Сминая, потянул вверх хлопок подола, почувствовал под ладонями обжигающий бархат нежной кожи и впился в мягкие губы. Девушка застонала и выгнулась навстречу, запустив пальцы мне в волосы. Оставались ее руки там недолго — прошлись по спине, забрались под рубаху, щекотно пробежались по бокам и решительно сосредоточились на пряжке штанов.
Раны мои, конечно, тут же отозвались на прикосновения, но мне уже было наплевать. Зов плоти оказался сильнее, и я навалился на Ксану, вторгаясь меж разведенных коленей, дернул сорочку на груди. Дурацкие завязки затрещали. Убил бы того, кто сделал монашеские рубахи такими целомудренными.
Я не сразу понял, что произошло и почему вдруг лежащая подо мной женщина перестала отвечать на ласки. Напряглась, застыла. А после, оторвавшись от увлекательного исследования выреза ночнушки, я тоже услышал негромкий стук в дверь. А следом и недовольный голос старухи-настоятельницы:
— Анья Эдан, чем вы там занимаетесь?
Роксана испуганно уставилась на меня и, выпростав руку, приложила палец к губам.
В голове моей тут же выстроился ряд нелестных эпитетов, а также непристойных пожеланий в адрес незванной гостьи. Правда, озвучивать я их не спешил — несмотря на бушующие внутри эмоции, прекрасно понимал, что сильно осложню этим Ксане жизнь. Я уселся в постели и стал поспешно приводить в порядок одежду. Ладно, возьму вину на себя, скажу, что генерал Эдан просил переговорить…
— Рей! — зашипела Роксана и дернула меня за рукав. — Под кровать! Быстро!
Я ошеломленно уставился на девушку и увидел в зеленых глазах нечто, весьма похожее на панику.
— Давай же!
Страдальчески глянув в потолок, я все же послушался. Хрен с ним, что ты, ингирвайзер, привык встречать опасности лицом к лицу. Старуха-настоятельница для Роксаны сейчас хуже ингирской армии.
Я с трудом втиснулся под узкую кровать, скрючившись в три погибели, и тихонько ругнулся, приложившись лбом о ночной горшок. С подозрением принюхался, но, к счастью, в убежище пахло только пылью и деревянными полешками. Потом мне в грудь ткнулся колючий тюк — это Ксана сунула под кровать мою одежду. И без того скудный свет печки почти исчез — с постели свесилось одеяло — а я почувствовал себя юным ловеласом, покусившимся на честь замужней дамы. Постарался не заржать и плотно стиснул челюсти.
— Уже иду! — раздался невозмутимый голос Ксаны, и я даже позавидовал ее самообладанию.
Скрипнула дверь, послышались шаги, и в щелочку под одеялом я разглядел две пары ног. Роксана снова стояла босиком — выпороть ее, что ли, как когда-то обещался? Еще не остывший от недавних поцелуев мозг тут же услужливо нарисовал картинку сего действия. Честно говоря, воспитательного там было маловато, и я даже порадовался, что пол подо мной холоднющий. Чтобы отвлечься, перевел взгляд на растоптанные валенки настоятельницы. А потом увидел валявшуюся на полу свечу. Отец Всемогущий, лишь бы старуха ее не заметила…
— Отчего так долго? И что это был за шум?
— Простите, матушка, я постель перетряхивала. Блохи замучили.
— Я зашла предупредить вас, анья Эдан, — в голосе старухи звякал лед неприязни. Интересно, она всегда такая злющая, или это я нарушил ее покой? — Возможно, вы захотите пообщаться с гостями. Так сразу выбросьте эту мысль из головы. Двери монастыря закроют через четверть часа. И даже если кому-нибудь придет в голову сбегать в оставшееся время на скотный двор, обратно его уже не впустят.
— Хорошо, — покладисто отозвалась Ксана. — Тем более, что у меня и мыслей подобных не было. Разве что кому-то еще придет в голову подобное? Может, стоит поговорить и с другими девушками?
— Не беспокойтесь, анья Эдан, — в голосе настоятельницы ко льду прибавился яд, — я знаю свои обязанности.
— Не сомневаюсь.
— Доброй ночи.
— И вам сладких снов.
Лязгнул засов, Ксана прошлепала к постели и забралась туда с ногами. Дернулось одеяло, открывая перевернутую лукавую физиономию, и девушка нервно хихикнула:
— Переждем пару минут.
— Холодно, — пожаловался я, а улыбка Роксаны стала шире.
— Я тебя потом согрею.
От одного только этого обещания, кровь быстрее побежала по венам и холод отступил. А я понял, что не могу больше ждать ни мунуты. Поспешно выбрался из-под кровати и повалил ойкнувшую девушку на постель.
Что ж она со мной творит? Все самообладание коту под хвост!
— Какой-же ты нетерпеливый! А вдруг нас услышат?!
— А мы тихонько, — заверил я и вернулся к изучению тонкой шейки в вырезе сорочки.
— Рей, щекотно, — хихикнула Ксана, а я подумал, что ее ночнушка слишком мешает. Да вот только снять не решился. В келье хоть и натоплено, но все равно гуляет сквозняк. Да и рубашка моя слишком грубая, чтобы касаться обнаженной женской кожи.
