Эбби оторвала взгляд от бюста мертвой женщины и посмотрела на Томми, потом на Джоди, на грудь Джоди и снова на синее тело.
— Ебать мои носки! Неужели у всех тут большие сиськи, кроме меня? Господи, как же я всех вас ненавижу! — И она выскочила в коридор, хлопнув за собой дверью.
— У меня нет больших сисек, — сказала Джоди.
— Идеально пропорциональны, — подтвердил Томми. — Вообще, на самом деле, идеальные.
— Спасибо, солнышко, — сказала Джоди и легонько поцеловала в губы, чтоб избежать вкуса блядской крови.
— По-моему, я заметил, как она цепляла ключ на вешалку с Хлёстовыми кепонами «сорока-блядь-девятников» у двери.
— Мне по правде нужно научить тебя превращаться в туман, — сказала Джоди, снимая ключ с колышка.
— Да, много из вот этого можно было бы избежать.
— Ты же знаешь, Животные тебя сдали.
— Уму непостижимо. Должно быть, она их шантажировала или как-то.
— Клинт все рассказал еще и полицейским. Ривера и Кавуто следили за нашей студией.
— Но Клинт на самом деле не считается. Он продал весь свой нравственный капитал на этом свете, когда решил, что хочет жить вечно.
— Поразительно, до чего плохо обещание бессмертия влияет на поведение.
— Типа не важно, как ты к людям относишься, — сказал Томми.
— Ну вот! — Джоди наконец расстегнула браслет на его правом запястье и перешла к левому. Тяжелые, но с должной мотивацией к ныткам, думала она, можно было бы вырваться ну или хотя бы разломать кроватную раму. — А просто сломать ты их не мог?
— Мне, наверное, еще покачаться нужно. — Томми яростно почесал нос. — Так что, нам теперь надо тело спрятать?
— Нет, мне кажется, это хорошее предупреждение твоим приятелям.
— Точно. А с легавыми как?
— Не наша проблема, — ответила Джоди, поворачивая ключ в замке. Левый браслет щелкнул и раскрылся. — Дохлая синяя шлюха же не у нас дома.
— Это прекрасное замечание, — сказал Томми, растирая запястье. — Спасибо, что выручила, кстати. Я тебя люблю. — Он схватил ее и прижал к себе, едва не рухнув ниц, когда Джоди сделала шаг назад, а его удержали оковы на ногах.
— Я тебя тоже люблю, — ответила она, толкая его в лоб ладонью, чтобы удержать в равновесии. — Только ты весь в шалавном масле, а я не хочу, чтобы оно заляпало мою новую кожаную куртку.
В такси на обратном пути Эбби дулась — так далеко выпячивала нижнюю губу, что за черной помадой виднелось розовое. От этого она напоминала кошку, наевшуюся чернослива.
— Высадите меня возле дома.
Томми, сидевший посередине в одной из Хлёстовых фуфаек «сорокадевятников», в утешение обхватил ее рукой за плечи.
— Все в порядке, детка. Ты отлично справилась. Мы очень тобою довольны.
Эбби фыркнула и уставилась в окно. Джоди, в свою очередь, закинула руку Томми на загривок и впилась ногтями ему в плечо.
— Заткнись, — прошептала она так тихо, что лишь он ее и слышал. — Это не помогает. Послушай, Эбби, — сказала она уже громче, — сразу ничего не бывает, это не в кино. Иногда приходится есть букашек много лет, пока не станешь избранной.
— Уж я-то их наелся, — подхватил Томми. — Жучков, букашек, козявок, паучков, мышей, крыс, змей, мартышек… АЙ! Хватит, меня уже сегодня пытали.
— Вы так друг на друге залипли, — произнесла Эбби. — На всех остальных вам наплевать. Мы для вас как рогатый скот.
Таксист — по виду индус — глянул на них в зеркальце.
— Ты это к чему? — спросила Джоди.
Томми пихнул ее локтем в бок.
— Шучу. Господи. Эбби, ты нам очень небезразлична. Мы доверились тебе с потрохами. Фактически, сегодня ты, возможно, спасла мне жизнь.
Томми откинулся на спинку и посмотрел искоса на Джоди.
— Долго рассказывать, — сказала ему рыжая. Потом снова перегнулась к Эбби. — Хорошенько отдохни, а завтра в сумерках приходи в студию. Поговорим о твоем будущем.
Эбби скрестила руки на груди.
— Завтра Рождество. Мне от родичей не смыться.
— Завтра — Рождество? — переспросил Томми.
— Ну, — кивнула Джоди. — И?
— У Животных выходной. А мне с ними перетереть надо.
— Ты думал о возмездии?
— Ну-у… да.
Джоди потрепала спортивную сумку на сиденье — в ней теперь лежали все деньги, которые Животные когда-либо платили Синии. Почти шестьсот тысяч долларов.
— Мне кажется, в этом смысле у тебя уже все схвачено.
Томми нахмурился.
— Я начинаю сомневаться в постоянстве твоего нравственного компаса.
— Ну еще бы. Ты провел всю ночь связанный, тебя била синяя доминатрисса, потом ты порвал ей горло. А этика наперекосяк у меня.
— В твоем изложении все выглядит так пошло.
Эбби заложила два пальца в рот и свистнула — пронзительно и едва ли не оглушительно в салоне такси.
— Алло, у вас тут водила. Вы не заткнетесь оба нахуй?
— Э-эй, — произнесла Джоди.
— Э-эй, — произнес Томми.
