ечеть, построенная в 1214 году. Здесь же руины древнего хеттского храма и других строений. Минарет «большой» мечети, высотой в двадцать один метр дает возможность обозревать не только город, но и далекие окрестности. Интересен колодец, вырытый в XIII веке. Его глубина — шестьдесят метров. Специально выбитая каменная лестница позволяет спуститься до самого дна.
Многое об истории города можно узнать в Археологическом музее — филиале Национального музея Сирии, расположенного в Дамаске. Он размещен в новом, современном, специально для этой цели построенном здании. Многое в узнал о прошлом Халеба, рассматривая многочисленные старинные статуи, барельефы, плиты, изображения богов, царей, чудовищ и просто людей. Но особенное впечатление на меня произвели датированные концом второго тысячелетия до нашей эры статуя царя государства Мари — Шакканака и статуя женщины с вазой в руках, якобы богини плодородия, а также отлитая из бронзы скульптура льва.!) гот лев долго не выходил у меня из головы. Судя по сохранившейся части, вся скульптура была длиной около полутора метров. Сохранились голова, грива, передние лапы. Лев припал к земле. Его огромные, необыкновенно умные и добрые глаза внимательно смотрят на вас…
Из Халеба на юг к Дамаску ведет широкая автомагистраль, кстати говоря, весьма оживленная. Она проходит вдоль так называемого Зеленого полумесяца, района, тяготеющего к реке Эль-Аси, району с относительно влажным климатом и поэтому развитым зерновым сельским хозяйством. По этой зеленой зоне можно с севера на юг пересечь всю страну, даже не предполагая, что в десятке километров за зеленым горизонтом лежит выжженная, мертвая земля. Сеют здесь в конце года. Начало посевной зависит от начала периода дождей. Сеют пшеницу и ячмень. Причем делается это самым примитивным способом: по взрыхленной мотыгою земле шагает сеятель и разбрасывает из лукошка зерна… Солнце, земля и влага сделают свое дело. В урочное время из-под коричневой корки брызнет яркая зелень побегов.
Бесконечная, слегка всхолмленная равнина. Довольно редкие деревни. Интересно: деревенские строения в разных районах Сирии совершенно различны. В долине Евфрата, например, это однообразные подслеповатые мазанки из необожженной глины. Деревни приморского района, наоборот, не похожи одна на другую. Здесь разная архитектура домов. Сами строения из камня. Добротные, прочные. Дома же деревень, расположенных вдоль дороги Халеб — Дамаск тщательно побелены и отличаются от всех ранее виденных своеобразием форм. Основная. их идея: куб, на котором водружен большой купол. Строения жмутся друг к другу, отгораживаются от мира стенами, прорастают башнями минаретов и образуют в конце концов тот самый стиль архитектуры, который обыкновенно называется восточным.
Дорога приводит нас в Хаму, один из крупнейших и древнейших городов Сирии; крупнейших, потому что в Хаме проживает сегодня более сотни тысяч человек; древнейших, потому что район, где расположен город, был обитаем уже во времена неолита.
Когда говорят о Хаме, обычно вспоминают ее знаменитые водозаборные колеса, так называемые нории или науры[3], расположенные по берегам протекающего через город Эль-Аси. Каждое из этих огромных деревянных, сделанных неизвестно когда и кем без единого гвоздя сооружений, диаметр которых достигает двадцати двух метров, способно оросить до семидесяти гектаров почвы. Почему именно здесь, в районе Хамы, получили они свое распространение? Когда появились они?
Идея нории предельно проста. Сила течения реки толкает лопасти колеса, заставляя его вращаться. Специальные отсеки зачерпывают воду, поднимают ее на высоту диаметра колеса и выливают в лотки или желоба, по которым вода уже своим ходом спешит в поля. Производительностью норий, их величественным видом, как бы символизирующим вечное движение, поражались еще римские легионеры.
Нории всегда окружены облаком водяной пыли и брызг. В летние же месяцы к звону капель и скрипу осей добавляются детские голоса. Смельчаки цепляются за лопасти колеса, и оно медленно, но неумолимо возносит их все выше и выше, насколько хватает смелости. И когда от усталости или страха пальцы разжимаются, маленький ныряльщик камнем летит в мутное лоно зеленоватого теплого Эль-Аси. Кстати, Эль-Аси в переводе означает «река мятежник». Это не очень лестное название река получила за направление течения. Почти на всем своем протяжении, по крайней мере по территории Сирии, Эль-Аси течет с юга на север, как бы убегая от святая святых всех мусульман города Мекки и Медины. Однако этому мятежнику или смутьяну уже на протяжении десятков веков кланяется золотом колосьев большая часть крестьянской Сирии.
Река, удачное месторасположение на невысоких холмах, обилие зелени, интересные архитектурные памятники старины, в частности дворец турецкого наместника и мечети, — все это придает Хаме живописный, даже нарядный вид. Это впечатление усиливается многочисленными новостройками, удачно вписавшимися в облик города. И вместе с тем жители Хамы известны во всей Сирии своим консерватизмом, своей особой приверженностью традициям ислама. Это отражается даже на их внешнем облике. Здесь, в Хаме, реже, чем в других крупных городах страны, увидишь европейское платье. Зато чаще, чем где бы то ни было, встречаются чалмы и паранджи. Именно здесь оказалось большинство противников новой конституции и во время референдума, решавшего ее принятие, дело доходило до столкновений.
