Бен наблюдал, как Билли Бакстер заказал кружку пива. Такой родную бабку продаст, если предложат сходную цену. Но чтобы работать на немцев? Не тот характер, подумал Бен. В душе Билли трус, как выяснилось в тот раз, когда Бен врезал ему, до крови разбив нос, а Билли с воплями побежал домой. Отец прочитал Бену лекцию о насилии и сдержанности, но вид у него при этом был весьма довольный.
Когда Бен уже выпил полкружки, дверь паба распахнулась и ввалилась компания громко болтавших и смеявшихся солдат. Они пробрались к бару, и Бен заметил, что местные расступились. В воздухе ощущалось напряжение. Потом один из солдат сказал: «А вы что будете, мисс?» – и Бен увидел, что с ними леди Диана. Она надела красные брюки, повязала голову красным платком, как девушка из Земледельческой армии, и накрасила губы ярко-красной помадой.
– Не называй ее «мисс». Надо говорить «миледи». Она дочка графа, – прошипел один солдат тому, кто спрашивал.
Дайдо услышала и рассмеялась.
– Ой, ради бога, не надо этого. Зовите меня Диана или Дайдо. Терпеть не могу формальностей. Ронни, мне, пожалуйста, полпинты пива с лимонадом.
Оглядев паб, она заметила Бена и широко ему улыбнулась:
– Привет, Бен. Эти милые ребята предложили мне пойти с ними в паб. Не правда ли, очень любезно с их стороны? Я сбежала из-под замка хоть на время. – Она снова рассмеялась, но во взгляде ее читалась мольба: «Не говори никому, что видел меня здесь».
Бармен смутился.
– Прошу прощения, миледи, но это ведь общее помещение. Не будет ли вам удобнее в отдельной гостиной? Там есть кресла и не так шумно.
– Глупости какие, – возразила Дайдо, покосившись на Бена в поисках поддержки. – Я всю жизнь провожу взаперти и никого не вижу. Мне хочется немного пожить, слышать смех и разговаривать с обычными людьми. – Она обернулась к солдату, который предлагал купить ей выпивку. – Знаешь что, Ронни, давай лучше целую пинту.
Пока бармен наливал, она подошла к Бену.
– Чем ты теперь занимаешься, Дайдо? – спросил Бен. – Всё дома?
– Всё торчу дома, – театрально вздохнула она. – Па не позволяет мне заняться ничем стоящим. А мне так хочется приносить пользу. Ты не мог бы найти мне работу в Лондоне, а? Там, где сам служишь?
– Наверное, мог бы, но не стану же я идти наперекор твоему отцу, ты ведь еще несовершеннолетняя. Вероятно, в Севеноксе или Тонбридже тоже можно заняться чем-то полезным.
– Записаться в Земледельческую армию свиней выращивать? Других предложений нет. А я хочу чего-то интересного. Вот попрошу мистера Черчилля, когда он у нас будет в следующий раз. Па ведь хорошо его знает. И если мистер Черчилль согласится взять меня на работу, то Па уж точно не откажет, правда?
– А ты умеешь делать что-нибудь полезное? – уточнил Бен. – Печатать, например, или стенографировать?
– В общем-то, нет. – Она смущенно закусила губу, и Бен вдруг осознал, что она еще почти ребенок.
– Обычно женщинам поручают примерно такую работу, – пояснил он. – Бумаги, справки, документы.
– Скукота, скукота, скукота! Лучше водить карету скорой помощи, выучиться на радистку или даже пойти в армию.
– Женщин на фронт не пускают. Даже если наденешь мундир, все равно будешь заниматься той же конторской работой.
– Это несправедливо, – надула губки Диана. – Я такая же способная, как и эти ребята. И такая же смелая.
– Ну что вы, мисс, – возразил один из солдат. – Мы пошли на войну именно для того, чтобы защищать таких барышень, как вы. Когда нас посылают на чужбину, нам важно знать, что вы дома, в безопасности, ждете нашего возвращения.
– А вас скоро отправят? – спросил Бен.
Молодой солдат нахмурился.
– Пока ничего не слышно. Мы были при Дюнкерке, потеряли там товарищей, но, надо думать, скоро нас снова куда-нибудь пошлют. А пока что жизнь в Кенте не так уж плоха. Особенно когда рядом такие очаровательные молодые леди. – Он улыбнулся Дайдо.
Бен уже было решил, что не имеет смысла дальше задерживаться в пабе, но тут вошел доктор Синклер в сопровождении мужчины средних лет. От всего облика незнакомца – черты лица, покрой пиджака – веяло чем-то иностранным. А вот и таинственный немец, подумал Бен и подошел поздороваться. Доктор тепло приветствовал Бена и представил ему своего спутника:
– Это доктор Розенберг. Он помогает мне принимать больных. Славный малый.
Мужчина коротко склонил голову и протянул Бену руку.
– Здравствуйте, как поживаете? – произнес он по-английски, четко выговаривая слова.
– Вы из Германии? – доброжелательно поинтересовался Бен.
– Из Австрии, – поправил доктор Розенберг. – До войны я преподавал на медицинском факультете Венского университета.
– И был там одним из самых видных профессоров, – добавил доктор Синклер. – Успел выехать в последнюю минуту.
Иностранец грустно посмотрел на Бена.
