— И на том спасибо.
— Почему вторым стал Матвеев?
— Тезка?
— Нет, родственник. Ему-то и взялся помочь, семейные отношения, знаете ли.
— Как говорят, ничего личного. С точностью до наоборот. Я не выбирала. Он сам попал под руку. Ситуация разворачивалась сама по себе. А потом вышла из-под контроля. Собственно, это и стало причиной моего обращения к вам.
Я собрала информацию. Подключила полезных людей. И началось. Каждый из восьмерых оказался если не самим нечистым, то его ближайшим помощником. На святость я не надеялась, но чтобы так! Стоило мне обнародовать десятую долю правды, они бы все сели. И надолго. Если не навсегда. Превышение полномочий. Взяточничество. Устранение неугодных, в том числе и физическое. Разврат.
— Боюсь разочаровать, но доказательств Вы бы не нашли.
— Захотела бы, нашла! Они не особенно скрывали! Круговая порука — надежная гарантия личной безопасности. А там образовались такие связи… Да этим подонкам сошло бы с рук не то что убийство, массовый террор!
К тому же сажать их в тюрьму я не собиралась. Мне нужна была их боль, беспомощность, потеря главных смыслов. Стоять по шею в воде и умирать от жажды — что может быть лучше? Древние греки знали толк в экзекуциях. И я не стала изобретать велосипед.
Ваш родственник сам себя закопал. Как и остальные. Но перед ними я взялась за Сапуна.
— Значит, его ребенка похитили Вы? Это серьезная статья.
— Не похитила. Одолжила. Оленька стала моей второй дочерью. Это — ангел. Дети с синдромом Дауна обычно наделены мягким характером. Они бесконечно заботливы и внимательны. Преданны как собаки. Олег Олегович держал единственную дочь за щенка. Забавлялся от души. Любил, но по-своему. Выстроил детский городок на своем участке. Купил пони и кролика. А вот образование ребенка его вообще не заботило. Оленькина няня мало смыслила в педагогике и развитии особенных детей.
Мать же строго-настрого запретила супругу афишировать инвалидность дочери. Леди совершенство и «даун» — оказались несовместимыми позициями. Странные отношения сложились в этой семье. Высокопоставленный чиновник панически пасует перед гневом супруги. Возможно, просто зависит от нее (если я смогла откопать тонны компромата, то, что говорить о жене)? Или очень любит…
Вернемся к отношениям… С девочкой отец обращается как с игрушкой. Не доверяет никому, кроме недалекой няньки. Скрывает ребенка в загородном доме. Наведывается на час-другой в сутки. А мать… Мать спит и видит, как бы избавиться от обузы. И начинает действовать…
Я стала искать подходы к семье, поселила Марусю Михайловну по соседству. Та сдружилась с прислугой. Потом с няней. Стала наведываться на участок. То малины принесет, то к себе на чай позовет.
Она и заметила, что Ольга большую часть времени спит. Для того не потребовалось заявиться в дом Сапуна. Девочка обычно дремала во дворе. То в гамаке, то на траве, то клевала носом в песочнице. Няня как-то проговорилась, что стала замечать, как мать дочку какими-то таблетками пичкает. Поинтересовалась. Лия Аркадьевна ответила, что доктор выписал девочке витамины. Да не поленилась, любопытная, — сунулась в хозяйскую аптечку. Нашла флакончик. Сильнодействующее это успокоительное. С массой дополнительных эффектов.
О том я уже сама узнала. Представилась Марусиной племянницей. Мол, сиделкой работаю у больного малыша. Соскучившаяся по общению болтушка и разговорилась. Выпросила я у нее пустой флакончик. Так и обнаружилось слабое место у пуленепробиваемого Сапуна! Оставалось лишь вскрыть нарыв.
И я поняла, что жалею малышку. Всей душой. Ребенок, данный Богом, оказался никому не нужным. А мы с мужем так долго ждали второго. И случилось, что ненужной родилась моя Анфиса. Да что там, я ее почти ненавидела! Считала, что на чужой крови девочка выросла. Грех на душу взяла, прости Господи!
Тогда я решилась. Нашла ниточку, за которую б дернуть эту Лию можно было. Организовала встречу. Шантаж удался. Та предложила откупные. С ее связями можно было выбрать подходящий вариант. Но я настояла на своем. У меня и расписка есть: «Я, такая-то, отдаю на воспитание свою больную дочь такой-то. Сроком на тридцать лет. По причине невыносимой ненависти к ребенку. Число. Подпись».
Лия Аркадьевна даже не поинтересовалась, кто я и для чего мне нужна ее дочь. Похоже, обрадовалась выгодному исходу дела. Мужа обещала обработать. И выполнила обещание. Правда, форма расписки ей однозначно не понравилась, но тут последнее слово осталось за мной. Так что киднеппинг мне не пришьют, разве что налоговая незаконной трудовой деятельностью заинтересуется. Хотя, если работаешь за бесплатно, налоговую это не волнует.
С Матвеем сложилось легко. Устроилась к ним домработницей. Диана постоянно меняла прислугу. До запоминания имен и лиц не снисходила.
