- Сколько их? Спросил великий кукловод
- 142 миллиона
- А зачем нам так много, если они не производят ничего из того, что можно продать с прибылью? Чем меньше этих людей, тем больше средств останется от продажи нефти и газа, а ничего иного на этой временно ничейной территории уже и нет. Сколько тратят их погонщики на оборону?
- В 14,5 раз меньше нашего бюджета.
- Зачем они тратят даже это, зачем нам эти люди, на этой земле?... Если мы уже купили их хозяев и держим наворованные ими деньги в наших банках.
Вам не стало страшно? Нет, это не сказка, - ЭТО НАЗЫВАЕТСЯ НЕО-ФЕОДАЛИЗМ, мы миновали фазу голливудского капитализма в нашей деградации, повернувшей социальную эволюцию в спять. Одно нас спасет: Пролетарию нечего терять кроме своих цепей(с). Осталось вспомнить кто Мы.
Крысы, лазарет, карантин и 4 разбойника
За свою бурную жизнь я видел многие великие города мира и каждый из них оставил свой кирпичик в моём неповоротливом мироздании. Грандиозный Нью Йорк, механический Берлин, вульгарный Париж, слепленный в комок Токио или помпезный Пекин, без сомнения заслуживают отдельного внимания, каждый в своём роде. Но самый великолепный город мира, сжавший мне сердце – Венеция. Нигде не было такого вкусного солнца, таких прозрачных ароматов итальянской кухни, такой нежной тесноты улиц, на которых не было машин, если не считать таковыми роскошные катера, убогие лодочки и феерические гондолы. Нигде так не хотелось любить и быть любимым, нигде так много ни пели о Любви, веселые и счастливые венецианцы, которые к слову не считают себя итальянцами, а настаивают на том, что они венеты, осколки древнего племени. И если есть для меня центр мира, то это микроскопический (без шуток) Медисон Сквер Гарден, но сердце мира, это грандиозная площадь Сан Марко с самым внеземным собором мира во главе композиции… Венеция прекрасна, но именно она принесла в Европу моровое поветрие, чуму из Китая, которое выкосила до трети жителей континента. Крысы сбежавшие с корабля в гавани Венеции стали истинным оружием массового поражения раннего средневековья и по сей день этот ужас жив в человеческой памяти в словах лазарент по имени острова Lazzaretto Vecchio где рыцари ордена Св. Лазаря основали лепрозорий и боролись некогда с проказой. А в 1348 году, тут разместили карантин для кораблей пришедших на рейд Венеции и 40 дней ждущих результата чумной комиссии, решающей – можно ли пустить судно под разгрузку в порту. Сорок по-итальянски quaranta – куарАнта, карантин в измененном звучании. Говорят в 2000-м году на острове решили провести инженерные работы и вскрылись братские могилы чумных покойников, с тысячами погибших, пожалели, что разворошили, есть вещи которые лучше не трогать. Впрочем не все боялись вещей покойников. По дошедшей до нас легенде, в то время общего ужаса в городе лютовала банда мародёров, которая называлась «4 разбойника», они грабили опустевшие дома людей и раздевали самих покойников, не опасаясь заражения. Когда их схватили и побеседовали под пытками, выяснилось, что они пользовались эссенцией, сложной конфигурации в которую входили пряности и уксус, втирали в лицо и руки, пропитывали одежду, этот запах сразу стал популярен. Есть мнение экспертов, что это и был первый массовый аромат человечества Еau des 4 voleurs – четыре разбойника, появившийся задолго до «кёльнской воды» Eau de Cologne – Одеколон… Многие годы вспоминая про Венецию я пользовался ароматом Loccitane en provence eau des 4 voleurs современным парфюмом, который компания Loccitane en provence создала по старым рецептам средневековья. У меня по сию пору есть драгоценная коробочка с нераскрытым флаконом. Мало ли у кого есть этот парфюм и он ему не нужен, - приму как артефакт из мрачного прошлого восхитительной Венеции. Где меня искать, знают все: Россия, Питер, Лесгафта, Кочергин (жду, не шучу).
Чтобы расправить флаги, надо пойти против ветра! (с)
Маяковского помня рифмы
Мы кувалдой чеканим смыслы
Даже если метнёт на рифы
Даже если потухнут мысли
Мы отрежем кусок рубахи
Мы крови причастим ее нашей
И ударим в колокол Веры Завернем
Её в сердце наше
Пусть визжат ожиревшие черви
Вторят им либеральные свиньи
Мы поднимем старое знамя
Память нашу из сердца вынем
Никогда ещё так не слепли
Обезумев, тупели годами…
Тем ужаснее пробуждение
Липкий пот рукавом вытирая
Поднимайте флаги всё выше
И шагайте вбивая стопы
Стук сердец наших, слышим, слышим
Уже слился он в грозный рокот
Маяковского помня левый
Новый марш загремит строями
Если есть человек ты честный
Нам ты брат, навсегда ты с нами
Щуря взгляд от стального ветра
Сплюнув кровь и зубы под ноги
Выдыхаем: уже не дрогнем
Дай нам Господи сил в дороге
Левой, левой, левой
Марш, марш вперёд
Рабочий Народ!
Не повышайте голос
…Любовь это неосознанное желание вручить свою жизнь объекту Любви.
