На мостике у нас не слышпо ни одного слова. Большие переживания делают нас немыми. Мы знали, что долг наш исполнен.
Пароход шел, повидимому, с горючим веществом, вероятно, с грузом газолина. Судьба все решила и уничтожила судно с экипажем в несколько секунд.
В ту же ночь у нас было еще одно приключение с истребителями. К утру мы продвинулись дальше на запад и в следующую темную зимнюю ночь вышли на линию частых пароходных рейсов между маяком Киш и Холихэдом. Мы не могли пожаловаться на скуку, так как истребители, дозорные суда и пароходы так и кишели вокруг нас. Мы наметили большой, тяжело груженый пароход, который, повидимому, шел в Ливерпульский порт. Но его охраняли два истребителя, и казалось почти невозможным приблизиться к нему. В эту черную, как смоль, ночь мы даже подошли раз слишком близко к одному из истребителей и едва успели свернуть с пути. Однако чад отработанных газов от наших дизельмоторов, повидимому, дошел до их обоняния. Во всяком случае, оба истребителя проявили большую тревогу. Мы тоже немного волновались, так как положение было очень опасное. Не лучше ли и, главное, не безопаснее ли погрузиться и скрепя сердце отказаться от атаки большого парохода?
И вдруг яркий свет с правого борта кормы. Инстинктивно моя рука протягивается к колоколу тревоги, но еще некоторое время колеблется. Что это было? Увидел ли он нас? Грозит ли нам опасность?
Но тут мы перехватываем в ночной тьме сигнал по Морзе: «Keep a sharp look-out, German submarine ahead!» («Будьте осторожны. Впереди германская подводная лодка!»). Это один истребитель предупреждет другого о том, что мы здесь! Неуверенно скользит по нашему мостику луч неприятельского прожектора. Команда моя смеется: «Он не видел нас». И моя рука медленно отодвигается от контакта колокола тревоги. Теперь выдержать еще несколько секунд, мучительных секунд. Стройная тень последнего истребителя, как призрак проходит мимо нас и исчезает в темноте. Позади нас вырастает из ночной тьмы что-то гигантское - пароход! Теперь, когда охранение прорвано, у нас свободный путь. Эго была открытая игра, предложенная нами командирам истребителей. Но англичане не сумела использовать положение и должны были дорого заплатить за свой сигнал по Морзе.
Пароход нашел такой способ защиты, который мы не могли предвидеть. Наша торпеда попала ему в носовой грузовой трюм, и от взрыва образовалось высокое, смешанное с угольной пылью облако. Смертельно раненое судно тяжело идет ко дну на месте, погружаясь носом в воду. Мы наблюдаем это в ночной темноте с расстояния в несколько сот метров. Но что это? Тень парохода вдруг снова увеличивается, разрастаясь до гигантских размеров. Продолжает ли он идти? Не ошибся ли я при определении расстояния? Не собирается ли он с последними силами, чтобы таранить нас? Но ведь он уже тонет! Все эти мысли мелькают у меня с быстротой молнии. В тот же момент я даю спешную команду машинам. Чудовище продолжает приближаться. Наконец, лодка начала двигаться.
Как бык, опустив голову, наступает на пас пароход. Мы затаили дыхание. Три раза: «Полный ход!» Наконец, грохот, треск, и пароход разламывается. Почти вертикально вздымается в ночной темноте корма несчастного судна, и мы присутствуем при грандиозном зрелище: в 50 м от нашей рубки с глухим шумом пароход погружается в лучину моря.
Такова судьба судов, которые встречаются ночью.
1918 год
Последний год войны был самым тяжелым. В течение трех долгих лет мы дали противнику время изучить свойство подводных лодок до мельчайших деталей. Он преследует нас и ведет борьбу с вами на поверхности, в туман и шторм, с воздушных высот и под водой, около берегов и в открытом море. Как будто море перешло к врагу. Оно как наэлектризованное, его лихорадит при атаке и обороне. Каждая волна враждебна. Береговые огни фальшивы, огни на море обманчивы. Нас «слушают», улавливая гидрофонами отдаленные звуки ударов наших винтов, и нащупывают электрическими пальцами над морским дном. Тысячи небольших зеленых стеклянных шаров плавают на воде, оторвавшись от сетей, повсюду расставленных для нас.
Оборона против подводной лодки развертывается во всю ширь. 90 процентов пароходов вооружаются. Истребители и преследователи подводных лодок, мины и бомбы, самолеты и дирижабли, сети и аппараты для подслушивания - все эти средства, активные и пассивные, действуют слаженно и гармонично против подводной лодки. За ними стоит вся Англия с непреклонной волей к победе.
Замена потопленных судов вновь построенными производится быстрым темпом. Америка строит свои «victory ships» («суда победы»), свои стандартные пароходы, в 55 дней.
Устанавливается некоторое равновесие сил между нами и нашими противниками. Цифры потопленного тоннажа понижаются, наши потери увеличиваются. Но несмотря на все это, подводная лодка все-таки существует и остается сильнейшей угрозой для британского морского могущества, против которой островная империя борется всеми способами и самыми крайними мерами. Однако от огромного преимущества, которым в начале войны, благодаря своим подводным лодкам Германия располагала перед всеми противниками, она добровольно отказалась. Никакие виды оружия - ни наши большие мортиры и цеппелины, ни наши самолеты и «парижские пушки» - не наводили на противника такого страха, не делали его столь беспомощным, как подводные лодки. Англия в течение нескольких лет была парализована ужасом, пока напоследок она с необычайным напряжением сил и при поддержке своих американских союзников не решилась побороть нас.
