Оттого и нервничал сильно. Особенно на фоне последних разоблачений. Стоило лишь раз проиграть, ошибиться, засветиться в уголовной хронике, и Карина уйдет. Заберет с собой девочек. По сути, саму жизнь…
Выждав, когда гости займутся рыбалкой, он подсел к Ерофею Игоревичу:
— Ну, как, клюет?
— Нормально, Иван! Вернемся, похлопочу о премии…
Гулькин улыбнулся: знал бы господин представитель Президента, сколько дает ему скромное место старшего инспектора, сам бы премию попросил. Да стоит только десяток бочонков омуля за бугор переправить — и можно дачу на Кольцевой купить. Хотя бы у самого Рака! А помимо омуля в местных водоемах водилась и прочая рыбка… Из их честной компании Гулькин имел едва ли не самые крупные счета в банке. Но если бы все упиралось в деньги!
— Довольны, значит… А что там слышно у Матвеева?
— А что у него может быть слышно? Сидит… Чем дальше, тем… В общем, влип Мотя по-взрослому. Ума не приложу, к чему ему эти фальшивки понадобились? Обратился бы ко мне. А на добрый толк — нет денег, нечего в казино переться… — Рак нервно дернул спиннинг и перекинул снасть подальше от берега.
— Вы на самом деле такой наивный или притворяетесь? — прищурился Гулькин, наблюдая за поплавком собеседника.
— Ах, ты об этом… Не хотелось бы… Да и времени прошло прилично. Думаешь, опять начнется?
— Не опять, а снова… Судите сами — в январе Сапун чуть под машину не угодил. Потом Копейкин залетел конкретно. Был человек. И нет человека. Теперь вот Мотя…
— Я тебе еще о Родине не рассказал…
— А с ним чего? Пьеса на ура не прошла? Или жена сбежала?
— У кого что болит… — криво усмехнулся Ерофей Игоревич. — Выше бери. Скандал вселенский. Пьесу зарубили. Обозвали плагиатом. И представили исчерпывающие доказательства. В общем, как в твоей предыдущей сказке: был режиссер. И нет режиссера!
— Сам-то цел?
— Да лучше б сам. Человек театром своим жил. Теперь театр кончился. Супруга тут же к матери переехала. На развод подавать собирается. Но он в эту сторону не сильно горюет, видимо, имеет виды на новую кралю. А вот коллеги активизировались: клеймят позором по всем инстанциям.
У Роберта недоброжелателей в области полно. Да и по Федерации сыщется. Не всплыть теперь. Считай, расстрига. Представляешь: за два дня со свету сжили!
— Тем более, Ерофей! Надо что-то делать! Сапун, Копейкин, Мотя, Родин… Скоро и до нас доберутся! У тебя власть, у Жука — тоже, Сапун кой-чего может. Не ждать же, когда всех до единого сожрут!
— Может, пронесет… Как-то странно получается, вроде как само собой. Здесь авария, тут банкротство, там валюта…
— С фуникулером же вообще кино! С фантазией наш злоумышленник, однозначно!
— Похоже на то. В любом случае не лишним будет принять меры… Предупреждение — есть недопущение. Разобраться надо в его стратегии. Сегодня же вечером созвонюсь с нашими. После министерского визита соберемся. Обмозгуем, что к чему. Не парься, Гулькин, прорвемся! А пока наслаждайся — речка, тайга, горы. Весна, в конце концов! Лови момент!
А что им оставалось?
День клонился к закату. Вечернее майское солнце мягко согревало спины рыбаков, рассыпаясь по волнам тысячами солнечных зайчиков. Молодая трава стелилась по ветру драгоценным бархатом. Тростник у берега шумел уже по-летнему. Стрекотали над водой стрекозы. Роилась мошкара. Ночь обещала быть теплой.
Да и рыбка не заставила себя ждать. Вон, Прохорыч вместе с важным гостем только и успевает вытаскивать. Куда не взгляни — всюду благодать божья. Откуда бы бедам взяться?
Семья — это тайна, покрытая браком
Статус в социальных сетях
Начало мая 2009, город Н*
— Ну, идите же ко мне, маленькие мои! Потихоньку, потихонечку! Не толкайтесь. Вот так…
Малышки наконец добрались до матери и обхватили ее своими пухлыми ручонками. Анфиса, правда, ползла на четвереньках, зато Ольгуня передвигалась вполне уверенно.
Женщина закрыла глаза. Вот оно, мгновенье материнского счастья. Вырванное из суеты, ежедневных забот, проблем, беготни по чужим углам и домашних хлопот. Увы, длившееся слишком коротко.
Как бы ни сложился день, она всегда находила время для вечерней сказки. И не только…
Сразу после ужина они втроем собирались в детской. Строили башни из кубиков, создавали на огромных листах коллективные шедевры, играли в некое подобие пряток, «дочки-матери», «магазин». Потом наставала очередь купания.
Мать брала малышек на руки и несла в ванную. Джакузи успешно заменяло двоим крохам бассейн. Там они устраивали сеансы синхронного плавания, пенные вечеринки, обливашки и прочие безобразия. К недовольству Любочки. И огромной радости матери.
— Ммммм… — требовала внимания Анфиса.
— Мам, меня облей! — не уступала первенства Ольгуня.
— Как бы не простудились, Корнеевна! — заглядывала в ванную экономка.
