Мамонтова послушно написала всё, что потребовала детектив.
А потом сказала, – Вы должны убедить следствие, что мой брат не виновен!
– Ольга Владимировна! Мы можем взяться за это дело только с тем условием, что в задачу нашего детективного агентства будет входить обнаружение настоящего убийцы. А убеждением следствия в невиновности клиента занимается адвокат. Может вам обратиться к нему?
– Нет! Я согласна на ваши условия.
– Адвоката брату, я, конечно, найму, – быстро добавила она, – а вы ищите убийцу.
– Договорились. Договор вы подпишете в приёмной. Оставьте все ваши координаты.
– Да, хорошо.
– Ну, вот, – сказала Мирослава Морису, выходя из кабинета и садясь в приёмной в кресло напротив него, – у нас появилось новое дело.
– И просматриваются перспективы? – спросил он.
– Весьма туманные. Начать хочу с сослуживцев Поликарпова, а потом поговорю с его друзьями. Правда я обещала не ходить к нему на работу…
– А как же?
– Попробую поговорить с некоторыми из них на нейтральной территории.
– Надеюсь, что это случится завтра?
– Да, а сегодня я хотела бы поехать в Старый город, походить по пешеходной улице, послушать перешёптывание фонтанов, а потом посидеть в кафе на набережной.
– А может, махнём в лес? – спросил Морис, – ведь здесь совсем рядом и есть всё, что вы любите, за исключением кафе, разумеется, – улыбнулся Морис.
Ага, – согласилась Мирослава, – но там есть ещё то, что я не люблю.
– Например?
– Например, клещи! Ты забыл.
– Да, вылетело из головы, – согласился Морис.
Он вспомнил, что на обработку коттеджного посёлка и прилегающих к нему земель деньги они сдали ещё ранней весной, когда всюду лежал снег.
Потом была обработка, и их заверили, что на птичек, бабочек, шмелей и стрекоз, а тем более на кота, препараты, применяемые для истребления клещей, не окажут никакого вредного влияния.
– А на ежей и жаб? – уточнила Мирослава.
– Точно так же, – отозвался молодой человек со строгим деловым лицом.
– Хорошо едем в Старый город, – сдался Морис.
Он встал из-за стола и прихватил с собой какую-то книгу.
– Что это у тебя? – спросила Мирослава.
– Константин Леонтьев.
– Константин Леонтьев?
– А что вы так удивляетесь? – пожал плечами Морис, – постигаю русскую душу.
– А до повести «Египетский голубь» ты дошёл?
– Нет ещё. Там есть что-то особенное?
– Ну, как тебе сказать, – загадочно улыбнулась Мирослава, а потом, решив не мучить партнёра, объяснила, – там кроме любви героя к жене греческого купца, Леонтьев описывает случай, который произошёл не только с его литературным героем, но и с ним лично.
– Он влюбился?
– Возможно, но не в этом суть.
– А в чём?
– Однажды не стерпев дерзости французского консула, неуважительно говорившего о России, Леонтьев ударил его хлыстом.
– Ого!
– Надо сказать, что дело происходило в канцелярии консула.
– Надо думать, что консул этого не ожидал.
– Ты сам же говорил о загадочной русской душе.
– И что стало с Леонтьевым?
– Ничего особенного, – пожала плечами Мирослава, – главное в том, что, несмотря на то, что у Леонтьева были определённые неприятности на службе, он считал этот эпизод своей жизни «самым жизнерадостным воспоминанием».
– Я, кажется, понимаю, – проговорил задумчиво Морис, – но…
– Что но?
– Как не силюсь, не могу представить, как Небензя или тот же Яковлев охаживает хлыстом Бориса…
– Это потому, что ни у Небензи, ни у Яковлева нет хлыста, – серьёзно ответила Мирослава.
Но когда Морис удивлённо посмотрел на неё, она весело расхохоталась.
Остаток дня пролетел незаметно.
А уже на следующее утро детективы приступили к работе.
Морис должен был прошерстить весь интернет в поисках сведений о фигурантах дела.
А Мирослава сначала поехала место происшествия и хорошенько осмотрела его.
Она отыскала водителя мусоровоза Степана Ордынцева, который обнаружил труп Майской.
Сначала он отказывался с ней говорить, но потом, подумав, что от него не убудет, Степан рассказал Мирославе, как нашёл спальный мешок, как приоткрыл его и какой его обуял ужас от увиденного.
– А вы раньше не были знакомы с Майской?
– Упаси господи! – перекрестился Степан.
– Может быть, она выносила мусор, а вы…
– Нет, нет, – быстро перебил её Ордынцев, – я же приезжаю ранёхонько. Даже стрижи ещё почивают, – он указал пальцем в небо.
– Выходит, что вы и с другими жильцами не знакомы?
– Ни с кем, – подтвердил Ордынцев и поправился, – до того случая.
– А потом?
– В то утро с некоторыми пришлось познакомиться, – вздохнул Степан, невольно вспоминая всё, что ему пришлось пережить.
– Вы не помните, в каком состоянии был спальный мешок?
– В смысле?
– Старый? Новый?
– Не новый, наверное, ещё советских годов, но в хорошем состоянии.
– Он был плотно закрыт?
