Далеко этот хромоногий мерзавец, как ни петлял по улице, конечно, не ушел. Будь я не на последнем издыхании, настиг бы его сразу у плетня. А так только через пару домов мне удалось наконец-то пустить в ход хлыст.
Бруммель ловко отпрыгнул, увернувшись от удара, и метнулся в сторону. Я развернулся и узрел груженые сани, что стояли у самого въезда в деревеньку.
Вот же сучий сын! Надумал за повозкой спрятаться!
Рванул следом, на ходу раскручивая хлыст, и чуть не споткнулся на ровном месте, когда главарь выволок из саней слабо трепыхавшуюся девицу. Дернул ее на себя, и в свете луны блеснуло кривое лезвие ножа.
— Только дернись, ингирайзер, и она труп! — осклабился бандит и приставил нож к видневшейся в горловине пальто тоненькой шейке. А я задохнулся от подступившего к горлу ужаса. Ведь в лапах бандита, судорожно вцепившись пальцами в отворот мужского рукава, замерла Роксана.
Я застыл на месте, боясь шевельнуться. Ноги будто приросли к снежному настилу, а в ушах гулко застучало. То, что происходило вокруг, меня уже не волновало — весь мир, казалось, сузился до нас троих. Меня, Бруммеля и переминающейся с ноги на ногу Роксаны. Усталой, растрепанной, с нездоровым ярким румянцем на скулах. Ее полный отчаяния взор был обращен ко мне. Глаза слезились на морозе.
А я на секунду представил, что все эти дни она была в руках Бруммеля и его шайки, и сердце болезненно заныло. Как же так вышло? Почему? Я ведь оставил ее в монастыре, в безопасности. Неужели бандиты и туда добрались? А ведь Ксана так просила, чтобы я забрал ее с собой…
Одновременно со страхом за жизнь аньи накатило острое чувство вины. А воображение как назло подкидывало картинки, одна краше другой. Ведь только один Всемогущий знает, что они там с ней делали.
Выглядел я, наверное, растерянным, во всяком случае, улыбка Бруммеля стала шире.
— А теперь медленно положи хлыст на землю, — скомандовал заговорщик, победно скалясь.
Я опустился на одно колено, не сводя настороженного взгляда с Роксаны. Видел, как она мелко дрожит, словно стебелек на ветру. Такая хрупкая, такая беззащитная. И кроме меня ей больше не на кого рассчитывать.
Внутри повернулся колючий клубок злости. Неужели же ты, ингирвайзер Солькора, не способен ничего сделать?
Кнут коснулся земли, но я не спешил подниматься. Наскоро прикинул расстановку сил. До Бруммеля шагов пять. Даже если рвану сейчас к нему, не успею. Движение ножом слишком быстрое, мимолетное — он перережет ей горло раньше чем, я успею преодолеть разделяющее нас расстояние.
Можно было бы ударить кнутом. Но, боюсь, не достану. И что остается? Сдаться? Договориться? Потянуть время? Гвардейцев всяко больше, чем людей Бруммеля. И в итоге, он окажется в окружении. Но кто знает, что тогда выкинет бывший каторжник.
Нет, тянуть точно не стоит. Лучше взять неожиданностью!
Я коснулся пальцами сапога, скользнул вверх по шершавой коже и одним быстрым движением достал из-за голенища припрятанный кинжал. Пять шагов… идеальное расстояние для броска.
Резко выпрямился и одновременно замахнулся. Кинжал со свистом рассек воздух. Все же мне повезло, что Бруммель коротышка. Промахнись, я попал бы Роксане в плечо, не более. Но я не промахнулся, и теперь гравированная рукоять красовалась как раз по центру лба предателя.
Роксана только и успела, что зажмурится. В миг ставшее тряпичным тело неприятеля повалилось в снег. Я же сразу бросился к анье. Сжал в объятиях, дрожащую и плачущую, и почувствовал, как она обессилено прильнула к моей груди.
— Как хорошо, что ты здесь, — прошептала чуть дыша. А потом медленно, словно нехотя, стала оседать на землю.
Я подхватил обессилившую девушку на руки, и лишь спустя несколько мгновений понял, что она без сознания.
Так перепугался, что не сразу сообразил что делать. А потом, словно угорелый, помчался в сторону домов. Где-то по пути меня перехватил один из местных ребят. Ткнул пальцем в низкую избу и сообщил, что там обитает знахарка.
Я опрометью бросился туда. Влетел без стука, чуть не сорвав дверь с петель.
— Куда несешься? Али шило в одном месте, — тут же отчитал скрипучий старушечий голос.
— Помогите! — Я повернулся к сухонькой морщинистой женщине, что ростом едва-едва доставала мне до плеча. — Умоляю, сделайте что-нибудь.
Знахарка прищурилась и скосила яркие голубые глаза на мою ношу.
— Ранена?
— Нет… Да… Не знаю! Без сознания она.
— Так, может, того… В обморок от испуга упала? С нежными барышнями такое частенько случается, — предположила хозяйка и, приблизившись, похлопала Ксану по щекам. Задумчиво покачала головой.
— Не думаю. Она у Хамелеонов была. Дней пять, не меньше. — Я почувствовал, как от волнения пересохло во рту. В голову опять полезли жуткие мысли, и я поспешил отогнать их.
Рано отчаиваться. Для начала нужно понять, что с Роксаной. Может, и вправду, переволновалась. Кто знает, что ей пришлось пережить.
