— Олег, ты банален до пошлости, — устало произнесла Лия Аркадьевна. — Ненавижу… тебя и себя… и этого…
Девочка родилась в канун Нового года. Ребенка поместили в кювез и оставили под присмотром специально выделенной медсестры. Счастливый отец принес в палату бутылку шампанского и легкие закуски.
— С Новым годом, любимая!
Лия Аркадьевна благосклонно приняла поцелуй и роскошное гранатовое ожерелье.
— Дочь видел?
— Да. Крошка совсем. Спит…
— Как назовем?
— Может, Богданой?
Лия Аркадьевна фыркнула, наливая себе шампанского.
— Не юродствуй, — и осушила бокал залпом.
— Тебе не много?
— В самый раз. Я свое дело сделала! Хочешь натурального кормления — ищи кормилицу. И вот что еще… назовем ее Ольгой. Как твою маму…
— Но тебе же оно никогда не нравилось, как и сама мама…
— Вот и славно. Ольга Олеговна Сапун — все одно к одному. Или ты думаешь, что роды что-то изменили в моем отношении к ребенку? Ошибаешься: это твоя дочь. А я… я буду лишь играть свою роль. Дам девочке приличное воспитание. Образование. Выведу в свет. Но на большее… — Лия осушила очередной бокал и взяла с тарелки тарталетку с икрой, — на большее рассчитывать не стоит… Думаю, я имею на это право. После всего, что вы со мной сделали…
— Душещипательная история, — резюмировал Михей, откладывая в сторону листки с сочинением подполковника Борисика на вольную тему. — С чего бы это ты расстарался?
— Так ведь память в диктофоне к тому времени закончилась, — пожал плечами напарник. — Не останавливать же вице-мэра на половине рассказа для перезарядки.
— Кто ж тебе такую микро-флешку презентовал?
— Это вы за бугром шикуете. А нас по остаточному принципу снабжают. А тут не монолог, а сплошные паузы. Тяжело давалась Сапуну горькая правда.
— Подумаешь, горькая… Жена-стерва да взятки в особо крупных размерах. Тут особенно не заморочишься — ну, дадут лет семь с конфискацией. Так ведь все давно по углам запрятано. К тому же за хорошее поведение года три скостят. Минус следствие. Позагорает мужик года три. И станет жить в свое удовольствие. Нет, что ни говори, а для предательства у него оснований маловато. Давай вернемся к Раку. Или Жука прощупаем…
— Погоди, дальше-то читай.
— Однако… ты у нас писателем, смотрю, заделался…
Михей разгладил последние страницы и продолжил чтение.
— Вот, значит, как…
Через два дня после праздников Лие принесли наконец дочь.
— Не поздно ли? — приподняла тщательно выщипанную бровь молодая мамаша.
— Так ведь резус-конфликт. Да и вы не спрашивали.
— Считаете меня стервой? — бровь изогнулась круче.
— За такие деньги? — округлила глазки медсестра. — Ни боже мой! И потом, мало ли у вас на то причин.
— Значит, все же считаете… А ведь причины у меня имеются. Уважительные… Хотя не о них речь. Надеюсь, никаких слухов не будет?
— Лия Аркадьевна, Вы за кого меня принимаете? Мне не только за высокопрофессиональный патронаж, но и за все остальное проплачено.
— Прекрасно. Врач говорил, что девочка нездорова. А кто в наше время здоров? Ладно, давайте… Иди ко мне, моя крошка… Оленька… Олюшка… Но…
— Да, ваш ребенок родился инвалидом. Синдром Дауна. Плюс порок сердца, это примерно у сорока процентов таких детей случается. Знаете, их называют солнечными…
— Солнечными? — Лия Аркадьевна постаралась скрыть гримасу отвращения. — Это с какой-такой радости?
— А они чаще других улыбаются, добрые, нежные…
— Солнышко, значит… ну-ну…
— Или отдаем девчонку в интернат, или я сама уйду! — обозначила она позиции при встрече с мужем. — Фотосессию он мне устроит! Лия Арсеньева стала мамой. Мамой дауна! Вот это фурор! Я не наутро проснусь знаменитой, а сразу после фотосессии. Что ты со мной сделал?!
Лия Аркадьевна забилась в истерике:
— Сволочь! Извращенец! Ненавижу!
— Требуется помощь? — в палату заглянул врач.
— Вон! — пациентка швырнула в эскулапа подушку. — Ненавижу!
— Не кипятитесь, голубушка. Мы сейчас…
В палату вошла медсестра. Мило улыбаясь, приподняла одеяло:
— Время укола. Потерпите секунду. Вот и славненько…
— Ну как? Поутихли малость? А Вы у нас с характером. Уважаю… — доктор присел на край кровати, пощупал пульс, приподнял веко. — Молодцом. Знаете, такие дети нуждаются в заботе более остальных. Терпение, нежность, любовь, специальная образовательная программа… У Вас все получится! Девочка такая милая. На папу похожа…
Лия застонала и прикрыла глаза.
— Она справится, — Олег Олегович взял жену за руку. — Она у меня умница. А это так, нервное…
— Понимаю…
— Итак, у Сапуна нашлась новая болевая точка — ребенок-инвалид. Тут в пору жалеть, а не наизнанку выворачивать. Или ты считаешь нашу мстительницу бессердечной сволочью?
— Судя по мнению супруги, последней сволочью является отец семейства. Хотя… те еще родители оба: мамаша дочь в упор не замечает, папаша видит в ней игрушку. Да и фишка совсем не в этом, торопитесь, господин разведчик!
