Шед заржал в голос. Мы с Реем пытались сдержаться, но выходило паршиво.
А когда полукровка на весь двор огласил громогласное:
— Вот она — сила притяжения полов! — и вовсе покатились со смеху, хватаясь за животы.
Дальнейшего мы толком не рассмотрели. Кажется, Анна все-таки убежала со двора. А раздраженный Фолл вернулся к своей лошади и принялся пристегивать поклажу, делая вид, что крайне занят.
Я же вновь решила попытать удачу:
— Может, все-таки возьмешь? — Заглянула в упрямые темные глаза, но, увы, капитан был непреклонен.
— А чего нет? — вдруг влез вечно веселый Шед. — Хорошая компания никогда не помешает.
Но Рей окинул его таким взглядом, что полукровка тут же замолк и с крайне озадаченным видом принялся копаться в вещах.
— Обещаю, я заберу тебя, как только все утрясется, — вновь повторил капитан и, наклонившись ко мне, коротко коснулся губ. А потом доверительно заглянул в глаза и шепотом попросил: — И, пожалуйста, не делай глупостей.
Беспокоится. И мне бы радоваться, что кто-то за меня так переживает, но мне от того было ни горячо, ни холодно. Весь мой план с треском провалился, и все, что оставалось — лишь смотреть вслед уезжающим мужчинам.
Монастырские ворота медленно закрылись, заслоняя фигуры всадников, и я почувствовала себя так, будто осталась одна-одинешенька на белом свете. В глазах предательски защипало, и я сердито смахнула набежавшие слезы шершавым рукавом. Ничего. Я ведь сильная, справлюсь. Нужно только немного обождать, ведь Рейнар обещал вернуться.
Краем глаза заметила, что Матрена — пожилая послушница, ведущая в монастыре все хозяйственные дела — подошла к привратнику и, искоса зыркнув в мою сторону, стала вещать тому что-то о скором прибытии саней с дровами. Я поспешила убраться от ворот, чтобы избежать очередных нотаций, ведь остальные девушки давно приступили к работе.
Не успела добраться до сараев, как навстречу попалась испуганная Анна. Блестя округлившимися глазками и полыхая алыми щеками, сказала, что меня Матушка Луиза ищет.
— Что, уже доложили? — скривилась я и подняла глаза к пронзительно-синему небу. Погода стояла солнечная и радостная, что так не вязалось с моим настроением.
— Это не я, — пискнула мышка, а потом, воровато оглянувшись, приблизила лицо:
— Скажи, а как зовут того… мужчину…
— Фолла, что ли? — Я усмехнулась. Неужто целомудренная безмятежность дала трещину? — Он тебе приглянулся?
— Нет… что ты, — залепетала Анна и прижала к щекам ладони. — Я просто извиниться хотела. Так… неудобно вышло. Сегодня, и тогда… в трапезной.
— Не бери в голову. — Вспомнила, как мышка кинулась чистить Элю штаны и прыснула в кулачок. — Переживет. Да и уехали они уже.
— Все равно… так неловко получилось, — понурилась Анна, а потом негромко уточнила: — Фолл — это имя?
— Фамилия. А зовут Эльгар. Коротко — Эль.
— Эль… красивое имя, — девушка перевела задумчивый взгляд мне за спину.
А я подумала, что и сама Анна очень даже ничего. Странно, как я раньше этого не замечала? Или всему виной невзначай проснувшаяся женственность?
Впрочем, мечтательность Анны внезапно точно ветром сдуло и, снова став испуганной мышкой, она прижала варежку ко рту.
— Анья Эдан! — раздался знакомый скрипучий голос, и меня аж передернуло от отвращения. — Не далее, как вчера вечером я предупреждала вас, что не потерплю в монастыре развратного поведения. И что же? Уже утром вы несетесь вдогонку кавалерам, точно подзаборная шлюшка! И не только милуетесь с ними на глазах приличных девушек, нет, вам этого мало! Вы впутываете в свои сомнительные игры наивных девиц, навроде аньи Хорст! Анна, сейчас же отойдите от этой распутницы!
Я порывисто обернулась и с ненавистью уставилась на Мать Луизу. В ответном взгляде особой любви тоже не наблюдалось. Мелькнула мысль, что если бы старая карга прознала, чем мы ночью с Рейнаром занимались, как пить дать, от злости бы лопнула. Ну, как минимум, пятнами покрылась. А еще лучше, задымилась, точно печная труба.
Тут я представила эту картину и внезапно зашлась в истерическом хохоте. Смеялась так, что слезы из глаз брызнули, и отчего-то никак не могла остановиться. Ноги сделались ватными, и я уселась прямо на снег. Запрокинула голову, держась руками за грудь, и всё хохотала… хохотала… Видела сквозь радужную пелену встревоженное лицо настоятельницы, ее попытки что-то мне сказать, и от того, что старуха испугалась, становилось еще смешнее. Не иначе отца моего боится, генерал, небось, по головке не погладит, за то, что родную кровинушку до помешательства довели…
Когда я немного пришла в себя, на скотном дворе было подозрительно тихо. Послушницы куда-то попрятались, настоятельница тоже пропала, и только Анна, стоя у оградки, круглыми глазами наблюдала за мной.
Я утерла рукавом мокрое лицо, тяжело поднялась и судорожно втянула в себя воздух. Ничего себе… никогда со мной подобного не случалось. Впрочем, по сравнению с местными дамами даже ингиры кажутся образцами доброжелательности.