— Эй, маленькая жуткая девочка, — произнес таксист. — Ты у меня в такси больше не свисти, не то высажу прямо на обочину.
— Извините, — сказала Эбби.
— Извини, — хором повторили Джоди и Томми.
За исключением случайных серийных убийц и торговцев автомобилями, считающих их идеальными мерами объема багажника, дохлых шлюх никто не любит. («Ага, в эту малышку у вас поместится пять, а то и шесть мертвых проституток».)
— Она так натурально смотрится, — произнес Трой Ли, глядя на Синию. — Вот только руки под нее загнуты… и хлыстик этот… ну и кровища повсюду.
— И она синяя, — добавил Хлёст.
Остальные Животные скорбно кивнули.
Им выпало хлопотное утро: убирать кавардак, который им в магазине оставила Джоди, везти Дрю в травмпункт, чтоб ему там зашили лоб, рассеченный винной бутылкой (обезболивающие, которые выписали ему, они поделили между собой незамедлительно — помогают не так остро все переживать), затем объяснять пришедшему утром управляющему, почему в магазине разбита витрина, а теперь еще и это…
— Это у тебя почти степень по бизнесу, — сказал Хлёсту Барри, лысоватый коротышка. — Ты и должен знать, что делать.
— Нас не учат, что делать с дохлыми шлюхами, — парировал Хлёст. — Это отдельная программа. Политология, по-моему.
Несмотря на отупелость, которую они вызвали у себя обезболивающими, и ящик пива, распитый на парковке «Безопасного способа», всем было грустно и немного боязно.
— Густаво у нас уборщик, — сказал Клинт. — Ему и убирать, нет?
— Ахххх! — произнес Джефф, дылда и бывший спортсмен, и стукнул Клинта по голове выступающим суставом. Затем, как бы осознав, что палец будет неэффективной воспитательной мерой, сорвал у него с лица очки в роговой оправе и кинул их Трою Ли, а тот аккуратно разломил их на четыре части и вернул Клинту.
— Это ты во всем виноват, — сказал Хлёст. — Если б не заложил Флада легавым, этого бы не случилось.
— Я просто им сказал, что он вампир, — проныл Клинт. — Я ж не говорил им, что он тут. И про вашу вавилонскую блудницу не сказал.
— Ты не знал ее так, как мы, — вставил Барри, и голос у него сорвался. — Она была особенная.
— Дорогая, — сказал Дрю.
— Si, дорогая, — добавил Густаво.
— Наверно, ей наконец по карману было бы поехать в Вавилон, — сказал Хлёст.
— Прости их, ибо не ведают, что творят, — произнес Клинт.
Трой Ли нагнулся и осмотрел Синию, тщательно стараясь ее при этом не трогать.
— Через синюю краску синяков не видать, но чует моя кишка, он ей шею свернул. Кровь, должно быть, самого Флада. На ней никаких отметин не осталось.
— Укусов, в смысле? — уточнил Клинт.
— Конечно, в этом смысле, фалалей. Сам же сечешь, это сделала подруга Флада, правда?
— Ты почем знаешь? — спросил Хлёст. — Флад мог и сам.
— Это вряд ли, — сказал Трой Ли. — Томми был вот тут привязан — видишь на шнурах оранжевую дрянь? А замки открыты, а не сломаны.
— Может, Синия сперва его отпустила, а он ее угондошил.
Трой Ли снял что-то с лица Синии — так бережно, словно брал ее призрак.
— Если б не вот это. — И показал Хлёсту длинный рыжий волос. — Будь Флад на свободе, ей бы тут делать было нечего.
— Чувак, да ты прям как те ребята из «Расследования на месте преступления»,[22] — сказал Дрю.
— Надо позвонить следакам из убойного, — сказал Барри так, будто он об этом первым подумал.
— И попросить их приехать помочь нам с дохлой шлюхой, — подхватил Хлёст.
— Ну они же знают про вампиров, — сказал Барри. — Вдруг помогут.
— А давай мы ее к тебе домой перевезем, а потом и вызовем?
— Ладно, что будем с ней делать? — подвел итог Барри и пошире расставил ноги, заложив руки за спину: храбрый хоббит, готовый к единоборству с драконом.
Трой Ли пожал плечами.
— Дождемся, когда стемнеет, потом скинем в Залив?
— Я не могу ее трогать, — сказал Барри. — После всего, что между нами было.
— Маленькие putas,[23] — высказался Густаво, шагнул вперед и принялся заворачивать окровавленный ковер. У него были жена и пятеро детей, и хотя ни разу в жизни ему не приходилось избавляться от дохлой шлюхи, он отнюдь не считал, будто это чем-то хуже смены подгузника у пухлого карапуза.
Остальные Животные смущенно переглядывались, пока Густаво не зарычал на них. Тогда они кинулись передвигать тяжелую кроватную раму, чтобы не мешала.
— Да и не то чтоб она мне так уж когда-нибудь нравилась, — сказал Барри.
— Она из нас веревки вила, — сказал Джефф.
— А я, парни, как все вы, только чтоб кайф не обламывать, — сказал Трой Ли. — Мне и половина ее отсосов не понравилась.
— Давайте до вечера просто засунем ее в чулан, потом кто-нибудь вдвоем тихонько отвезет ее на Охотный мыс и скинет в море.
— В Рождество? — уточнил Дрю.
— Просто невероятно, что она сначала забрала у нас все деньги, а теперь еще и Рождество испортит, — сказал Трой Ли.
— Наши деньги! — возопил Хлёст. — Вот сука!