но чувствую, что мне нужно снять этот груз со своей души.
– Я беременна.
– О! – произносит мама, соединяя руки. Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, насколько радостно звучит ее восклицание. Затем она несколько мгновений размышляет над моими слезами и снова произносит «о», но уже на октаву ниже.
– Что бы ты ни решила, мы тебя поддержим, – это первые слова, которые вылетают из ее рта. Я знала, что так будет. Я снова проклинаю себя за то, что не рассказала ей обо всем много лет назад.
– Я просто не знаю, что делать, – говорю я хрипло. – Могу ли я позволить себе малыша? Я не замужем и даже не в постоянных отношениях. Я люблю свою работу… – когда я говорю это, у меня в голове проносится мрачная мысль. Вдруг судьба меня наказывает? Вдруг с малышом что-то не так?