— Платить можно по-разному. А мир и согласие порой непонятно на чем держится… Но особенно мне понравилось, что компромат не послали по привычному адресу. Как в добрые прежние времена. А просто-напросто выложили в социальных сетях! Поди, скрой хоть малую толику!
— Видно, хватило мстительнице одного официального разбирательства. Но как подействовало! От Рака одни комменты остались.
— Зато какие! «Служба безопасности Российской Федерации официально уведомляет…», «Администрация Президента уполномочена заявить…». Мих, случаем, нас волной не заденет?
— С какого боку? Официально следствие ведешь ты. Но только по заявлению Матвея Матвеева о подтасовке фактов. В любой момент свернешься — за недоказанностью улик.
— Но надо мной есть люди, знающие, что к чему.
— Думаешь, им надо чужой сор из, заметь, чужой же избы выносить? Полиция в дела смежников старается не вмешиваться. Так что, сидим тихо.
— Значит, пора за Светлова браться?
— Выходит, за него. Если повезет, Жука и без нас на чистую воду выведут. А я, пожалуй, параллельно свидетелями валюшинской драмы займусь. Засиделись они в глубинке. Особенно заслуженный этот дедок. Вот кому обломилось от чужой ошибки! И катер, и отступные, и фуникулер! Как это мы его до сих пор в оборот не взяли? Дедуле под стольник! Тут каждый день может последним стать. Так, еду, прямо теперь…
— Порыбачить захотелось? Ну-ну… Ну и к мадам Рак хорошо бы заглянуть на досуге. Поинтересуйся, за что она так вовремя благоверного кинула? Мих, ты же можешь… Это мне в Италию ни в жисть не попасть!
— Ну, почему же? Могу посодействовать.
— Да ладно хохмить!
Сколько не крутись, а сзади все равно попа
Июнь 2009, заимка в трехстах километрах от поселка Валюшино, Н*-ской области
Михей собрался быстро. В Валюшино его ждал напарник. По легенде двое залетных москвичей сняли заимку на три дня. Рыбалка, охота, альпинизм. Приходилось соответствовать. Пока доедет, на щеках бородка нарисуется. Не хуже любого грима. Оставалось купить рыболовное снаряжение. Какой рыбак ездит на Валюшинку без собственных снастей?
Маменька отнеслась к известию о поездке доброжелательно: легенда о связи с Алёной оставалась пока актуальной.
— Тут Лена вам пирожков напекла. Возьмешь. И курицу зажарила. Все, как ты любишь. Жаль ее, у бедняжки какие-то проблемы. Сегодня с утречка хотела с тобой поговорить. Так ведь, когда нужно, тебя на месте не найти!
— Сама же за щавелем отправила! Пока нашел, все ноги сбил. На два рынка пришлось заехать. За пять минут, прости, не успел. Так о чем речь?
— Теперь уже ни о чем, — Нонна Трофимовна с обидой поджала губы.
— Я не о тебе. О соседке.
— Говорю же: проблемы у нее. Глазищи красные, руки трясутся… Да уж умчалась куда-то, сердечная. И что за доля у баб? Крутишься, вертишься, а все не так, как надо, получается…
«Странно, — в сутолоке сборов о визите соседки думалось поверхностно, — зачем я ей вдруг понадобился? Долги? Неприятности с налоговой? На что еще может сгодиться экономист международного класса? Не деньги же вместе считать, честное слово!»
— Будет искать, дай ей номер с визитки, — Михей протянул матери карточку. — Консультации бесплатные. Появятся вопросы, может сослаться на меня. Куда ж вляпалась твоя подружка? При такой-то занятости…
— Побойся Бога! Какая она мне подружка? Она ж молоденькая совсем! И потом, сказывается недостаток образования…
— Мам, что за приколы? У тебя, случаем, не Академия наук за спиной? Недостаток образования — елы-палы! А возраст в наше время — категория весьма относительная.
Валюшино встретило гостей стелющимся по траве сизым дымом, сиреневыми всполохами над горизонтом и голодными комарами.
— А ты чего хотел? — ухмылялся компаньон. — Суббота. Баньки народ топит. Самое время. А это… — он хлопнул по щеке, одним ударом уничтожив с пяток неоплодотворенных комариных особей, — неприятное приложение к приятному отдыху. Не парься. До места доберемся, достану чудесный баллончик — ни одного кровопийцы в радиусе пяти метров даже не услышишь. Или лучше попаримся для начала?
— А совместить нельзя? Достали, паразиты!
— Наука разводит руками. Тебе прям все и сразу, капризен, как институтка девятнадцатого века. Терпи, коли выбрался!
Михей вздохнул и переключился на позитив. Генерал Востриков выделил ему в помощь еще одного земляка, Гаврилу Капустина. Веселого хозяйственного парня, незаменимого в подобных провинциальных карнавалах. Отчаянный пустомеля и хохмач, Гаврила легко сходился с любым сельчанином или сельчанкой. Засыпал собеседника шутками-прибаутками, слету выстраивал нужную линию разговора, докапывался до сути.
Валял дурака. Косил под простачка-интеллигента. Располагал к себе. Заставлял позабыть об осторожности. Вызывал у аборигенов неуемное желание похвастаться, поставить на место зарвавшегося горожанина. И уезжал, оставляя в замешательстве — нашумело, нагремело, закрутило пестрым веселым вихрем — а что это было вообще? Спроси кто — народ только плечами пожмет. Нечто или некто. Одно слово — явление.