Старуха вновь приложила сухонькие ладошки к румяным девичьим щекам и недовольно поцокала языком. Указала скрюченным перстом на низенькую дверку.
— В опочивальню ее неси. Помогу, чем смогу.
Я еле протиснулся в крохотный проход и уложил девушку на единственную в комнате постель. А потом, не дожидаясь распоряжений старухи, стал впотьмах стаскивать с Роксаны пальто.
— Ну-ну… не спеши… — Комнатушку осветил теплый желый свет — это старуха водрузила масляный фонарь на низкую тумбу у кровати. — Ты кем ей приходишься-то, а голубчик?
— Я? — на секунду растерялся, не зная, что ответить. Эдак она еще меня взашей прогонит. Скажет, что посторонним мужикам тут делать нечего. Но я-то, отнюдь не посторонний!
— Я за нее отвечаю! — выпалил решительно и, наплевав на приличия, продолжил раздевать девушку. Под толстым меховым пальто оказалось синее монастырское платье. То самое, в котором я видел Ксану в последний раз. Плотное и глухое до маразма. К коже не подобраться. Так что я первым делом оглядел запястья и шею. Вспомнил, какие отметины оставил после себя Вандебор, и с силой стиснул зубы. Слава Всемогущему, сейчас ничего подобного не нашлось. Но кто знает, что может быть под платьем. Да и если девушку морили голодом, простудили на морозе или, хуже того, изнасиловали, следов не увидишь.
Остается лишь надеяться на опыт знахарки.
Та, тихонько покряхтев, примостилась на краю постели и, разведя Ксане ноги, первым делом сунула морщинистую руку под подол.
Я весь напрягся. Пусть мои познания в женских недомоганиях были скудны, но даже я понял, что она проверяет. И от того лишь сильнее задергался.
В банде Бруммеля, я насчитал человек двенадцать. И все сплошь разбойники и грязные ублюдки. Не поверю, чтобы они не польстились на такую красавицу.
Знахарка меж тем задумчиво пошамкала губами. Вытащила руку и потерла сухие пальцы.
— Вроде не трогали девицу твою. А ежели и трогали, то вреда не причинили, — просипела старуха, а у меня аж от сердца отлегло. — А вот жар у нее знатный. Простыла, никак.
Женщина еще раз пощупала лоб Роксаны, послушала хриплое дыхание. Отвела пальцем веки, потом заглянула в рот. Поохала себе под нос.
— Знать бы еще, сколько дней держится…
— Помочь сможете? — Я нетерпеливо подался вперед и всмотрелся в необычайно яркие глаза старухи.
— Ну, отвар-то, конечно, заварю. Да только зима на дворе, а запасы мои поистощились. Коли не поможет, за новыми травами в лес не сходишь.
— А как же вода? Из озера? — Я вспомнил, что рассказывал Рилл про целебную воду. И что деревенские готовят на ней снадобья.
— Дык, та вода только мужикам и помогает, — усмехнулась знахарка. — Девице твоей от нее проку никакого.
— В смысле? — не понял я.
— Да чего непонятного-то? Говорю ж, для мужчин она. Уж не знаю, отчего так выходит, а я в этих краях всю жизнь провела и не видывала еще ни разу, чтобы водица эта женщине помогла. Да и на вкус — тухлятина! — припечатала хозяйка и скривилась. — А вот тебе, милок, не помешало бы… к озерцу-то прогуляться.
— Успеется, — буркнул я и отвернулся, чтобы старухе не было видно мою раненную щеку.
Следующие два дня прошли как в тумане. Я почти не отходил от постели Ксаны. Все ждал, когда она очнется. Протирал влажный от пота лоб и чуть ли не ежечасно поил девушку знахарскими отварами. Роксана бредила во сне, бормотала что-то невнятное и металась головой по подушке. В такие моменты я особенно боялся за ее жизнь. И после, когда девушка успокаивалась, выходил на свежий воздух — отдышаться и привести в порядок мысли.
Чего я только не передумал за эти два дня…
Пока дежурил у постели больной, проверил каждый ее пальчик, каждый сантиметр кожи. Все искал следы ударов или обморожения. Но, кажется, девушка и впрямь слегла с лихорадкой.
О собственной болезни и вовсе позабыл. Шрамы, конечно, болели. И перед глазами то и дело плясали разноцветные круги, но я не обращал внимания. Не до того было. Если бы не знахарка, да Шед с Элем, что приходили навещать меня по сто раз на дню, и поесть бы забывал…
Они же и доложили, что отряд Бруммеля полностью разгромлен. Хамелеоны убиты, как и большинство бандитов. Разве что парочка сдалась добровольно и их сейчас держали под надзором в гарнизоне. К тому же, к нашей общей радости, староста, которого мы все уже успели похоронить, оказался только ранен. Серьезно, но, как заверили приятели, не смертельно. И то славно, все же хороший мужик. И местные его, похоже, уважают.
А еще парни успели сходить к источнику. Химик провел нужные анализы и, кажется, что-то обнаружил, но я толком и не понял, что. Так, слушал вполуха. А Шеда, восторженно вещающего о нитях силы и исходящей от озера энергии, и вовсе выгнал взашей. Тошно было глядеть на его радостную эврийскую рожу.
Знахарка, в отличие от моих приятелей, оказалась куда более понятливой. В первую же ночь отправилась спать в дом сына и оставила свою лачугу в мое полное распоряжение. Заходила лишь отвара приготовить, да несколько раз в день проверяла самочувствие Роксаны.