погрузиться, так как обойти их в надводном положении было невозможно. Мы прорываемся на перископной глубине сквозь флотилию малых судов, буксиров и патрулей.
Вскоре после полуночи мы можем уже снова всплыть в надводное положение. Все стоят на своих боевых постах. Полным ходом мы приближаемся к заграждению. Теперь настал момент!
Через 10 минут нашего плавания я с помощью сильного ночного бинокля различаю над гладкой поверхностью моря, освещенного луной, небольшую точку на севере. Несколько секунд соображения. Охотник за подводными лодками! Тревога! Не прошло и полминуты, как мы были. под водой. Все же это было слишком поздно. Неприятель приближается, высоко поднимая носом волну.
«Внимание, сейчас будут глубинные бомбы!» - передаю я через большой рупор в центральный пост.
И в тишине уже раздаются звуки разрывов. Бомбы рвутся вокруг нас. Несмотря на довольно большое расстояние, мы ощущаем сильнейшее сотрясение в лодке. На патрульных суднах заграждения также поднят сигнал тревоги, идти дальше в надводном положении стало невозможно. Нам остается лишь единственное средство: оставаться под водой и пройти под сетями и заграждением.
Только этого нам недоставало. Я не предполагал, что буду задержан противником так далеко от заграждения - мы были от него, по крайней мере, еще в 10 милях! Вследствие этого найти «глубокую яму», желанный свободный промежуток в сетях, было очень трудно.
С этого момента охотник за подводными лодками идет неотступно по нашим пятам. Мы отчетливо слышим шум его винтов над нами, позади и около нас. Там наверху наверное уже взлетают ракеты, светят прожекторы и передаются но радио сигналы:
«Внимание, неприятельская подводная лодка у самого заграждения на пути к северу! Внимание! Будьте настороже! Не давайте ей пройти! Ловите рыбу в сеть! Тащите ее живой наверх или уничтожьте ее на глубине, но не пропускайте ее!»
Мы все собрались в центральном посту, перед нами карта заграждения. Огромный корпус лодки гудит, проходя над самым грунтом. Иногда он сильно ударяется о выступы морского дна и мы чуть не падаем. Стрелка глубомера показывает 28 м и дрожит. Все еще 28 м? Должно же быть, наконец, глубже. Или сегодня течение относит нас к французским берегам так сильно, что приходится больше «держаться открытого моря»? Мы снова перекладываем горизонтальные рули вниз, испытывая все время такое ощущение, как будто мы должны возможно ниже «наклонить голову», чтобы пройти под сетью. На этот раз удары о грунт страшно сильные. 24 метра! Ужасно мелко, а нам нужна глубина! Все наши чувства обострены до крайности. Нашему воображению представляется висящая перед нами, растянутая в длину сеть; налево в ней должен быть свободный промежуток. Больше лево руля, больше лево руля! В этот момент лодка начинает сильно тереться правой стороной борта о что-то лежащее на грунте. Шум сильных ударов молота и грохот, можно подумать, что на нас свалились большие каменные глыбы. Лодка сильно кренится, затем выпрямляется и снова сильно ударяется. Все еще 24 м.
Теперь мы должны быть перед самой сетью.
«Лево на борт!» - кричу я рулевому и вместе с тем совершенно инстинктивно сопротивляюсь какой-то страшной силе, которая стремится навязать нам свою волю.
«Лево на борт!»
Какая-то коренная перемена должна произойти. Только она может нам помочь. Косковский, который всегда становится на руль, когда требуется особо точное управление лодкой, спокойно вертит штурвал, точно если бы это было на поверхности, при солнечном сиянии. Градус за градусом отмечается поворот лодки на картушке компаса. Теперь течение несет нас поперек заграждения. Но это все равно. Нам нужно в несколько минут найти глубокую воду, или же мы попадем в смертельные объятия сетей и мин.
Лодка опять ударяется о грунт. 30 метров! Вздох облегчения. Еще 32. затем 30 метров! Наконец-то!
Когда мы достигаем 40 м, дается команда: «Право на борт, ложиться на 20 градусов!»
Косковский направляет лодку обратно на прежний курс. Нам кажется, что мы нашли свободный промежуток в самый последний момент. Теперь мы под заграждением. Позади нас раздается сильный взрыв. Корма лодки немного ныряет, и правый винт вдруг начинает неправильно вертеться. Но все остальное в порядке. Еще раз мы слышим над нами шум виптов. Мм стопорим электромоторы и движимся дальше по инерции. Потом этот шум прекращается. Мы одни и... мы прорвались!
На рассвете мы всплываем в надводное положение.
Позади нас в неясном утреннем свете виднеется несколько судов и шаланд.
Оставляя позади себя открытое море, мы спешим к Германской бухте.
Под конвоем тральщиков, которые пришли к нам на выручку еще в чужих водах, мы благополучно входим в Гельголанд 2 сентября.
Несколько дней спустя в доке Вильгельмсгафена происходит осмотр лодки. Лопасть правого винта сильно погнута и разбита. Правый кормовой горизонтальный руль согнут кверху. Все выступающие части на корпусе сорваны, ограждение кормовых горизонтальных рулей сломано.