– Плотно. Сначала-то я попробовал его сдвинуть с места, но не удалось. Вот я и захотел поглядеть, что там внутри. Подумал, что, может кто-то вместе с мешком решил выбросить и туристическое снаряжение какое-то.
– Какое? – спросил Мирослава.– Ну, мало ли, – Степан потоптался на месте, – например, котелок или самовар.
– Самовар навряд ли.
– Не скажите.
Мирослава молча, смотрела на водителя.
– Дурак я дурак, – вздохнул он, – не надо было мне его открывать! Говорила мне бабушка, – Стёпушка, любопытство до хорошего не доведёт.
– А вы и в детстве были любопытным? – невольно улыбнулась Мирослава.
– Ещё каким! – махнул рукой Степан, – в каждую дырку нос совал. И доставалось же мне! И от родителей и от бабуси. Но я был неисправим, – Степан улыбнулся своим воспоминаниям. Но опомнившись, тотчас напустил на лицо серьёзность.
– В данном случае вы поступили правильно, – успокоила его Мирослава, – на этот раз ваше любопытство помогло следствию.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
– Спасибо, хоть кто-то доброе слово сказал, приободрился Степан.
– Хотелось бы отметить нашу приятную встречу, – проговорила Мирослава, – посидеть где-нибудь. Но я очень тороплюсь, поэтому выпейте хорошего квасу и за меня, – она сунула в руку обомлевшему водителю купюру, быстро села в свою машину и укатила.
Степан разжал ладонь и с удивлением посмотрел на деньги, – на квас? – пробормотал он, – да тут на целый ящик пива.
Он сунул деньги в карман, решив, что пиво купит в выходные, когда они поедут с друзьями на дачу к Лёвчику на шашлык! А тёще его обязательно цветы! Тестю банный веник. А жене? – вспомнил он, почесал макушку и решил, что жене и Лёвкиному пацану он купит пломбир.
Он уже начал забираться к кабину, как его озарила новая мысль.
– Стоп, – сказал он самому себе, – зачем Лёвкиной тёще цветы? У неё же и так всё в цветах! И дача, и сарафан, и на каждой туфле по цветку и даже в пучке на голове торчит какая-то растительная метёлка из пластмассы. Значит, решено! Тёще тоже веник! Ей берёзовый, а тестю дубовый. А ему Степану Ордынцеву бесплатный абонемент в их баню до конца лета.
– Какой я сообразительный! – похвалил сам себя Степан, забрался, наконец, в кабину и отправился по делам службы.
А Мирослава в это время доезжала по кафе под странным названием «На распутье».
Кафе располагалось на небольшом пяточке, на стыке двух улиц – Грошёвой и Небранной.
Улица, пересекающаяся с Грошовой была Туземной, а та, что пересекалась с Небранной Молчановской.
Кто был юмористом, присвоившим улицам такие названия, было неизвестно. Путеводитель, как всегда ссылался на народную мудрость. А народ в свою очередь безмолвствовал.
Зато тот, кто придумал название для кафе, был хорошо известен – Чувякин Ипполит Харитонович.
В город Чувякин прибыл из соседней области и утверждал, что его прадед был купцом второй гильдии, торговал отменной обувью и держал трактир.
Прадед Чувякина держал трактир, по словам Ипполита Харитоновича исключительно для души в отличие от правнука, которого кафе «На распутье» и кормило и одевало и обувало.
Кафе пользовалось определённой популярностью. Его посещали и молодые офисные клерки и те, кто перешагнул четвёртый и пятый десятки.
Объяснялась популярность просто – приличная кухня, по преимуществу русская, без разносолов, но качественно, вкусно и недорого, что во времена кризиса стоит дорогого, несмотря на запрыгнувшую, на язык тавтологию.
Возле кафе Волгина договорилась встретиться с сослуживцем Поликарпова Германом Павловичем Топилиным.
Мирослава прибыла на место встречи раньше на пять минут и сразу заметила солидного широкоплечего мужчину высокого роста, стоявшего возле Тойоты. На вид мужчине было лет сорок пять – пятьдесят, одет он был в светло-коричневый костюм.
Вид у мужчины был одновременно и растерянный и суровый.
– Здравствуйте, Герман Павлович! – приветливо улыбнулась ему Мирослава.
– Вы меня знаете? – удивился он.
– Я Мирослава Волгина. Мы договорились с вами встретиться.
– Ах, да. Значит это вы? – он оглядел её пытливым взглядом.
– Да, это я. Пойдёмте в кафе. Вам ведь ещё и поесть нужно.
– Поесть я всегда успею, – ответил он, по-прежнему, не сводя с неё глаз, – а вы Серёжу хорошо знаете?
– Я его совсем не знаю, Герман Павлович.
– А как же? – растерялся он.
– Меня наняла сестра Сергея Владимировича Ольга Владимировна для того, чтобы я помогла её брату выбраться из беды, в которую он попал. Ольга Владимировна вам звонила?
– Да, вчера и что-то такое говорила. Но я мало что смог понять.
– Ничего страшного, идёмте в кафе, – она взяла его, как маленького за руку и повела вовнутрь.
Мирослава выбрала столик на отшибе, позвала официанта и заказала себе куриную котлету и овощной салат.
Официант перевёл взгляд на Топилина.
– А мне как всегда, – кивнул тот.
– Вы здесь часто бываете? – спросила Мирослава.