Деньги я подменила на пятый день. Как раз между уборкой вашей квартиры и мойкой окон у Ерохина. Там обычно Любаша справлялась, полковник дома почти не бывает, можно было себе позволить небольшую разгрузку. Втроем мы легко укладывались в сложный трудовой график. Маруся Михайловна стряпала. Любаша занималась уборкой. Я сидела с детьми. Потом мы менялись…
Итак, о Матвее. Назавтра он как раз в казино собирался. Ну, я и воспользовалась моментом. Оказалось, удачно, простите за цинизм…
Следующим стал Родин. Этот напыщенный индюк привык снимать с жизни пенки. Еще бы — непризнанный в широких кругах гений. Да со связями! Девочек коллекционировал. Причем, исключительно имеющих шансы на выход в примы.
Искать уязвимые места этого «Станиславского» пришлось долго. Никак не удавалось понять, чем же на самом деле живет и дышит Роберт Никитович. Светлов помог, не любил, очевидно, театрала. Заметил как-то: «Старый козел спит и видит, как стать великим. Да вот таланта Бог не дал».
И опять работа помогла — вот кому шпионами быть — серым трудолюбивым мышкам-домработницам — всюду вхожи, никем не замечаемы. Идеальный вариант. Заменила на пару дней родинскую горничную. Это стоило мне пары тысяч долларов — девушка мечтала отдохнуть в Таиланде. Нас Любаша свела. Еще одно удачное совпадение, хотя вы в них и не верите.
Освоилась. Вникла. Лишь с третьего раза удалось разглядеть трещину между супругами. Начала прислушиваться к мнению увядающей примы. Представляете: женщине тридцать пять. Хороша. Умна. Талантлива. А он уже замену подыскивает, чтоб в цвет и в стиль эпохи. Да что там подыскивает — нашел давно!
Женщина себе цену знала. Ему — тоже. При мне как-то вышла ссора. Он все больше отмалчивался. Она — истерила. Швырялась посудой, грозилась выброситься из окна или убить изменника во сне. Вспомнили обо мне, притихли. Перешли на великосветский язык: «Милочка, это недостойно. Прими валерьяночки, успокойся. Я готов забыть…» И далее в том же духе. Разошлись по комнатам.
Она заперлась в будуаре. Звонит подружке, плачется:
— Чем мне мужа удержать? Я же люблю его…
Какая уж там любовь — сплошная выгода. Но она воображала, что любит. Трагическая любовь — красиво и романтично. А ведь сама Родина считала себя героиней романтической. Двадцать четыре часа в сутки в амплуа, такое под силу не каждому.
Подруга что-то советовала. Агния не соглашалась. Думала о своем:
— Лапушка, может, мне прижать супруга к стенке его же липовой драматургией? Он же клепает чистый плагиат. Выискивает по журнальным завалам прошлого века, выворачивает наизнанку. Кто помнит этих бабочек-однодневок! Выстрелили шедевриком, вспорхнули, залетели на огонек. Опалили крылышки. И привет.
Назвала две пьесы, прошедшие на ура. Автора премьерной. Мне этого хватило. Полстранички в газете — и человека практически не стало. Грустно. Хотя я радоваться должна. Вот только не получается…
Теперь о главном. Каждый эпизод плана давался мне с трудом. Все труднее и больнее переживались результаты. Я пришла к осознанию своей ошибки. Мстить человеку не должно. Это великий грех. «Не судите, да не судимы…» — немного не в тему, но в принципе… Нашлась мстительница! Да чем я лучше этих подонков, если пользуюсь их же методами?
Лишить человека смысла жизни, отняв самое дорогое — настоящее преступление! За такое казнить следует, этого-то я и добивалась на суде. Не получилось. И взялась восстанавливать справедливость. Думала, сломаю, уничтожу врага, мне легче станет. И им, — Елена кивнула в нависшее над головой звездное небо, — тоже. Как же я ошиблась!
Ведь не хотела, чтобы сволочи эти до последней черты дошли. Я же только на их страдания и потери готова была. И когда Гулькин с собой покончил, испугалась…
Она резко остановилась, дрожащими руками искала в сумочке носовой платок. Михей почувствовал досадную пустоту справа. Согретое близостью собеседницы плечо словно осиротело, покрылось мурашками, прочувствовав прохладу ночи. А в душе продолжались «Звездные войны». Профессионал боролся с мужчиной, стремящимся освоиться в роли рыцаря. Христианин противостоял атеисту. Скептик — оптимисту. Он рвался на помощь. И не мог сдвинуться с места.
А совсем рядом страдала несчастная женщина. Внешне она оставалась бесстрастной. Лишь слезы выдавали то, что творилось внутри. Где все давно устало корчиться в муках, низвергаться в бездны, тонуть в неведомых пучинах, сгорать, превращаясь в прах…
Она держалась изо всех сил. Должно быть, привыкла в своих чувствах балансировать на грани одиночества. Подчеркнуто прямая спина, сжатые в кулаки пальцы, вздернутый к небу нос… И полные отчаяния глаза…
«Господи, прости и помоги, направь на путь истинный…»
Он сделал наконец выбор. Шагнул вперед:
— Лена, чем я могу помочь?
Она отступила. Вытерла глаза. Глубоко вздохнула. И шагнула к Михею:
— Да. Для этого я вас и пригласила. Не могу справиться сама. И боюсь… Все рушится, получился эффект домино… Я не в состоянии это остановить… Не хочу больше жертв! Никаких, слышите?
— Успокойтесь. Никаких жертв не будет. Обещаю.
Глаза в глаза. Рука в руке. Сердца стучат рядом. Над головой усыпанное сияющими огоньками небо, космос, пустой и безразличный. И во всем мире только он и она…