— Закаляемся, — отмахивалась хозяйка, — нам и без простуд хворей хватает. Не волнуйтесь, мы недолго. Скоро спать…
— Мммм… — возмущалась Анфиса.
— Еще чуть-чуть… — ныла Ольгуня.
— А сказка?
— Оооо…
— А про что?
Нормальная семья. На зависть соседям. Мать, отец, две дочери-погодки. Шикарная квартира. Две новенькие иномарки. Вышколенная прислуга. Не шумят, пьяными под дверью не валяются. Здороваются. В душу особо не лезут. А что глава семейства часто отсутствует, так это лишь дополнительный плюс. Нет человека — нет проблем.
— Мария Михайловна говорит, что командировки у него. Бизнес, — доверительно сообщила подружкам Нюра Прокопьевна, соседка новых жильцов по этажу. — Сама тоже при делах. Так что, будет тихо.
— Так ведь дети малые, какая ж тут тишина? — не согласилась с приятельницей бывшая дворничиха, живущая в доме напротив. — Стены-то у вас никакущие. На первом пукнут, на третьем всех побудят.
— Не преувеличивай, Самсоновна, разве когда Петька из пятнадцатой дебоширит, а Клавка его скалкой утихомиривает, слыхать, а так жить можно.
— Да и у девочек нянька есть. Видная деваха, — вставила свои три копейки соседка снизу. — Чуть завоют, она уже там. Минута — и тихо.
— Умеют люди прислугу выбирать, — вздохнула Нюра Прокопьевна.
— Были бы деньги, — усмехнулась Самсоновна.
— Не скажи, вон у Костяхиных сколько перебывало, а толку…
— Девчонки-то вроде хворают. Врачиха с поликлиники перед работой забегает.
— Платят хорошо, вот и забегает. А что хворают, так у нас нынче, почитай, детей здоровых и нет. Вот в наше время…
И, оставив в покое новых соседей, приятельницы углубились в воспоминания.
Ее вполне устраивало сложившееся положение. Дом не новый, но и не старый. Обычная многоэтажка в тихом квартале городского центра. Никто никого не знает, никому ни до кого дела нет. Разве что бабульки у подъезда. Но и они, если повода не подавать, в подробности вдаваться не будут.
Иметь троих детей, как минимум троих — чем не мечта? Особенно, если подружка когда-то в школе нагадала:
— Две девочки и один мальчик. Как минимум! Везет же тебе, Инка!
— А ей всегда везет… — завидовали подружки.
Та особенно не печалилась — завидуйте на здоровье, только бы не спугнуть везения. Только бы…
Когда в семье появился первенец, кареглазый, веснушчатый бутуз, она поняла, что предсказание сбудется.
Роды прошли на удивление легко.
— Вам бы рожать и рожать, — заметила акушерка. — Вы уж на одном не останавливайтесь.
— Не буду, — отвечала молодая мама, прижимая к груди крошечный сверток. — Трое как минимум.
Однако не сложилось. После Алика забеременеть не получалось долго. А когда сын подрос, мама с головой ушла в бизнес.
Отец больше тратил, чем получал. Нужно было как-то переждать переходный период. Подтянуть пояса, приструнить желания. Или зарабатывать самой, чтобы на всех хватило. И она выбрала второе. Тем более два образования — экономист и инженер-программист — пользовались повышенным спросом. Как-то сразу попалось хорошее предложение. Три года на приличной зарплате и удобном графике. А потом свое дело.
Поначалу страшно, дальше — потрясающе интересно. Рынок требовал продукт. Возможность и желание развернуться, удовлетворяя его потребности, имелись.
— Ты так до олигарха дорастешь, — смеялся супруг, — даже неудобно как-то: в нормальных семьях мужики зарабатывают, а у нас…
— Тсс, — зацеловывала она всяческие протесты, — пусть это останется между нами. Каждая семья имеет тайны. Вот и у нас будет. Пока, а там я отойду на второй план. Тебе бы только диссертацию закончить…
Они строили грандиозные планы. И уверенно шли к цели. И добивались…
А потом все кончилось.
Осталась только боль и гнев. Чуть позже к ним добавилась ненависть.
Валентина наняла вертолет и увезла ребенка в Минск, поближе к отчему дому. Четыре дня провела у постели сына. В реанимации столичного ожогового центра.
Алик почти не приходил в сознание. А когда приходил, становилось лишь хуже.
Семьдесят процентов ожогов. Сильно поврежденные дыхательные пути. Обезображенное взрывом лицо, многочисленные переломы.
— У него почти нет шансов… — твердили доктора. — Ребенок только мучается на искусственном жизнеобеспечении. Подумайте…
Намек был более чем очевиден.
— Он все, что у меня осталось, — твердила она, находясь по ту сторону сознания. — Я заплачу, сделайте что-нибудь, я хорошо заплачу…
— Не в деньгах дело…
— А если в Берлин? Или Лондон? Или…
— Там тоже не боги. И потом, мальчик не выдержит второго перелета… Подумайте…
«Собственной рукой подписать разрешение на убийство? Господи, не допусти…»
— Мамммм… пииить…
Это были его последние слова. Через несколько минут сын умер.
Так Валентина подошла к воротам ада. И больше всего на свете хотела переступить шершавый, сбитый во многих местах порог. Одно останавливало: любимые мужчины попали в другую обитель. А вечное расставание не входило в ее планы.
— Господи, ну сделай же что-нибудь! — молила она, отступив в самый последний момент от фатальной черты.