Курс держали по бакенам вдоль правого берега водохранилища, которые указывали еще прежнее днепровское русло. Встречных судов было много, и наши путешественники всякий раз обменивались с ними традиционными морскими приветствиями. С борта одной баржи им даже перебросили щедрую связку золотистых вяленых лещей.
Прошли подымавшийся прямо из воды маяк. Затем слева возникли ажурные силуэты башенных кранов. Вскоре приблизился и правый берег. Вот и шлюз!
У входа в него стояли две самоходные баржи и трехпалубный теплоход.
Дождавшись своей очереди, студенческая флотилии вошла в шлюзовую камеру, и повторилась та же процедура, что и в Волхове. Только там они сперва поднимались, а потом опускались. Здесь же все было наоборот.
Через час показались первые дома Оболони. За круто вдающимся в Днепр Рыбальским полуостровом развернулась живописная панорама Подола.
Это был Киев.
Город, вернее центральная его часть, расположен на высоком правом берегу Днепра. Уступчатыми террасами спускаются к реке цветущие сады и парки. Каштановые аллеи тянутся к просторным улицам и площадям.
У речного вокзала с многочисленными причалами моторки киевлян замедлили ход.
— Нам на Подол, — прокричали оттуда. — А вы держите прямо на остров. Желаем хорошего отдыха и счастливого пути!
— Спасибо! — хором откликнулись ушкуйники. И группы расстались.
Южная оконечность Труханова острова надвинулась внезапно. Поворот вправо, потом влево, и путешественники оказались в тихом заливчике, где и бросили якорь.
Поначалу в Киеве решили пробыть два дня. Затем к ним прибавились еще два и под конец еще один… Оно и понятно. Трудно оторваться от этого города с его многовековой историей, неповторимой архитектурой, щедрым изобилием колоритного южного базара… А знаменитые киевские музеи, театры, старинный университет. И рядом стремительные магистрали, четкие контуры современных многоэтажных зданий. Слияние старого и нового в пленительном облике Киева придает ему особое своеобразие.
Само название города уводит в далекое прошлое, к легендарным временам первых славянских поселений на берегах Днепра. В ту пору, говорит предание, на окрестных холмах обосновались братья Кий, Щек и Хорив со своею красавицей сестрой Лыбедью. Кий поселился там, где позднее пролег Боричев взвоз. Щек — неподалеку от него, на возвышенности, так и названной потом Щековицей, а Хорив избрал себе место, получившее впоследствии название Вышгород. Лыбедь же стала жить к юго-западу от Кия, на берегу небольшой речки, которую окрестили затем Лыбедью. С течением времени поселения объединились и стали городом, получившим имя Киев.
Немало интересного рассказал ребятам о Киеве навестивший их на следующее утро, как и обещал, молодой капитан «Ракеты». Звали его Андрей Павлович. Свой родной город он знал прекрасно и показал все достопримечательности украинской столицы.
Начали с памятника князю Владимиру, крестившему Русь, на Владимирской горке. Половецкая улица, Золотоворотская, Нижний вал, Печерская площадь, площадь Богдана Хмельницкого с конной статуей гетмана в центре, Тарас Шевченко в парке, носящем его имя… Все это живые страницы летописи Киева.
Сюда, к подножию прибрежных холмов, на которых вырос город, приставали шедшие торговым путем «из варяг в греки» струги и ладьи. Тут и был торг. С севера, из Новгорода, и с юга, из далекой Византии, спешили в стольный град Киев купеческие караваны с редкими товарами. По традиции здесь же впоследствии построили центральную пароходную пристань, которую сменил теперь городской речной вокзал.
Только на шестой день путешественники покинули Киев. Во втором ушкуе был пассажир — Андрей Павлович провожал ребят до южной окраины города. За эти дни, в которые он был свободен от рейсов, все очень подружились с ним, и в особенности Алла, тем более что разница в возрасте у них была совсем невелика. Андрей, как запросто стали называть его вскоре студенты, приглашал девушку вечерами в театр и на концерты. После окончания летней навигации молодой капитан собирался приехать в отпуск в Ленинград.
На воду ложится решетчатая тень арки железнодорожного моста. Кокетливо выглядывает из-за деревьев парка ресторан «Курени». Проплывают за кормой колокольни и купола Киево-Печерской лавры. Далеко в стороне остались обелиски участникам обороны Киева, памятник героям-танкистам, освободившим город в 1943 году.
Огромный зеленый массив Центрального ботанического сада сменяет пригородный район Осокорин, откуда в декабре 1919 года бойцы Богунского полка переправились через Днепр и внезапным смелым ударом выбили из Киева белополяков и петлюровцев.
— Ну вот здесь я вас должен покинуть, — говорит Андрей Павлович.
Капитана высаживают у маленькой лодочной пристани и тепло прощаются с ним.
— Как же вы теперь доберетесь до дому? — спрашивает Володя.
— Не беспокойтесь, тут ходит рейсовый автобус. Напишите, как у вас проходит поход. Мой адрес у Аллы.
— Непременно! — кричат ребята. — Не забывайте нас!