– Мне и в голову не приходило, что я в опасности, хотя мой дед и был евреем. Поглядите на меня – разве я похож на еврея? И я был уважаемым человеком. А потом явились немцы, меня уволили с факультета и велели носить желтую звезду. Этого мне хватило. Я бросил все и первым же поездом уехал в Италию, оттуда во Францию и, наконец, добрался сюда. – Он прервался, чтобы взять бокал пива, который протягивал ему Синклер. – Мне повезло, я успел выбраться. Насколько я понимаю, моим друзьям и родным повезло меньше. Немцы заставили моих коллег-профессоров мыть тротуары, а прохожие в них плевали. Иные просто исчезли без следа. Никто не знал, куда они делись, но ходили слухи о лагерях… – Он покачал головой. – Порой я чувствую вину за то, что я здесь, в этом чудесном месте, да еще и имею возможность практиковать.
– Вы приняли правильное решение, старина, – сказал доктор Синклер. – Вы действовали – в отличие от остальных. Большинство людей просто не верят, что такое может с ними произойти, пока не становится слишком поздно.
Бен уходил из «Трех колоколов», размышляя о докторе Розенберге. Белокурый зеленоглазый австриец действительно не был похож на еврея. А вдруг его нарочно сюда прислали? – подумал Бен. Прислали и велели обжиться в деревне. Доктор Синклер – человек добросердечный, одинокий, его легко обвести вокруг пальца. Возможно, как раз в доме доктора парашютист и намеревался искать убежища.
Глава восьмая
Снова Фарли
На следующий день жители нескольких домов в округе были приятно удивлены, получив утреннюю почту. За завтраком в Фарли леди Эзми подняла голову от листа бумаги и помахала им перед остальными сидевшими за столом.
– Какая прелесть! – сказала она. – Нас пригласили на званый обед у Прескоттов по случаю возвращения Джереми.
– Только тебя с Па или всех нас? – уточнила Дайдо.
– Там сказано «Вас и Вашу семью», – прочла леди Эзми. – Без Фиби, разумеется. Она еще мала для званых обедов.
– Что? – Фиби подняла голову от тарелки с овсянкой. – Несправедливо! Меня никогда никуда не приглашают.
– Ты ведь еще ребенок, Фиби. Ты пока что не вышла в свет, – пояснила мать.
– Дайдо тоже не вышла в свет. Теперь вообще никто этого не делает, – возразила Фиби.
– Ой, не напоминай! – сердито пробурчала Дайдо. – Если уж речь зашла о несправедливости, так то, что я пропустила светский сезон, самая несправедливая вещь на свете. Ни балов. Ни вечеринок. Ничего. Я никогда никого не встречу и умру старой девой.
– Не знаю, где и каким образом они раздобудут столько провизии, чтобы устроить целый званый обед, – прервал ее тираду лорд Вестерхэм. – Мы же питаемся колбасками, набитыми опилками, а пастушья запеканка[24] на девяносто процентов состоит из картофеля. Впрочем, этот прохвост Прескотт всегда ухитряется достать вещи, которые остальным недоступны. Раскатывает на своем «роллсе», будто и не слыхал о талонах на бензин.
– Он же заседает в важных комитетах, милый, – заметила леди Эзми. – Понятно, что ему нужно часто ездить в Лондон.
– А что ему мешает сесть на поезд, как все мы? – взорвался лорд Вестерхэм. – Я, например, изо всех сил экономлю бензин.
– По-моему, ты ни разу не выводил машину из гаража, с тех пор как шофера призвали в армию, – согласилась леди Эзми. – Но ты и водитель неважный.
– Обижаешь, – парировал лорд Вестерхэм. – Я уверен, что мог бы стать великолепным водителем, если бы постарался. Но у нас всегда был шофер, и учиться не было смысла. К тому же наш долг – подавать пример, не расходуя бензин попусту. А коль скоро я, по всей видимости, неспособен ничего сделать для победы, кроме как командовать местной самообороной, у меня нет и предлога тратить бензин.
– Если бы ты научил меня водить, я бы развозила нас всех, куда надо, – предложила Дайдо. – Ну пожалуйста, Па!
– Ты? За рулем автомобиля? Даже если бы бензин был не по талонам, я бы все равно ответил – нет, нет и нет, тысячу раз нет. Да ты же опаснее для населения, чем немцы. Ты бы нас всех угробила.
– И вовсе нет! – возмутилась Дайдо. Щеки ее пылали. – Я уверена, что отлично бы водила машину. Множество девушек из хороших семей нынче водят кареты скорой помощи и грузовики. Они помогают нам выиграть войну, а я нет, торчу тут и умираю от скуки.
– В любом случае, Родди, тебе придется вывести автомобиль из гаража и отвезти нас к Прескоттам, – вставила леди Эзми. – Не можем же мы прикатить туда на велосипедах.
– Не очень-то мне хочется к ним ехать, – признался лорд Вестерхэм. – Есть в этом проныре Прескотте что-то такое… Словом, я ему не доверяю. Не нашего он круга.
– Как ты можешь такое говорить, Па? – неожиданно подала голос Памела, которая до той поры тихо сидела за столом и доедала тост с апельсиновым джемом.
– Потому что так оно и есть. Конечно, теперь у него красивый дом, да и сам он набрался хороших манер, но происходит-то он из среднего класса.
– Но теперь-то он человек нашего круга, – настаивала Памма. – У него есть титул, как и у тебя.
– Титул либо получают по наследству, либо покупают, – сухо бросил лорд Вестерхэм. – В его случае – как раз второе. И хотелось бы мне знать, как он заработал все эти деньги. Слишком уж он скользкий, этот проныра.