В Хаме расположено несколько небольших предприятий кожевенной и текстильной промышленности, немало мастерских кустарей и ремесленников и, разумеется, большой и оживленный базар, без которого не обходится ни один сирийский город.
И опять широкая, прямая дорога. На юг, на юг… Вдоль нее начиная от Хамы, тянется широкий бетонный желоб, но которому навстречу нам бежит стремительный поток поды Арык этот протянулся сюда из Хомского озера. Его уровень выше нашей дороги, и если бы не брызги, поднятые забравшимися в воду ребятишками из соседних деревень, да не выстиранное белье, разложенное на траву для просушки женщинами, то можно было бы и не заметить артерии, несущей жизнь этой земле.
Сорок пять минут хорошей езды, и мы в Хомсе, центре одного из наиболее экономически развитых мухафаз страны.
Пожалуй, нигде еще в Сирии завтрашний день так решительно не оттесняет день вчерашний, как здесь, в Хомсе. Город встречает нас длинными складами, расположенными вдоль железнодорожных путей. Районом мастерских, голиками грузовых машин, автобусов. Но гордостью города, и я бы даже сказал, его символом был первенец сирийской индустрии — нефтеперегонный завод, крупнейшее предприятие страны. Он был построен с помощью чехословацких специалистов в 1954 году, а затем реконструирован, поскольку развитие нефтедобывающей промышленности оказалось непредполагаемо быстрым. Однако вскоре выяснилось, что потребность в продукции завода намного опережает его производственные возможности. И вновь со всей остротой встал вопрос о новой реконструкции, а именно о доведении выработки нефтепродуктов до четырех с половиной миллионов тонн в год, что более чем в четыре раза превысило бы первоначальную мощность завода. Но случилось другое. Осенью 1973 года завод был превращен в руины израильской авиацией. Так же, как были разрушены гидростанция на Эль-Аси, неподалеку от Хомса, причалы латакийского порта и многие другие предприятия Сирийской Арабской Республики.
Хомс, пожалуй, единственный пока что сирийский город, и котором число фабричных труб превышает число минаретов.
Как и у всех крупных городов Сирии, окраины Хомса более современны, чем центр. Дорога идет мимо большого спортивного зала, недавно выстроенных жилых домов, бензоколонок, парков. Шоссе, идущее на Дамаск, — это всего лишь отрезок, составная часть древней, как человеческая цивилизация, дороги, соединявшей когда-то Египет с севером, с царством скифов и, кто знает, какими еще землями и народами.
Когда говорят о городе Хама, вспоминают его знаменитые водозаборные колеса — нории, расположенные по берегам протекающего здесь Эль-Аси.
К югу от Хомса — просторы полей. Они захлестывают горизонт, встречаясь с взбаламученной равниной Хомского озера. Огромное, почему-то всегда серое, окаймленное зелеными берегами, оно создает особый, неповторимый пейзаж. Строго рассуждая, это никакое не озеро, а водохранилище на реке Эль-Аси. Это единственное, насколько я знаю, искусственное водохранилище, ведущее свое существование со времен фараонов. Оно поражает своими размерами — двести миллионов кубических метров! Древнегреческий историк Страбон, живший в первом веке до нашей эры, строителями плотины называет египтян, а время строительства относит к третьему тысячелетию. Разумеется, плотина неоднократно подвергалась реконструкциям.
Я как-то ездил на это озеро в составе экскурсии в один из летних дней. Запомнилась необозримая, серая, кипящая водяная равнина. Штормовой ветер срывал густую пену С наваливающихся волн и перекатывал ее через насыпь. Такого урагана я не видывал и на берегу моря. Мы пытались подняться на гребень плотины, но не могли удержаться гам, лишь насквозь промокли и вынуждены были отступить в парк, разбитый у основания этого гидросооружения.
По мере удаления от Хомса на юг сворачивается простор пашен. Они все плотнее прижимаются к обочинам дороги, словно отступая под натиском невидимого врага, и скоро исчезают совсем. Здесь шоссе идет по гористой местности.
Темно-серая, лоснящаяся спина шоссе, а вокруг простирается бурая, в темных точках камней пустыня, вернее, полупустыня. Настоящая пустыня расположена на юго-востоке Сирии, на границе с Ираком и Иорданией.
Правда, на мой взгляд, разница между ними невелика. И там, и здесь большую часть года, кроме пыли, ничего не увидишь. Лишь в конце года выпадают ливни. Прокаленная земля покрывается тусклой растительностью: полынью, астрагалами, эфемерами.
И над пустынями, и над полупустынями Сирии ежегодно проносятся ураганы — хамсины. Тысячами тонн мельчайших каменных частиц они, подобно острейшему напильнику, стачивают породы встречающихся на пути гор, в первую очередь наиболее мягкие их слои. Скалы принимают самые фантастические формы и очертания.