— До встречи в Ленинграде! — машет им вслед Андрей. — Попутного ветра!
Глава 10. По днепровским морям
Переход от Киева до Кременчуга занял семь дней.
Погода благоприятствовала плаванию, однако большое встречное движение судов заставляло путешественников все время держаться ближе к берегу, пропускать тяжело груженные баржи, плавучие землечерпалки и пассажирские теплоходы. Досаждали и неугомонные моторки, проносившиеся во все стороны. Приходилось постоянно следить за тем, чтобы ненароком не столкнуться с каким-нибудь речным лихачом. Так что к концу дневного перехода все чувствовали себя изрядно усталыми.
Часто попадались полузатопленные островки и длинные песчаные отмели, которые надо было осторожно обходить, затрачивая на это много сил и времени. С благодарностью вспоминали Андрея Павловича, хорошо знавшего нижний фарватер реки и объяснившего ребятам, как лучше преодолевать наиболее сложные отрезки пути.
Мало-помалу левый низменный берег Днепра стал отступать все дальше и дальше, пока совсем не исчез за горизонтом.
— Что это? — спросила Сашу Нина Николаевна. — Неужели опять «море»?
— Ничего не могу понять, у меня на карте здесь никакого моря опять нет, — смущенно ответил он.
— Твоей картой только костер растапливать, — досадливо бросил Володя. — Держитесь буйков. Потом разберемся что к чему.
Буйки были хорошо видны: справа — красные, слева — черные. Вскоре скрылся из глаз и правый берег. Ветер свежел и туго выгибал паруса, мачты поскрипывали.
Ребята тревожно вглядывались вперед. Пошел уже третий час, как они вышли в открытое море, — и нигде никакого ориентира. Одинокими и потерянными чувствовали они себя среди этой необозримой водной стихии.
Так продолжалось еще около часа. Наконец появилась долгожданная башня маяка.
— Ну слава богу, — облегченно вздохнул Володя.
— Мы как мореплаватели прошлого, — заметила Нина Николаевна. — Они так же вот радовались, завидев на горизонте землю.
— Ну у них-то было посерьезней, — возразил Саша. — А впрочем, известное сходство есть.
К ребятам вернулось хорошее настроение. Недавние томительные предчувствия и опасения разом улетучились. Сережа Жарковский даже стал напевать: «Капитан, капитан, улыбнитесь…»
Берег вырастал прямо на глазах. Уже видно было большое село с пристанью.
— Впереди шлюз! Нам дают зеленый свет, — сказал Саша, опуская бинокль.
Они успели как раз вовремя — массивные створки ворот начали сходиться за караваном барж со щебенкой и тянувшим их буксиром по имени «Быстрый».
Сразу по выходе из шлюза на плавно забирающем вверх правом берегу Днепра открылся старинный Канев. Его Успенский собор, построенный еще в первой половине XII века, окружен теперь многоэтажными жилыми кварталами.
Сережа присмотрел на левом берегу удобное местечко для лагеря на песчаной косе в мелколесье, где можно было всласть купаться и не ходить далеко за сухим валежником.
Только начали вытаскивать ушкуи из воды, как Саша позвал товарищей:
— Глядите, ребята! Там, на горе, могила Тараса Шевченко.
Освещенный косыми лучами заходящего солнца памятник великому украинскому поэту над днепровской кручей выглядел особенно впечатляющим.
— И впрямь, до чего красиво стоит! — сказала Нина Николаевна. — Помните, Тарас Шевченко писал в своем завещании:
…Чтоб лежать мне на кургане,
Над рекой могучей,
Чтобы слышать, как бушует
Старый Днепр под кручей…
— Устроим завтра дневку и сходим к нему на могилу, — предложила Таня.
— Не возражаю, — кивнул Володя. — К тому же, я слышал, в Каневе похоронен и Аркадий Гайдар.
На Тарасову гору, раньше называвшуюся Чернечьей, они поднялись еще до полудня и долго любовались с ее вершины окрестными полями и серебристой лентой Днепра, огибающей Канев. У памятника Тарасу Шевченко все сфотографировались на память. Поэт вглядывается в милые его сердцу днепровские дали, слегка наклонив голову, словно прислушиваясь к неумолкающему плеску волн и думая свою думу.
В городском парке Володя первым заметил на берегу Днепра могилу Аркадия Гайдара. Автор «Чука и Гека», «Тимура и его команды» и многих других замечательных детских книг, в шестнадцать лет уже командовавший полком на фронтах гражданской войны, в 41-м году стал военным корреспондентом газеты «Красная звезда». Прорываясь из окружения под Киевом, он сменил перо на автомат и, оставшись в партизанском отряде, пал смертью храбрых 26 октября в ночном бою…
В лагерь вернулись берегом Днепра. Синий июльский вечер рассыпал над темной рощей крупные яркие звезды. Искры костра взлетали в небо и гасли, подхваченные легким ветерком. Одна, самая большая, оранжевым светляком унеслась над рекой. И казалось, это летит в островерхой буденовке на горячем коне Гайдар — Всадник, скачущий впереди.