— Т-с-с… А кто теперь не торопится? У меня отпуск в зените. А я с этой вендеттой расслабиться не могу! Матери внука пообещал, а сам по чужим семьям скелеты в шкафу разыскиваю.
— Скелеты?
— Не бери в голову. К слову пришлось. У меня крыша конкретно едет! Третьего дня заскочил домой. Домработница окно моет. Тетка — сто лет в обед! И какая, думаешь, мне в голову мысль закралась при виде сей мирной картины?
— Погоди, погоди, дай прикинуть? — Борисик почесал за ухом. — Ты что… ее заподозрил? В нашем деле? Ну…
— Борь, ты прям как моя Алёна — сплошные междометия! Какой там заподозрил! Тетеха у меня служит, а не у честной компании! Я не о том. Я фигуру ее оценил. Ножки, талию, спину, наконец! Это у пенсионерки!
Борисик присвистнул и закатил глаза.
— Погоди. Это не главное. Главное, что мне этот набор понравился! Представляешь? Я даже прикинул, будь ей лет хотя бы на семь поменьше, мы бы сговорились… Гибкая такая, ладненькая. Неужели у женщины в возрасте может быть такая фигура?
— Может, прибавила годков-то? Раньше этим частенько пользовались. То пенсию получить, то на работу устроиться…
— Ты еще скажи: на фронт пойти! Сейчас наших баб на минусах клинит. И плевать на то, что работать на пять лет дольше придется, главное, чтобы моложе кавалера быть! А ты говоришь… И вообще я о другом: как думаешь, нормально, что я, стандартно озабоченный мужик, минут пять пялился на эти подувядшие красоты? Прикидывал, как бы платочек с нее снять, очечки, губки подкрасить, глазки подмалевать. И хоть сейчас замуж!
— Слушай, может, тут не либидо, а профессиональная интуиция сработала? Тогда сходится: женщина, старается казаться старше своих лет, постоянно что-то вынюхивает…
— Еще скажи: профессиональный хакер! Да в ее годы с компьютером никаких отношений быть не может!
— Еще как может! У нас теперь на каждом шагу компьютерные школы для пенсионеров и домохозяек. Были бы деньги.
— Ага! И там как раз учат взламывать профессиональную защиту! Адресок не подскажешь? Я б пяток своих архаровцев направил. На прокачку.
— А если помощница? Сам же говорил: не может Пахомова везде успевать. А над тобой серьезный чин из нашего ведомства живет. Ерохин. Холостяк, между прочим…
— Думаешь, она его соблазнила и военную тайну выведала?
— Да в его ноутбуке все городские тайны постоянную прописку получили. Любит наше руководство пыль в глаза пускать. Дескать, постоянно в курсе событий. Наши компьютерщики при виде полковника прячутся.
— Ты опять о хакерах? Борь, ты мою соседку видел? Где она, а где тот компьютер! Давай лучше с Сапуном разберемся.
— А что тут разбираться? Лия Аркадьевна вышла на работу через три недели после родов. На вопросы любопытствующих отвечала прямо: да, я плохая мать; да, уделяю дочери все свободное время; да, люблю свою работу больше жизни; да, у меня хорошая няня; да, бабушки взялись за воспитание ребенка… И ослепительная улыбка на посошок: зрители меня не за личные слабости, а за профессионализм любят, не так ли? Приходится жертвовать. И потом… не стоит личную жизнь превращать в шоу. У меня их без того достаточно.
Девочка росла дома. Друзья и знакомые Сапунов не имели представления об ее особенностях. Олег Олегович шел на любые уступки жене, лишь бы сохранить дочь рядом. Должно быть, любил. Сократил до минимума посиделки с партнерами, загородные уик-энды, корпоративы. Оборудовал на территории особняка оздоровительный центр. Бассейн, солярий, спортивный зал со всяческими наворотами. Засадил треть участка лесом. Выгуливал свою кровинушку по три раза в день. Играл. Книжки читал. Няньку из Швейцарии выписал.
А потом девочка пропала. Лия заявила: предашь проблему всеобщей гласности, и себя, и меня потеряешь. А она зря не скажет! Есть, что терять звезде, вот и окапывается.
Сапун все же нанял частного детектива. Тот не справился. Пригласили второго. До сих пор ищут… Так что и его уже сосчитали. Что скажешь?
— Скажу, что вляпался! Три месяца как ребенок пропал, а полиция не в курсах! Да тут не семью, а пятнадцатью годами пахнет. В совокупности… И ведь все на себя возьмет… Дела…
— Ясно с ним. Берем в разработку следующего?
— Придется… Я бы начал с Рака. Если не разнесет представитель губернию после первой же встречи.
— Запросто. Так что губернаторского холуя оставим про запас. Остается Светлов. А ты пока Вострикова на федеральный масштаб настрой, пусть по старой памяти поможет. Даст добро — будем подкапываться под Ерофея Игоревича.
И на старуху бывает проруха
Начало июня 2009, город Н*
Ерофей Игоревич задумчиво листал отчет для Москвы. Со сроками уложились. По содержанию — зацепиться не за что. Однако результат не радовал. Общение с приятелями — тоже. Он забыл, когда они в последний раз собирались. После истории с фуникулером и последующих за ней неприятностей приятели попрятались в норы. По любой ерунде снова прятались. Выползали лишь по великой нужде. Оглядывались на каждом шагу, осторожничали по поводу и просто так.