Подбежала Анна и ухватила меня под локоть.
— Идти можешь?
Я угрюмо кивнула.
— Матушка велела тебя в келью вести. И отваром травяным поить.
— Надо же, какая забота. Отвар, часом, не из беладонны подадут?
Анна с жалобным видом захлопала ресничками:
— Не-ет, мята.
— Ладно, не обращай внимания. — Я оперлась о плечо девушки, и мы медленно двинулись к черному ходу. — Что она еще говорила?
Анна вздохнула, кашлянула, еще раз вздохнула, и я поняла, что, несмотря на испуг настоятельницы, между нами ничего по сути не изменилось.
— Ладно, не мнись, рассказывай как есть.
— Говорила, что это наказание. Что несдержанность нрава частенько приводит к одержимости и вообще… отмаливать тебя надобно. И в другую келью перевести, где замок снаружи.
Я обреченно покачала головой. Если они меня еще запрут и от одержимости лечить начнут, тогда я точно к приезду Рея или папеньки умом тронусь.
И, пока мы добирались до моей кельи продуваемыми насквозь коридорами, в голове у меня начал зреть план. Что там говорила Матрена про телегу?
Уже стоя на пороге комнаты, я обернула задумчивое лицо к провожатой:
— Анна? А во сколько обычно дрова привозят?
— В полдень где-то. — Девушка взволнованно заглянула мне в глаза. — Да ты лежи, не беспокойся. Тебе отдохнуть нужно, мы сами разгружать поможем.
— Хорошо, — как можно безмятежнее улыбнулась я, — отдохну обязательно. И… благослови тебя Прародительница за помощь.
Послушница зарделась от удовольствия и, пообещав вскорости вернуться с отваром, убежала.
Я подошла к узкому окну, больше напоминавшему бойницу, и глянула в небо. Солнце почти вошло в зенит, и я бросилась собирать котомку. Привезут дрова — значит, какое-то время ворота будут открыты. И, если мне удасться взять в конюшне единственную ездовую, я вполне могу вырваться на свободу. Доходяга-тяжеловоз в преследователи не сгодится, а приезжую лошадку пока распрягут…
В волнении я прикусила губу. Рей сотоварищи вряд ли отъехали настолько, чтобы не догнать. Да и погода ясная, видно далеко. Они наверняка по главному тракту отправились, а если и свернут куда — так по следам определюсь, снегопада, вроде, не будет.
К тому моменту, когда вернулась Анна, я лежала со смиренным видом, укрывшись до подбородка и старательно натянув на лицо маску мировой скорби. Под кроватью уже стояла собранная сумка с самым необходимым. Пёс с ними, с платьями, я взяла с собой теплые носки и плед, а еще немного сухарей, оставшихся со вчерашнего ужина, огниво и бутылку с ламповым маслом.
Безропотно приняла из рук Анны горячую кружку, благоухающую травами, сделала глоток и благодарно кивнула:
— Я потом допью. Оставь и иди. Так спать хочется…
Притворно зевнула, а после того, как девушка удалилась, выплеснула отвар в ночную вазу и присоединила кружку к поклаже.
Осторожно высунула голову за дверь, оглядела пустой коридор и мстительно усмехнулась. То, что меня отселили от остальных девушек, в конечном счете, сыграло на руку.
По-быстрому напялила шапку и пальто — может, конечно, монастырский тулупчик и потеплее будет, но видеть его сил моих больше нет — взвалила сумку на плечо и выбралась из кельи.
Наверное, оттого, что я всю дорогу шептала молитву Прародительнице, добралась до конюшен без свидетелей. А, может, это случилось потому, что мне хватило ума воспользоваться парадной дверью, а послушницы сейчас работали с другой стороны здания. Миновав крыльцо, я свернула и осторожно скользнула в узкий каменный дворик. Спряталась за углом конюшни. Прислушалась. Кажется, внутри никого, только слышно как тихо фыркает лошадь. Эх, была-ни была.
Я покрепче перехватила сумку и, пригнувшись, рванула ко входу. Влетела в конюшню и нырнула в свободное стойло. Тяжеловоз, стоящий по-соседству, встретил меня негромким ржанием. Я уселась на корточки, прислонившись спиной к деревянной перегородке, и перевела дух. Надеюсь, что все сделала правильно. В прошлый раз, насколько помню, дрова завозили через ворота, находящиеся рядом с конюшней. Но почему так тихо? Ведь полдень уже наступил.
Стараясь расслабиться, я принялась вспоминать прошедшую ночь. А потом поняла, что разволновалась еще больше. Что, если, пока я тут сижу, сани подъехали к главным воротам, и я все проворонила? И тогда вообще непонятно, когда я снова смогу увидеть Рейнара.
Странно, но с тех пор, как капитан уехал, я совершенно перестала чувствовать себя в безопасности…
Раздосадованно дернула плечом и вылезла из укрытия. Погладив мимолетом шелковую морду старушки-тяжеловоза, пошла седлать молодого коника. Где висело снаряжение, я знала, а еще прихватила с собой торбу с овсом. Неизвестно, сколько придется провести в пути, да и Рей сотоварищи, собираясь, наверняка не рассчитывали еще на одну лошадь. Когда я почти закончила седлать коника, со двора донеслись голоса и грохот открывающихся ворот. Я мысленно возблагодарила Мать Прародительницу и, ведя коня в поводу, подошла к дверям конюшни.