– Тогда это как раз то, чего вам, не достаёт, – ответил Морис, не улыбнувшись.
– Убийство?
– Почему некоторые женщины так кровожадны? – спросил Миндаугас, повернувшись к коту, умывавшемуся на кресле после сытного завтрака.
– Мр, – ответил кот, в смысле почём мне знать.
– Морис! – улыбнулась Мирослава, – ты всё ещё сердишься на меня, что я позавчера не ночевала дома?
– Это меня не касается, – деланно безразлично пожал он плечами.
– Прости.
– Но вы могли хотя бы позвонить, – не удержался он.
– Я же уже сказала, прости.
– Сказали, – нехотя согласился Морис.
– Я не буду вешать тебе лапшу на уши, говоря о том, что телефон разрядился, что я его потеряла…
– И на том спасибо, – хмыкнул он.
– Ты не дослушал.
– Извините…
– Я обещаю тебе, что постараюсь не теряться и всегда сообщать, где я и когда вернусь.
Он фыркнул, не скрывая иронии.
– Можешь не верить, но…
– Я вам всегда верю.
– Тогда мир?
– Мир, – согласился он.
Кот обвёл их обоих глазами и облегчённо вздохнул.
В его янтарном взгляде можно было прочесть, – но, слава богу.
Дон не любил даже малейшего напряжения в доме. Это, по его мудрому кошачьему мнению, нарушало гармонию и искажало ауру дома.
В доме должны царить мир и взаимопонимание.
И как там не крути… хвостом, или что там у кого есть, когда взрослые ссорятся, отдуваться приходится животным и детям.
Ольга Владимировна Мамонтова прибыла ровно в 11 часов. Она оказалась не старой, хорошо сложенной женщиной среднего возраста.
Её каштановые волосы были сколоты на макушке заколкой, сверкающей брызгами камней, напоминающих капли упавшей с небес воды.
Морис сразу догадался, что это бриллианты.
Из украшений у Мамонтовой, кроме заколки было только обручальное кольцо и крохотные серёжки.
Миндаугас провёл будущую клиентку в кабинет детектива, где её уже ждала Мирослава Волгина.
Женщины окинули друг друга быстрым оценивающим взглядом и по всей видимости, были взаимно удовлетворены.
Мирослава предложила сразу же перейти к делу.
Мамонтова неожиданно разволновавшись, спросила, – вы, наверное, слышали об убийстве Терезы Вениаминовны Майской?
Мирослава покачала головой.
– Ну, как же! – удивилась Ольга Владимировна, – её нашли на помойке, упакованной в спальный мешок.
– И что?
– Это бывшая жена моего брата. Они развелись. Но теперь его обвиняют в смерти Терезы.
– Она была задушена?
– Нет, насколько мне известно, она упала во время ссоры и стукнулась головой об угол комода.
– То есть её толкнули?
– Выходит, что так, – вздохнула Мамонтова.
– Версия того, что она упала сама, следствием не рассматривается? – спросила детектив.
– Нет, – покачала головой Ольга Владимировна, – удар был слишком сильный.
– Почему обвиняют вашего брата? У них были с женой имущественные споры?
– Нет! – горячо воскликнула Мамонтова и тут же тихо добавила, – то есть, да.
– Объясните.
– Видите ли, мой брат оставил жене всё! В том числе и полученную им новую квартиру.
– То есть?
– Когда Серёжа женился на Терезе, они стали жить в её квартире. А квартиру моего брата Тереза сдавала.
– И ваш брат оставил ей эту квартиру?
– Да.
– Куда же он ушёл?
– В старую квартиру наших родителей.
– Но…
– Да! И у Терезы ещё хватило наглости потребовать отдать ей половину дачи, доставшейся брату от родителей.
– Странно…
– Более чем! Я отказалась от своей доли в пользу брата, а эта шапокляк!
– Кто?
– Ну, старуха такая вредная была в мультике, всем гадости делала!
– Кто такая Шапокляк я помню. Но почему вы так назвали бывшую жену своего брата?
– Почему, почему! Потому, что она дня прожить не могла, чтобы не сделать кому-то пакость!
– Понятно…
– А вы знаете, какое у неё было прозвище?
– Увы, – Мирослава еле сдержалась, чтобы не улыбнуться горячности клиентки.
– Её звали Хайли лайкли!
– А это ещё почему?
– Тереза, несмотря на всю свою подлость и злобность была ещё страшно трусливой, боялась попасть под закон о клевете, и, поэтому облив очередную жертву помоями, всегда добавляла – вполне вероятно, что именно так всё и было. А тут эта история с англичанкой! Не знаю, кто первый дал это прозвище Майской, знаю только, что оно ей пришлось по вкусу. Ведь до этого её звали просто побрехушкой, что казалось ей обидным.
– Понятно…
– Вот! Её мог убить кто угодно!
– Почему же обвиняют именно вашего брата.
– У него нет алиби, – тихо вздохнула клиентка.
– Совсем?
– Я не знаю. Но он не хочет сказать следователю, где он находился во время убийства Терезы.
– Почему?
– Я не знаю! – в отчаянии воскликнула Мамонтова. – сначала он вообще отрицал, что выходил в этот вечер из дома. Но следствие обнаружило камеры, которые показали моего брата в тот вечер едущим будто бы в сторону дома бывшей жены. Серёжу обвинили во лжи и задержали.
