Бегущая в сторону Волги дорога наткнулась на глубокую и очень широкую балку. Свернула вправо вместе с огромной промоиной. Пошла вдоль неё и приблизилась к маленькой рощице. По обе стороны от неё стояли две небольшие куртины из каких-то пожухлых кустов, высотой не выше полутора метров.
Растительности здесь было так мало, что небольшая группа малолетних дубков просвечивала почти что насквозь. Настороженные разведчики подъехали к крайним деревьям и осмотрелись. Как и в других подобных местах, эта дубрава не подходила для отдыха батальона фашистов.
Ни ручья, ни колодца здесь не имелось, а тень от листвы оказалась настолько прозрачная, что почти не укрывала от солнца. К тому же она была настолько мала, что под ней не разместится и десятая часть мотострелков, уставших от перехода по безводной степи.
Поэтому не стоит здесь даже задерживаться, решил офицер, ехавший в передней машине. Не заметив ничего подозрительного, он приказал водителю прибавить газу и двигаться дальше.
Когда середина колонны поравнялась с островком пыльной зелени, в низких зарослях рявкнули мощные дизели. Раскидав кусты в разные стороны, две «тридцатьчетвёрки» выскочили из широких окопов, отрытых в земле. Двигаясь параллельно друг другу, стрелой вылетели на просёлок и врезались каждая в свой грузовик.
От ударов многотонных махин автомобили слетели с дороги. Рухнули на бок и перевернулись колёсами вверх. Тонкие дуги тентов и крыши кабин не вынесли веса мотора, тяжёлых мостов и рамы с трансмиссией. Смялись, словно бумажные, и дощатые полы кузовов раздавили фашистов, сидевших внутри.
Алая кровь выплеснулась из разорванных вен и артерий. Хлынула из множества тел, сжатых, будто огромной великанской рукой. Попала на пыльную землю и впиталась в неё, словно вода.
Танки развернулись на месте. Задрали стволы орудий как можно выше и с максимальной скоростью рванулись в разные стороны. Один помчался вдогонку за теми машинами, что шли в начале колонны. Другой давил те, что попадались навстречу.
Первый «Т-34» догнал ближайший автомобиль за десять секунд. Врезался ему в зад и, толкая, как порожнюю тачку, погнал грузовик на восток. Доски кузова рассыпались в мелкие щепки. Сидевшие внутри фрицы были сжаты, как прессом, и завопили от страха и боли.
Водитель почувствовал мощный удар, настигший машину откуда-то с тыла. Попробовал затормозить, но, хоть и нажал на педаль, ничего не добился. Рулевые колёса попали в большую колдобину и резко вильнули в правую сторону. Трёхтонный бортовой «Мерседес» слетел на обочину. Опрокинулся в неглубокий кювет и покатился с боку на бок, словно игрушечный.
Сделав два или три кувырка, автомобиль замер на месте. Бензин из разорванных трубок попал на раскалённые детали мотора и вспыхнул жарким огнём. Быстро добрался до бака с горючим. Грохнул оглушительный взрыв, и кучу железного хлама, в которую превратилась машина, охватило буйноё пламя. Те из фашистов, что ещё были в живых, завопили от ужаса и страшных смертельных ожогов.
Та же участь постигла другой грузовик, третий, четвёртый. Только они улетали с дороги в разные стороны. Тот влево, а этот направо. Одни падали на бок, вторые на крышу, а некоторым везло, и они останавливались на колёсах. Те загорались, как новогодние свечи, а этих почему-то не трогал огонь.
Кто-то из шофёров бросил взгляд в зеркала заднего вида. Заметил, как «камрады» катятся по степи, словно пустые консервные банки. Прибавил газу, попытался удрать, но понял, что ему не уйти от быстрого танка.
Во-первых, нагружен, считай, до предела. Во-вторых, не позволяет просёлок, разбитый телегами до невозможности. В-третьих, впереди идут другие машины, а колея всего лишь одна, и сбоку прорыты кюветы.
Желая привлечь внимание всех остальных, шофер нажал на клаксон и начал непрерывно сигналить. Отчаянные гудки заметили другие водители. Посмотрели назад и с ужасом поняли, что сзади их настигает вражеский танк. Они начали тормозить. Открывать дверцы кабин и прыгать на землю.
Стрелки, ехавшие в передних машинах, услышали шум и тотчас перестали дремать. Поднялись с жёстких скамеек и тоже посмотрели назад. Сразу поняли, что там происходит. Рванулись к задним ботам и начали покидать кузова на полном ходу.
Те, кто не расшибся от такого падения, понимались с земли. Шарахались в разные стороны и бежали прочь от просёлка так далеко, насколько хватало дыхания. Пробежав метров сто по раскалённой солнцем степи, они уставали до изнеможения и валились на землю. Ощутив безысходность своего положения, разворачивались лицом к дороге и поневоле начинали готовиться к бою.
Вот только чем прикажете воевать, если каждый выскочил из машины лишь с тем, что было на нём? То есть с каской и рюкзаком за спиной, с одной винтовкой в руках да парой гранат, засунутых за широкий ремень. И это в том случае, если не потерял их во время бегства. К тому же простой пулей броню не пробьешь, а бросаться под танки, словно славяне, никто не хотел. Жизнь дороже, чем фюрер.