В окружающей тишине громко щелкнула пряжка ремня, и я почувствовал, как проворная ладошка скользнула за край штанов. Нетерпеливо подался вперед в предвкушении откровенной ласки, но Роксана лишь зацепила подол рубахи и потащила наверх, высвобождая из-за пояса. Костяшки пальцев скользнули по напряженному животу, и я жадно глотнул воздуха, с трудом сдерживаясь, чтобы не застонать в голос. Я ведь обещал вести себя тихо. Да вот не думал, что будет так трудно.
А Ксана меж тем принялась расстегивать пуговицы на рубахе. И тут меня словно обухом по голове приложили. Я вдруг вспомнил про раны и про то, что состояние мое за последние дни лишь ухудшилось. Не хотелось бы, чтобы анья Эдан это заметила и набросилась с расспросами. Сейчас, когда тело настойчиво требовало близости, это было бы совсем некстати. Да и на кой вообще раздеваться? Мягко отстранил ее ладони и завел руки над головой. Придавил к постели, не давая пошевелиться и надеясь, что подобная игра отвлечет от моей одежды.
Помогло. Правда, ненадолго. После пары жарких поцелуев, Роксана все же высвободилась и вновь потянулась к злополучным пуговицам.
— Не надо, оставь… — шепнул в полумраке.
— Почему? — тут же заинтересовалась она.
— Просто, — попытался я отмахнуться и вновь приник к приоткрытым губам. Притерся пахом к округлому женскому бедру и все же не сдержал протяжного стона. Брюки стали откровенно тесны, и я дернул их вниз. Вспомнил, что в суматохе не снял сапоги и застонал уже по иной причине.
А Роксана, как назло, опять потянулась к горловине.
— Рей, я хочу снять.
Да что ж она к этой рубашке прицепилась?!
— Не надо, — выпалил я, пожалуй, чересчур резко. И тут же пожалел об этом.
Ксана отстранилась и пристально всмотрелась в мое лицо. А я только и смог, что горестно вздохнуть, уже понимая, что разговора не избежать.
— Что, хуже стало? — догадалась она и невесомо коснулась груди, боясь причинить боль.
Врать смысла не было, и я кивнул. Роксана тут же переменилась в лице и резко села на постели. Зябко обхватила себя за плечи, о чем-то усиленно размышляя.
— Значит… Получается, что Роса не помогла?
— Нет, — был вынужден признаться я.
— Но, погоди! — Девушка порывисто развернулась. В глазах ее горело смятение, непонимание, а еще… надежда. — Может, мы что-то не так сделали? Может, надо было сразу весь флакон использовать. Или вообще, принимать внутрь? Ты не пробовал ее пить? Там же не было никакой инструкции… Наверняка, мы где-то ошиблись… Не может же быть, чтобы все было напрасно?
Роксана принялась яростно кусать губы. Растерянный взгляд ее блуждал по комнате, не зная, за что зацепиться, а пальцы судорожно мяли простынь.
— Ксана. — Я мягко взял ее за плечи и заставил посмотреть себе в глаза.
Желание все еще пульсировало внутри, билось горячим лавовым потоком. И я был бы только рад продолжить. Махнуть бы рукой на все эти никчемные объяснения. Да только оставлять недосказанности тоже нехорошо. И, в конце концов, Роксана заслуживает знать правду.
— Не надо. Не накручивай себя. Ты все сделала правильно, вот только… Вандебор тебя обманул.
— В смысле? — Девушка глянула на меня недоуменно.
— Это была вовсе не Кристальная роса.
— То есть как, не Роса? — Судя по выражению лица, Ксана совершенно не хотела верить моим словам. — А что же тогда?
— Обычный физраствор. С какой-то там примесью для густоты и свечения. Я отдавал флакон на анализ доктору Орфину.
— Значит… — взгляд аньи сделался еще более растерянным, — меня попросту обманули? Какая же я дуууура…
Она закрыла лицо ладонями и ткнулась носом в подушку. Завыла тихонько, и в первое мгновение я даже растерялся, не зная как поступить. Положил руку ей на плечо и почувствовал, как оно дрогнуло. Следом раздался короткий всхлип.
Твою мать! Неужто плачет?
Я поспешно оторвал девушку от подушки. Заглянул в мокрые глаза.
— Эй, ну ты чего?
Роксана размазала слезы по щекам и неожиданно спросила:
— И почему я такая никчемная? Делать ничего не умею. Никому не помогаю. Всегда только под ногами мешаюсь и лезу куда не надо. От меня одни неприятности.
— Перестань. Что ты такое говоришь? — Я попытался было притянуть девушку к себе, чтобы хоть немного успокоить. Но она лишь отмахнулась и упрямо продолжила:
— Не надо меня утешать, я ведь и сама понимаю, что настоящая дура! Надо же было быть такой наивной, чтобы поверить, чтобы пойти на все это. А ведь у меня даже мысли не промелькнуло, что Роса может быть фальшивкой.
Анья шмыгнула покрасневшим носом и вновь принялась тереть глаза. Ох уж мне эти женские истерики. Да и я, признаться честно, рассчитывал на совершенно иное продолжение ночи. Ведь все так хорошо начиналось…
— Я ведь хотела помочь. Так переживала, старалась, надеялась. А получилось… что только волноваться всех заставила. Ты, наверное, меня презираешь?
Роксана подняла на меня глаза, полные слез, и замерла в ожидании ответа. А я не удержался, потянулся и пальцем стер влагу с мокрых ресниц.
Презираю? Да как она только подумать такое могла?
Я ведь даже в мыслях… Нет, конечно, ругал ее по всякому. И злился, бывало. Но ведь лишь от того, что переживал за нее. До смерти боялся, что с ней что-то случится.