В течение пяти дней мы вели торговую войну согласно «Призовому Праву», как это нам было предписано.
За этот промежуток времени мы задержали и осмотрели всего двадцать судов, из них были потоплены следующие:
Норвежский трехмачтовый барк «Ранди», 472 т, груз- крепежный лес, 20 октября 1916 г.
Шведский трехмачтовый барк «Свартвик», 322 т, груз - крепежный лес, 20 октября 1916 г.
Шведская шхуна «Лекна», 204 т. груз - крепежный лес, 20 октября 1916 г.
Норвежский пароход «Гренхауг», 437 т, груз стальные брусья. 21 октября 1916 г.
Норвежское моторное судно «Тор», 214 т, груз химикалии, 22 октября 1916 г.
Датская шхуна «Лондон», 184 т. груз - крепежный лес, 22 октября 1916 г.
Норвежский пароход «Фрицоэ», груз - лес; отправлен как приз в
Куксгафен, 21 октября 1916 г.
Осмотрены и отпущены как «безупречные» следующие суда:
Из этого списка неопровержимо вытекает следующее:
Неприятельские суда ушли из открытого моря, предоставив нейтральным державам ввоз в Англию в зонах, подверженных опасности нападения подводных лодок.
Норвежцы имеют львиную долю в этом ввозе.
Датчане ведут с Англией обширную торговлю съестними припасами, дозволенную Германией.
Большинство нейтральных держав отправляет суда, в Англию за углем (чтобы иметь возможность возвращаться затем с контрабандными товарами).
О пароходом «Фрицоэ» мы имели весьма необычайный и приятный опыт. Судно везло контрабанду, и его следовало потопить. Но спасательные шлюпки были в таком плохом состоянии, что я колебался и раздумывал. Стройный норвежский капитан стоял передо мной, на узкой палубе UB-21. В конце концов я решил судно не топить, а отправить его как приз в Куксгафен. Но как? Я не мог выделить на борт норвежского судна призовую команду; у меня для этого нехватало людей. Не разрешить ли судну самостоятельно отправиться в Куксгафен? Но ведь и следующую же темную ночь он наверное совершенно спокойно вернется на прежний путь, взяв курс на Англию. Норвежский капитан, видимо, читал на моем лице эти мысли, так как он вдруг заявил мне, что дает мне честное слово отвести свое судно прямо в Эльбу. Но я все еще колебался. Тогда он, приняв гордую осанку моряка и выпрямившись передо мной, как свеча, сказал: «I am a gentleman, sir!» («Я джентльмен, сэр!»).
Я согласился. Он сдержал свое слово. Через четыре дня он уже был
со своим судном в Куксгафене.
За пять дней нам пришлось осмотреть груз на двадцати судах, все время с риском подвергнуться коварной атаке со стороны судов- ловушек, которые в то время уже строили свои козни вдоль восточных берегов Англин. Это была утомительная и очень опасная работа, и мы твердо хранили в памяти целый ряд связанных с этим происшествий со всеми их весьма, «романтическими» деталями.
20 октября в полдень вахтенный на мостике крикнул через люк рубки: «Виден парусник».
Уже издали можно было в бинокль различить «крепежный лес», сложенный на палубе в высокие штабеля. Это была контрабанда, так как англичане сильно нуждались в этом лесе для своих копей, откуда они извлекали драгоценное сырье для ведения войны.
Парусник этот оказался норвежским трехмачтовым барком «Ранди» (407 т), направлявшимся с крепежным лесом из Бервика в Уэстхартлпул. Я дал экипажу время. чтобы покинуть судно. Затем «Ранди» был взорван, но этого оказалось недостаточно: тогда судно было облито керосином и подожжено. Лоцман с «Ранди» говорил мне, что такая участь не является для него новостью. Вот уже третий раз в течение войны ему приходится «пересаживаться». К вечеру мы осмотрели шведское судно «Балтик»; оно шло с углом из Англии в Швецию и потому было отпущено на волю.
Тем временем наступила лочь. Море немного успокоилось. Ветер повернул на восток. Это обещало нам хорошую погоду. Осеннее небо, светлое и звездное, высилось своим сводом над мрачным морем.
Яркое пламя горевшего «Ранди» должно было указать дозору на место нашего нахождения, и когда с наступленном сумерек показались два сторожевых судна, мы ушли в открытое море.
Около 10 часов вечера, мы заметили зеленые огни двух судов, идущих встречным, курсом. Вскоре, несмотря на темноту, мы смогли различить по огпям, что мы имеем дело с парусниками. Произвести осмотр в темную лочь было опасно, так как национальность судов была совершенно неизвестна; нельзя было определить, были ли это неприятельские или нейтральные суда, или же суда-ловушки и т.д. Но если бы я отложил осмотр до рассвета, оба парусника могли быть отнесены восточным ветром так близко к восточному берегу Англии, что неприятель мог бы помешать их уничтожению. Поэтому следовало действовать.
В темноте мы приблизились к последнему паруснику с кормы. На горизонте огонь горевшего «Ранди» уже потухал. вспыхивая по временам в ночной тьме красноватым отблеском. Оба парусника думали, что перед ними уже береговые огни. Значит, драгоценная контрабанда в безопасности, а добавочная премия в кармане судовладельца.