Первая «тридцатьчетвёрка» врезалась в головную машину. Опрокинула её, как пустую жестянку, и, скребя гусеницами жёсткую землю, развернулась на месте. Дала короткую очередь над головами мотострелков, лежавших в пыли, и покатилась назад. По дороге она давила тех фрицев, что не смогли убраться с пути.
Второй «Т-34» проделал то же, что первый. Только ему удалось раздавить всего две машины, набитые фашистами. Задняя часть колонны ехала навстречу советскому танку. Шоферы его сразу заметили и поняли, что им грозит. Дружно затормозили. С криками «Panzer!» выскочили из удобных кабин и брызнули в степь, как тараканы.
Услышав страшную новость, стрелки бросились к задним ботам. Давя и калеча друг друга, вылетали из кузовов. Упав на землю, вскакивали на ноги и бежали вслед за удирающими водителями.
Всё оружие и боеприпасы остались лежать в машинах. Те пушки, что были на буксире у последних грузовиков, тоже никто не успел отцепить. Так что от фашистской мотоколонны осталась только живая сила противника. Да и та далеко не в полном составе.
Около сотни фашистов погибли на месте. В полтора раза больше имели ранения. В основном травмы рук, ног и рёбер, а десяток неудачливых фрицев получили перелом позвоночника. Как бы то ни было, но почти двести шестьдесят мотострелков вышли из строя.
Ехавшая сзади командирская «таратайка» попала под широкие траки, как и все остальные машины. Лощёные офицеры выскочили из неё, как простые солдаты. Удрали в степь насколько смогли и попадали в серую пыль.
Закончив разгром, советские танки вернулись к маленькой рощице. Медленно съехали в широкую балку. Так же неспешно выбрались на противоположную сторону и укатили на запад. На броне «тридцатьчетвёрок» устроилось около двух десятков бойцов, вооружённых немецкими карабинами и пулемётами «MG 34».
В начале боя пехотинцы сидели в окопах, вырытых среди тонких деревьев, и наблюдали за обстановкой. Как только середина колонны фашистов оказалась напротив рощи, «тридцатьчетвёрки» вырвались из глубоких укрытий. Врезались в первые грузовики и начали крушить остальные машины.
Пользуясь суматохой, возникшей среди мотострелков, красноармейцы выскочили из траншей следом за танками. Пригибаясь, добрались до разбитых автомобилей, где добили оглушённых фашистов. Собрали оружие и консервы, что попались под руку, а ещё прихватили канистры с водой.
Так же скрытно вернулись в балку, лежавшую за маленькой рощицей, и нырнули за кромку обрыва. Оттуда солдаты смотрели на действия танков и ждали, когда те вернутся назад. Потом забрались на броню и поехали дальше.
Их малая группа получила приказ громить тыл фашистов, и бойцы выполняли его по мере своих незначительных сил. Насколько их хватит, красноармейцы, конечно, не знали, но делали всё, чтобы Родина смогла устоять в кровавой войне. Затем перейти в наступление и победить проклятого Гитлера.
Проследив за тем, как закончился бой «тридцатьчетвёрок» с фашистами, Павел понял, что фрицы застряли на просёлке надолго. Объехать фрицев на мотоцикле у них нет возможности. Если двигаться недалеко от дороги, то подстрелят из пулемёта, а если уйти в степь на несколько километров, то можно легко заблудиться. Ищи потом другой проезжий просёлок. Ещё неизвестно, когда сможешь найти тот, что идёт в нужном тебе направлении.
Возвращаться к развилке перед железной дорогой слишком долго и очень опасно. Неизвестно, кого встретишь там по пути. Скорее всего наткнёшься на другую колонну противника, и этим всё кончится. Не зная, что теперь предпринять, парень повернулся к сержанту и тихо спросил:
– Что теперь будем делать?
Олег поднял правую руку и задумчиво провёл ею по щетине, покрывшей давно небритые щёки. Немного подумал и предложил:
– Перед тем как выскочить на этот пригорок, мы миновали неглубокий овражек. Сейчас поедем к нему. Спрячем в нём мотоцикл, а потом пешком вернёмся сюда. Найдём такое местечко, чтобы нас не заметили немцы с дороги. Укроемся и будем ждать.
– Чего? – поинтересовался солдат.
– Пока фрицы придут в себя. Построятся в походный порядок и двинутся дальше. – Олег глянул на парня, который воевал меньше недели, и решил объяснить поподробнее: – Они ведь получили чёткий приказ выйти к какому-то месту, к такому-то сроку. Значит, должны прибыть туда кровь из носу, и как можно скорее. Иначе всем офицерам грозит наказание. Да и обычных стрелков могут отправить в штафбат. А там куда хуже, чем просто на фронте. Поэтому они не станут здесь долго сидеть. Соберут всё, что смогут найти, и двинутся в путь.
Всё вышло так, как сказал командир. Пока бойцы прятали мотоцикл в глубокой канаве. Пока укрывали его старым бреднем, что прихватили с собой из станицы. Пока возвращались к пригорку и, пригибаясь к земле, искали место для наблюдения, фрицы не сидели без дела.
Офицеры фашистов оправились от испуга, вызванного внезапной атакой. Начали отдавать команды и первым делом поставили часовых по периметру. Потом приказали стрелкам оказать помощь раненым.