При правильном применении подводной лодки результат трехнедельного дальнего плавания еще в 1915 - 1916 гг. мог дать в среднем от 20000 до 30000 т потопленных судов, а в отдельных случаях от 50000 до 60000 т. Однако неправильная политика сковала нашу силу и выбила из наших рук самое лучшее оружие.
В 1918 г. результат в 15000 - 20000 т уже рассматривался как хороший успех. Очень часто новая подводная лодка возвращалась, не потопив ни одной тонны. Успешное крейсерство в английских водах и благополучное возвращение лодки в отечественный порт стали необычайно трудной задачей.
Гельголандская бухта была блокирована минами. Новая английская мина поступила на вооружение и теперь после нескольких лет опыта действовала хорошо. Немецкие тральщики отчаянно боролись против этого минного наступления, которое противник довел вплоть до наших ворот. Германскому флоту угрожала опасность быть запертым в собственных портах. Чтобы не подвергать наши подводные лодки ненужному риску, мы все чаще пользовались для выхода в Балтийское море путем через Кильский канал и потом к северу - через Зунд, Каттегат и Скагеррак. Этими же путями мы возвращались домой. Уже в датских и шведских водах мы встречали неприятельское противодействие в виде мин и находившихся в дозоре подводных лодок. В Северном море нас встречало большое американское заграждение. Нигде ни одного судна. На море мертвая тишина одиночества. Но под поверхностью моря скрыты тысячи мин, готовых взорваться при малейшем прикосновенни. Нам нужно было проходить среди и через них, если мы не хотели подчиняться воле противника и следовать по узким проходам, которые были оставлены свободными по обеим сторонам у берегов.
Потом мы попадали в чистые от мин районы возле берегов Англии. Однако повсюду английские глаза - в воде, над водой, на берегах, повсюду лихорадочное наблюдение, все нас подстерегало: истребители, рыболовные суда, самолеты, вооруженные яхты и охотники за подводными лодками. Целью их было преследовать подводную лодку, замеченную издали. Прежде это было безнадежным делом. Теперь можно было идти за нами по пятам. Можно было чувствовать, слышать, осязать и преследовать под водой. Можно было и уничтожать под водой.
Открытый Атлантический океан выглядел как и прежде. Но английский западный берег был мрачным и угрожающим. Красивые уединенные острова, расположенные в открытом морс, как, например, Септ-Кильда, Норс Рона и Сюлискер, были превращены в «посты подслушивания», в опорные пункты. Англия оборонялась теперь всем своим существом, все жизненные силы были устремлены на защиту. И несмотря на это, нам все же удавалось проходить, атаковать и топить!
Море было пустынным. Парусные суда вымерли. Почти ни одного парохода, следующего в одиночку. Суда с ценным грузом шли под сильной охраной, по большей части в составе массивных конвоев с мощным прикрытием.
Появились суда-ловушки новой системы, где все было приспособлено для «подслушивания». Отдельные суда всегда были подозрительны. Они плыли по морю, как утки-приманки. Но наши волосы недаром поседели за год. На U-62 мы прошли 50000 миль над водой и почти 4000 миль под водой, мы постарели и сделались опытными. Только бы счастье, военное счастье, без которого не может обойтись ни одни солдат и моряк, не изменило нам.
К началу 1918 г. англичанам удалось закончить заграждение прохода Дувр - Калэ. Между Фолькетоном и Гри-Нэ был уложен минный вал в десять рядов, герметически закрывший проход до поверхности воды. Если подводная лодка появлялась поблизости, то по сигналу ряд буев вспыхивал белым светом магния и превращал ночь в сияющее утро. Подводная лодка должна была, погрузиться и, проходя через минный вал, наверное наткнуться на мину. Множество пауков подстерегало в сети свою жертву. Это заграждение на самом деле стало «смертельным заграждением». Окончание его устройства, означало конец подводной базы в Зеебрюгге на фландрском побережьи. Мы должны были отказаться от нее, когда одна подводная лодка за другой перестали возвращаться.
Случай вырвал нас еще раз из «окопов» вокруг Англии. В апреле 1918 г. U-62 была послана в продолжительное плавание к Азорским островам. Германия объявила там тоже запретную зону, которую надо было держать под контролем. При входе в эту зону и при выходе из нее мы очень хорошо чувствовали «новое время». Но на просторе открытого океана царила тишина, почти как в мирное время. К сожалению, торговое движение вокруг Азорских островов не было интенсивным. Все же мы потопили еще 24000 т, в том числе большой английский пароход, пароход с зерном из Аргентины, два угольщика и несколько различных малых судов. В одно прекрасное майское утро мы рискнули подойти к Понта Дельгода, главному порту острова Сен-Мигуэль. Мы рассчитывали встретить какое-либо входящее или выходящее судно. Горы острова высоко поднимались перед нами из моря, но самый город был нам еще не виден. Мы своевременно погрузились, так как в гавани находились американцы, о бодрой бдитель