Когда люди любят друг друга, они сплетают свои руки и дыхание в единый жгучий глубок, чувствуя как сердца рвутся, шаровой молнией, проламывая грудную клетку. Они алчут стать единым целым и они это делают, - рождая ребенка, Душа которого, загорается как фитилёк свечи от двух горящих лампад. Когда мы любим, нам не нужны слова, нам вполне хватает взгляда, хватает взятого в женскую ладонь мизинца, за который держится ваша Любовь. Вы можете наконец то разглядеть Её, с ног до головы и у нее даже есть Имя. Как же страшно, когда годы совместной жизни, возводят не блистательные замки во славу пронзительного чувства, а заборы, частоколы и рвы наполненные нечистотами истерик, вульгарных обид, а в глубине уже таятся смрадные сгустки измены и лжи. И вот тогда, забравшись за эти дощаные стены «личного пространства», мы начинаем говорить всё громче, переходя на крик и ненависть… Потому, что с каждым громко сказанным словом, мы делаем шаг друг от друга, удаляясь на расстояния, не допустимые для понимания сказанного. И вот мы уже слишком далеки друг от друга, чтобы слышать хоть что-то, обретая гнетущее одиночество к застенках совершенных ошибок. Как же быстро расцепилось то, что было МЫ и как быстро эти два осколка некогда целого, вспомнили о «бесценном эгоизме». Так кого мы любим, - себя или детей? Себя – или ту самую женщину? Себя – или стареющую мать? …Так себя? А что у нас за повод, для такого самоторчащего себялюбия? Повод! А для подлинной Любви нужен хоть один повод, кроме рвущегося к любимой, сердца? Ибо любят, не за что-то, а кого-то (с). …Однажды, вы будите сидеть, обвиснув плечами, остекленело глядя в одну точку и вдруг поймёте, что окончательно устали жить, а смерть, пугающе, не пугает совсем. Вы обретете то безразличие, которое и есть антипод жизни. Каждый проигравший получает его в своё время, многие, даже не успев состарится. Так вот это Любовь ушла, потому что внутри вас, Ей оказалось нестерпимо тесно, а вы так и не сумели найти смелости, вздохнуть полной грудью, разбросав пуговицы от убитой рубахи. Если нет в вас Любви, то вы опасливо избрали унылое угасание и оно тикает метрономом. Жизнь без Любви – отсроченная смерть!
Скальпелем по стеклу
Всё водит и водит Мастер
А по лицу потекло
И грудь придавило ненастье
Боже верни мне сон
Хрупкий, наивный, светлый
Тот, где я глупо влюблен
В девочку с майской веткой
Заверните мне килограмм еды и 200 грамм счастье, - оно у Вас свежее?
Я умею задавать глупые вопросы, чтобы вызвать лёгкий приступ сарказма у ядовитого читателя, которому приятно ощущать свою опытность, видя наивного и даже несколько обделённого природой автора. Вот и мило, да лишь бы вы не курили и животик у вас не болел, а так то, я и ещё могу чего спросить, чтобы вы могли улыбнуться: «– во лошара, ну спросил, …нарожают дебилов и не пристрелят во младенчестве». Вам стало теплее в вашей узкой груди? Значит я уже согрел кого то, ну разве это не славно?
…Что такое счастье?
Нет смысла кричать на детей. Услышав громкий звук, ребенок прячется в непроницаемую оболочку непонимания, уже не слыша слов, смыслов, доводов, «безукоризненных логических цепочек» родителя – кандидата технических наук, не побоюсь этого слова – доцента! И слышит только пульсирующий вопль в системе самосохранея: ОПАСНОСТЬ! В социальном развитии маленькой личности неминуемо наступает фаза, когда человечек вдруг жестко начинает искать место в иерархии стаи, в которой он живет, пытаясь своими наивными методами, манипулировать окружающим миром. Он требует, плачет, вдруг начинает учить взрослых «как правильно», уверенно лжёт: я тебя не люблю! Нанося, как ему кажется, сокрушительный урон, любой позиции взрослой особи прайда. Чем младше член коллектива, тем проще и внятнее должна быть позиция в его отношении:
1. Если вы такой же глуповатый ребёнок как и он, - конечно кричите на него и даже спешите его ударить, как бы сделал это он
2. Но если вы хотите быть услышанным: молча покажите как именно надо, а затем внятно произнесите: ты – ошибаешься, правильно надо вот – так. Чтобы мысль легла на подкорку без лишней суеты придирчивого осознания.
…Этот день начался странно, как будто ребёнку приснился ужас или она отлежала во сне ручку. Дети еще не понимают истиной причины негодования и вымещают его на родителях, в этот раз я услышал, как именно я должен читать, как правильно вытирать ей попу после туалета, могу ли я отвечать на телефонные звонки, если при этом рисовал ей домик. Нашёл силы не совершить ошибки, не повысил голос, не пошёл по пути внятной, но грубой дрессуры через: «ремень + задница», а просто ужаснулся ненависти в ее словах и отрезал: Я! Не хочу! С тобой! Говорить! Точка! Встал и ушёл. Уже через полчаса, она что-то пыталась буднично спросить, уже не грохотали мультики по телевизору, уже она пыталась не показаться на глаза, а я уныло размышлял – сколько именно капель валокордина лить в этом случае. Как вдруг маленький человек принес два рисунка угловато вырезанных ножницами – Кроша и Нюшу из Смешариков, обняла за шею и обжигая ухо дыханием, стал быстро бубнить, то, что боялась потерять: «Папочка, я так люблю тебя, прости меня, я не знаю что со мной, папочка». Счастье, это когда должны были расстрелять, - да помиловали, прекрасным дождливым утром посреди восхитительного болота! Счастье, - это когда весь мир рухнул, без надежды на восстановление и был спасен невесомой детской рукой. Я точно знаю, как пахнет моё счастье, надеюсь читатель обронил свой скепсис, придавив ногу...