Должно быть, при резкой перемене курса перед самой сетью мы «зацепились» правым бортом и потащили за собой полотнище сети. Натяжение сети вызвало взрыв подрывного сетевого патрона, который сбил наши «орнаменты», не причинив серьезных повреждений.
Мы стоим теперь в доке с чувством удовлетворения и большой гордости. Нашему «тюленю» опять здорово попало по хвосту, но он лишь слегка встряхнулся и вовсе не намерен отказываться от своей полной приключений боевой жизни в морских глубинах.
Мимикрия
Природа достаточно мудра, она дала в руки своих детей не только оружие истребления, но и наделила их средствами обороны и такими свойствами, которые дают им защиту против постоянно угрожающих опасностей.
Камбала, лежа на дно моря, почти совсем сливается, благодаря расцветке своей чешуи, с окружающим ее пестрым песком. Дельфины и летающие рыбы со своими сизыми или зеленоватыми спинами и серебристыми боками чрезвычайно искусно и удивительно умеют использовать меняющиеся эффекты света и тени воды. Белый медведь недаром наделен светлым мехом. Красивое белое и серебристосерое оперение маек имеет свой глубокий смысл. Огромный сом, точно обомшелый ствол дуба, погрузившись в морской ил и соблазнительно шевеля своими усами, похожими на живых червей, заманивает добычу поближе к своей опасной пасти...
Это и есть природное оружие живого существа в борьбе за существование, это и есть мимикрия, или приспособление, - завеса, обманчивое представление, искусство делаться невидимым в целях нападения и обороны. Англичане и французы называют это «камуфляжем».
Многие звери имеют снаружи беловатую или во всяком случае светлую окраску. Это имеет свою хорошую сторону. Как это ни странно звучит, но именно светлые краски даже на темном фоне трудно различимы. В сочетании света и теней, в соединении самых противоположных красок заключаются их сила, их невидимость.
Природа в особенности склонна защищать таким способом слабых. И только человек лишен этого естественного дара. Зато природа в виде компенсации наделила его, помимо чувств, еще и разумом. Но человек к ужасу своему видит, что его разум является лишь слабым оружием в борьбе против сил природы. Как иначе могло случиться, что наблюдательный пост «Титаника» ночью недосмотрел, лучше сказать, не увидел, зеленовато-белого, покрытого снегом айсберга, который на следующее утро после катастрофы плавал, высоко вздымаясь. поблизости от места гибели несчастного судна?
С точки зрения чисто человеческой и психологической камфуляж в основе своей столь же стар, как и само человечество; он является завесой и обманчивым представлением, притворством и стремлением скрыть свои действия от чужих взоров. В политике он имеет величайшие достижения, В войне, он также иопокон века играл большую роль. В последнюю войну в этом смысле у наших противников с большим успехом действовали ловушки подводных лодок, а у нас - замаскированные вспомогательные крейсеры, например «Мёве» и «Вольф».
С точки зрения чисто материальной под морским камуфляжем разумеется фантастическая и разноцветная окраска судна. Найти для этого правильное сочетание красок было трудно. Уже вскоре после начала военных действий обе стороны начали игру в прятки. Но в открытом море судну почти невозможно спрятаться, на море нет никакого прикрытия и никакого подходящего фона, к цвету которого можно было бы приспособиться. Небо, светлое или темное, серое или синее, часто переливается всеми цветами и световыми тонами. Животные, которых можно было бы изучать; тоже редко встречаются на поверхности моря: немногие птицы - буревестники, чайки, гагары, из рыб - прыгающие из воды дельфины или акулы со своими спинными плавниками, как будто сделанными из каучука. К числу «самых невидимых» птиц относится антарктический альбатрос. Оперение его удивительно странного серо-синего цвета, почти сливающегося с прозрачной синевой горизонта.
Союзники усиленно занялись разрешением проблемы «невидимости». В течение долгих лет войны делались поиски, разведки и опыты и в конце, концов были достигнуты интересные результаты. Трудно, конечно, утвердительно сказать. что судно только благодаря раскраске может на самом деле смело идти навстречу своей судьбе. Опыт показал, что, наоборот, несмотря на сбивающую с толка окраску, многие пароходы были торпедированы. Однако было много и таких судов, которым удавалось лишь благодаря их камуфляжу сразу ввести в заблуждение немецкие подводные лодки, а этого, конечно, было достаточно, чтобы получить возможность ускользнуть. Воля к победе заставила применять всякие, даже самые незначительные средства.
В 1917 г. можно было видеть группу зрителей, с большим любопытством и интересом стоявших перед одним из бассейнов нью- йоркского аквариума. В нем плавали миниатюрные модели подводных лодок. Вода была окрашена в разные цвета, и хотя прозрачность ее менялась, но освещение оставалось одинаковым. Результат этих опытов, которые позднее, были продолжены в открытом море и на больших объектах, был таков: подводная лодка с светлой окраской в нижней части и с узорами на верхней палубе, с искусно сделаными на наружной обшивке бортов «ложными тенями» оставалась почти невидимой с самолета, который ее искал, если она шла в подводном положении немного ниже поверхности воды. Интересное открытие!