Гаврила оказался незаменимым помощником в любых внутренних делах востриковского ведомства. А профессионально с разведкой у парня не сложилось: слишком уж доминировал в нем национальный характер. Куда такого за кордон? Сам спалится и других за собой потянет.
Впрочем, он не жаловался. За полтора десятка лет дослужился до подполковника. Построил дом в тихом калужском пригороде, родил пятеро детей. И не тужил ни о каких заграницах. Особенности своей страны изучил так, что глубже не бывает. И внедрялся в любой местности идеально и быстро.
Вот и теперь. Встречные бабки улыбчиво кланялись, щурясь вслед, пытались вспомнить, это чьих же сынок будет. Мужики у сельмага приветствовали, снимая выцветшие бейсболки с застиранным американским флагом. Похохатывали в ответ на брошенные в толпу шутки. Матвеева не замечали в упор. Какое там! Сам Гаврилушка на побывку прибыл!
— Гаврик, ты чё, был уже здесь?
— Обижаешь, откуда? Первый раз всех вижу. Сам не высовывайся, я прикрою. Имею такую специализацию. В ней я профи.
— Крутой ко всему. Да я против тебя — дите в подгузнике! Мне б такого напарника в Европе — и никаких заморочек с алиби.
— Раскатал губы — невыездной я. Лет уж… надцать, как невыездной, — Гаврила небрежно сплюнул в пыльный чертополох. — И не жалею нисколько. Типа патриот. Кайф ловлю на Родине. И Вам не хворать, — раскланялся он с шедшей навстречу бабкой. — Повсюду под родного кошу. И ведь получается неплохо! Сам удивляюсь… Ща катер наймем до заимки. Бутылочка у меня для того припасена… Засветло добраться бы…
Старенький, утробно урчащий катерок домчал их на место на закате.
— Давайте уж разом и разопьем, — владелец суденышка расплылся в беззубой улыбке.
— Домой тащи, после баньки дерябнешь, — покровительственно похлопал его по плечу Гаврила. — Супружнице от меня низкий поклон. И вот еще…
Он вытянул из бездонного рюкзака штапельный платок с кистями.
— Матрёна обалдеет! Ее любимый цвет! И размерчик наш… ну, приятель, удружил…
— А если бы на вдового напоролся? — Михей проводил лодку глазами.
— У меня все схвачено. Дедок аккуратненький, дочка так не присмотрит. Иди уж… Эй, хозяева! Гостей встречать собираетесь?
— Да уж и ждать устали, — послышалось из-за утонувшего в зарослях поповника забора. — Поздненько вы. Уж и банька остывать начала.
У калитки появился старик в телогрейке и ушанке набекрень.
— Раритет, однако… — шепнул Михей товарищу. — Но годками не вышел. Нашему лет девяноста, а этот вполне себе огурец.
— Прохорыч, — представился между тем «раритет», лихо подхватил тяжеленный рюкзак и пошлепал к дому. — Ща вас к Маришке определю. А сам баньку реанимирую, делов-то…
— Маришка, видать, за хозяйку тут, — определился Гаврила. — Значит, шанежки с утреца нам обеспечены. Шанежки-то уважаешь?
— Бабушка в детстве угощала…
Маришка оказалась складной бабенкой лет тридцати. Румянец во всю щеку, нос картофелинкой, губки бантиком. Грудь чуть ли не подбородок подпирает. В общем, сервис тянул звезд на пять.
— Проходите, гости дорогие, сразу за стол! По рюмочке с дороги. У нас своя, на облепихе, в самый раз с устатку!
Выпили. Захрустели солеными груздями. Тут и банька подоспела. Одно слово, рай… Стоит, правда, недешево. Но стоит того!
— Небось, простых смертных не принимают… — кряхтел на полке Гаврила. — ВИП-курорт, блин…
— Хоть в чем-то повезло, — разошелся Михей, не жалея можжевелового веника. — Еще минута, и твоя очередь.
— Вай! Ты по причинному-то не бей!
— Какое там! У тебя со всех сторон сплошная задница, как ни крутись!
— Скажешь тоже!
Потом была река, колючая с непривычки. Но на третьем нырке бесстыже ласковая. На обратном пути росная трава, достающая до самых, как в той рекламе, труднодоступных мест. И снова обжигающий ароматом хвои жар. И все та же гостеприимная Валюшинка…
— А теперь спать! И только на сеновале!
Так бы лет хотя бы сто…
Утром были шанежки. И лафетничек с облепиховой. И рыжики в сметане. И политая растопленным маслом, посыпанная укропчиком картошка…
— Прохорыч уж ждет, — первым поднялся из-за стола Гаврила. — Ай да хозяйка! Ай угодила!
Обхватил молодку своими лапищами и смачно расцеловал в обе щеки.
— Да ну Вас, Гаврила Тимофеич, — кокетливо отмахнулась довольная вниманием Маришка. — Какое уж тут угождение! Вот к обеду я щей зеленых наварю. Да крутеничков с печенкой и сальцем. Тогда и похвалите.
— Скажите, пожалуйста! Гаврила Тимофеич! — передразнил Михей, выходя на крыльцо. — Пару часов виделись, а какое взаимопонимание! А моя мамахен утверждает, что я — дамский угодник. Да мне до тебя… и тут опередил.
— В нашем деле без крепкого женского плеча никак. Стелю, понимаешь, соломку…
— Ну, что, господа-товарищи, — поднялся с завалинки Прохорыч. — На заседки соберемся али лодку готовить?