– Понятно.
– А у вас нет никаких догадок о том, где был ваш брат в это время?
– Никаких.
– А вы не допускаете мысли, что он, действительно мог толкнуть бывшую жену во время ссоры?
– Не допускаю, – решительно ответила Мамонтова.
– Почему?
– Потому что мой брат не такой.
– Так говорят все, – жёстко заметила Мирослава.
– Просто вы не знали моего брата! Он никогда не распускал руки. И, во всяком случае, уж точно не стал бы упаковывать Терезу в спальный мешок и волочь к мусорным контейнерам, рискуя быть замеченным кем-то из соседей, страдающих бессонницей.
– Действительно, странный поступок, – согласилась Мирослава.
– Мой брат не мстителен и не безумен!
– Скажите, Тереза первая жена вашего брата?
– Да.
– Сколько они прожили вместе?
– Около девяти лет.
– Почему ваш брат так поздно женился?
– Понимаете, – Мамонтова сжала пальцы рук, – у нас с братом разница в возрасте пятнадцать лет. Я поздний ребёнок. Мои родители долго не могла родить второго ребёнка. Всё не получалось. И вот мама забеременела. Все были просто счастливы! И сама мама, и отец, и Серёжа, которому доходило пятнадцать лет. Но, – Ольга Владимировна замолчала, и взгляд её был прикован к сжатым рукам.
– Что но? – подтолкнула клиентку Мирослава.
– Роды были очень тяжёлыми и…
– Вы родились не совсем здоровой?
– Нет! Что вы! Я была абсолютно здорова! А вот мама…
Мамонтова облизала губы, – мама после родов тяжело заболела. У неё начались осложнения на сердце. Она два месяца пролежала в больнице, а потом дома… Отец и Сергей разрывались между мной и мамой. И как-то так получилось, что основные заботы обо мне, а потом и о маме легли на брата.
Она замолчала, а потом воскликнула, – вы не думайте, что отец не помогал Серёже. Нет! Просто нужны были деньги на содержание нас четверых, на лекарства и многое другое. Поэтому папа и дневал и ночевал на работе. А Серёжа нянчился со мной, ухаживал за мамой, убирался, стирал, готовил. А ведь ему ещё нужно было учиться! И просто удивительно, как ему удалось нормально закончить школу. Потом маме стало чуть легче, и отец настоял, чтобы Серёжа поступил в институт. Он и поступил и окончил его. А тут подросла я и стала помогать брату по хозяйству. Жизнь вроде бы наладилась. Сергей устроился на хорошую работу. Я выучилась и вышла замуж за обеспеченного человека. Но когда я уже была беременна Дашенькой, заболел отец. И опять всё рухнуло на плечи Сергея.
– А что вы?
– Я родила ребёнка и сначала была полностью зациклена на дочери. В родительский дом вырывалась ненадолго. Мой муж предложил нанять сиделку. Но родители запротестовали.
– Им что не было жалко сына?
– Было. Но они… Как это вам объяснить… Советское воспитание.
– Понимаю.
– Однако потом нам всё-таки удалось уговорить их принять в семью порядочную женщину с медицинским образованием. Мы назвали её компаньонкой. И родители смирились.
– А где сейчас эта компаньонка?
– Когда родителей не стало, Алёна Дмитриевна вернулась в свою квартиру. Пока она жила у нас, свою квартиру сдавала, и за годы ей удалось подкопить денег.
– А как фамилия Алёны Дмитриевны?
– Попова.
– У вас есть её адрес?
– Да, конечно, и адрес и телефон. Мы общаемся, перезваниваемся.
– Оставьте мне её координаты.
– Да, конечно.
– А какие отношения были у Поповой с вашим братом?
– Хорошие, – отозвалась удивлённо Мамонтова.
– А с женой вашего брата?
– Алёна Дмитриевна недолюбливала Терезу.
– За что?
– Да, всё за то же! За язык!
– Но, к счастью, общались они мало, – добавила Ольга Владимировна.
– Напишите мне адрес вашей снохи. И координаты её родственников, друзей.
– Но у Терезы нет родственников.
– Совсем?
– Вроде бы совсем. По крайней мере, я о них никогда не слышала.
– А подруги?
– Насколько мне известно, их тоже нет.
– А отношения с соседями?
– Я же вам говорила, ужасные!
– Она ни с кем не общалась?
– Ну почему, общалась. С некоторыми даже дралась.
– И нет никого, с кем она могла поговорить нормально?
– Брат говорил, что там жила какая-то древняя старушка, которая хорошо знала Терезу. Но и к ней плакаться скорее ходил мой брат, а не Тереза.
– Адрес этой старушки. Кроме того мне нужны телефоны коллег вашего брата, его друзей.
– Хорошо, но мне не хотелось бы, чтобы вы ходили на место работы брата.
– Почему?
– Не хочу, чтобы там всё взбаламутилось.
– Понимаю, но ведь начальство и сослуживцы всё равно узнают о том, что ваш брат задержан.
– Это так, – нехотя согласилась Мамонтова, – но всё-таки…
– Хорошо, пока мы это отложим. Если визит всё-таки понадобится, я предварительно свяжусь с вами. Пишите, – Мирослава пододвинула клиентке чистый лист бумаги.
Ольга Владимировна кивнула, из её груди вырвался вздох облегчения.