Вдруг яркий луч нашего прожектора падает на палубу и оснастку. Он скользит по надписи на корме и перебегает на рулевого, затем на груз, высоко сложенный на палубе, - крепежный лес. На палубе странное смятение; люди бросаются к шлюпкам. Я кричу им по-английски: «Send a boat with your papers!» («Пришлите шлюпку с вашими бумагами!»). Капитал, видимо, водворяет порядок среди команды. Судно ложится в дрейф. Мрачные паруса бьются о мачты и реи. От парусника отваливает шлюпка и привозит документы. Шведская шхуна «Лекна» (240 т) из Мандаля в Сэндерлэнд с крепежным лесом. Экипаж покидает судно. Зажигательная бомба бросается в кормовое жилое помещение. Вскоре недалеко от нас пылал огромный факел.
Между тем второй парусник «почуял беду». Когда, мы приблизились, судно, покинутое экипажем, плыло по течению. На нем тоже был крепежный лес. Так как в нашем распоряжении не было ни одной, шлюпки, я ставлю UB-21 прямо но ветру и пристаю к плывущему судну, чтобы высадить на него моего призового офицера, мичмана Иллинга, который должен произвести осмотр и подложить зажигательные патроны. Этот трудный с морской точки зрения маневр удается, и я отхожу, чтобы не подвергать опасности лодку. Через некоторое время Иллииг вновь показывается и делает мне знаки «все готово». Я уже было пристал к судну, и Иллинг готовился перепрыгнуть, как вдруг волна разделила нас.
Наступили томительные минуты. Ведь Иллинг уже подложил огонь, и пожар начал сильно распространяться. Пламя и дым поднимались вверх очень высоко. При слабом свете я вижу, как мой призовой офицер бежит на корму, но там уже огонь. Он борется, чтобы проложить себе путь, перелезает через кормовые поручни и, видимо, намерен спуститься по порожним талям судна. Я еще вижу его в огненном освещении над поручнями и затем слышу сильный плеск упавшего в море тела. Так как я знал, что на нем была кожаная куртка и тяжелые сапоги, то мне надо было теперь действовать быстро. Я не маневрирую, чтобы подойти к нему, а беру курс на пылающий парусник, чтобы стать около того места, где упал Иллииг. В огне трещит лес, но цель, состоявшая в том, чтобы хоть на мгновенье поставить тонкий нос UB-21 между расщепленными досками наружной обшивки и спасти Иллпига, была достигнута. Огонь и дым обдают нас раскаленным дыханием. Вдруг Иллинг снова показывается на один момент в десяти метрах от нас. Одни матрос ловко бросает ему спасательный буек на веревке, и мы сразу поднимаем его на борт. Но надо было быстро отойти, чтобы не сгореть самим. Хорошо, что на подводной лодке нет дерева, но люди-то в конце концов «горючие»!
«Полный ход назад!» Однако наша жертва не отпускает нас. Среди волнения никто н не заметил, что одна из талей кормовой шлюпки парусника зацепила крючком за стальной трос, протянутый над лодкой. Горячо жжет пламя и душит дым; машины работают полным ходом, чтобы отнести лодку назад. Вдруг „мы замечаем, как она все больше и больше кренится на левый борт. Только теперь мы обнаруживаем натянутый до отказа трос и крюк, но в тот же момент путы, которые нас задерживали лопаются. Лодка мгновенно выравнивается, и мы свободны.
Вслед за этим рулевой - сам я полностью был поглощен спасением Иллинга - докладывает мне:«Два дозорных судна, быстро
приближаются». Тревога!
Все бросаются в люк командирской рубки. Я последним вхожу в него и еще раз гляжу на эту грандиозную картину: парусники пылают, как гигантские факелы над морем; на волнах качаются спасательные шлюпки; вдали мрачные тени приближающихся дозорных судов; белые и красные огни сигналов команды на шлюпках; на севере до широкому осеннему небу скатывается светлая звездочка...
26 октября у нас произошел неприятный инцидент. Во время перехода в подводном положении на центральном посту разорвалась шейка баллона с сжатым воздухом, который распространился внутрь помещении, и вскоре в совершенно закрытой подводной лодке создалось невыносимое давление. К счастью, противника в непосредственной близости не было, так что я мог быстро всплыть, открыть люк и восстановить равномерное давление. Такой случай, сам по себе неопасный, мог бы при встрече с неприятельскими дозорами повлечь за собой гибель подводной лодки.
Через несколько дней мы наткнулись на мину вблизи острова Хоннисэй. Глухо ударяйся ее металлический остов о наши стальные стенки, слышно было, как он катился по наружной обшивке; резкий звук - это гребной винт лодки еще раз толкнул мину, затем все стало так же тихо, как и раньше.
В такие секунды как наяву видишь, на какой тонкой ниточке висит жизнь человеческая. Почему мина не взорвалась? Никто не знает. На этом приключение закончилось. Такая игра на нервах в разных формах не была редкостью, поэтому мы и ие имели времени долго над эгим раздумывать.
Я на собственном опыте убедился, что никогда не принимается достаточных мор предосторожности во время подводного плавания.
Между Шотландией и Оркнейскими островами через Пентлэнд- Ферт проходит чрезвычайно сильное течение, которое достигает иногда скорости 8 миль (около 14 км) в час. Я, конечно, знал о нем. Днем я держался перед входом в Пентлэнд-Ферт, вечером отходил в стороиу, чтобы не подвергаться ночью неприятным сюрпризам от изменений течения. Согласно специальной карте течение в этом месте проходит параллельно берегам. Так как до 23 часов я ничего еще н