Вероника ИвановаНа полпути к себе
С БЛАГОДАРНОСТЬЮ
Моему отцу, который научил меня разжигать Очаг Познания
Казалось, жизни ход отлажен —
Знакомы скучные пути,
Но грянул гром: пришлось идти
Искать нелепую пропажу.
Безделица. Пустяк. Игрушка.
Покрытый пылью древний хлам.
Давно остывшая зола,
Но… Без неё темно и душно.
Я потерял себя. Так странно…
Растяпа! Но — когда и где?
Кто незаметно завладел
Клочком никчёмного тумана?
Ищу. Надеюсь, не напрасно.
И начинаю понимать,
Что отражения печать
В стеклянной мгле — всего лишь маска.
Где я? Вдали? А может, рядом?
Ту тень, к которой я привык,
Мне возвращают каждый миг,
Как зеркало, чужие взгляды.
Я соберу свои потери.
Когда-нибудь… Вопрос — когда:
Мгновенья сложатся в года,
И… Сколько глаз за каждой дверью!
Вернул пропажу? Не успел?
Часы отсчитывают встречи.
Дорога ждёт. Мой поиск вечен:
Я лишь на полпути к себе.[1]
Часть перваяОстрые уши
Хрусть. Хрусть. Хрусть. Свежевыпавший снег хрустит под ногами — это доктор шлёпает из одной дворовой пристройки в другую. И за каким фрэллом его понесло, спрашивается? Погода-то вовсе не для прогулок — сыро и зябко. Подумать только, ещё полтора месяца назад солнышко так пригревало спину, что хотелось снять с себя всё лишнее, а сейчас… Впрочем, недавно посетившие дом Гизариуса сельские старожилы, беседу которых я имел мучение слышать, степенно заявляли, что осень вполне… осенняя. То есть раз в десятилетие или чуть реже случаются ранние заморозки. Ну снежок выпал — ну и что? К полудню растает! Впрочем, в справедливости последнего предположения я сомневался — небо было хмурым с самого рассвета, а ветер даже и не думал дуть. Так что белая крупа, основательно припорошившая двор, не исчезнет не только до обеда, но и… Хотя зарекаться не буду: с доктора станется выгнать меня на свежий воздух и заставить убирать снег. Ой, кажется, он собирается посмотреть сюда…
Я со всей возможной скоростью захлопнул окно, беспочвенно надеясь, что стук не привлечёт внимания. Потому что если дядя Гиззи поймёт, насколько моё состояние пришло в норму… Свободных минуток не будет.
Вы спрашиваете, кто такой дядя Гиззи? Лекарь. Хороший. Да и человек неплохой. Если не считать некоторого пристрастия к выпивке… Впрочем, как особа искушённая в вопросах сохранения здоровья, свою и чужую меру знает чётко и вовсю старается соблюдать. К неудовольствию тех, кто этой самой меры придерживаться не желает…
Итак, с первым вопросом разобрались. А теперь вы наверняка хотите узнать, с кем ведёте беседу? Хотите? Нет? Всё равно узнаете. Правда, объяснять будет сложновато, но… Обо всём по порядку.
Жил под лунами этого мира… я. Добра не нажил (что вовсе неудивительно), зато и зла не творил (что как раз странно — при моём-то таланте всё портить). Жил себе тихо и мирно… Правда, кто-нибудь сравнил бы мою тогдашнюю жизнь с прозябанием на кочке посреди болота. Ну и что? Была кочка — любимая, до последней травиночки изученная и тщательно обихаживаемая. Была… Пока меня не попросили с этой самой кочки убраться. Да-да, прямо так и сказали: пошёл вон. За дальнейшей ненадобностью. И охотно рассказали, почему я стал не нужен. Разве что маршрут движения не указали…
В общем, расплевались мы, хотя и работали оба на благо некоего южного купца, носящего достойное имя Заффани из рода иль-Руади. Расплевались, и, поскольку мой обидчик одновременно являлся и моим начальником, оставалось только отправиться восвояси. Что я и сделал, находясь в несколько расстроенном состоянии, потому что погряз в заблуждении касательно того, что между мной и Сахимом отношения сложились не только деловые, но и дружеские… Из города размолвки Дулэма я двинулся на север и…
Не надо было заходить в тот трактир. Не надо было в нём задерживаться. И уж тем более не надо было обращать внимание на просьбу сумасбродной гномки о помощи… С неё-то всё и началось. Помощь таки я оказал. Угробив троих парней, тащивших эту самую гномку в какое-то ужасное место. Или не ужасное? Фрэлл его знает, не важно. Но пигалица, освободившаяся от конвоя, потянула меня за собой. В Улларэд, город, который, наверное, навсегда останется в моей памяти. Город, отнявший у меня свободу. То есть на моё единственное к тому времени сокровище покусился вполне определённый человек — некий Мастер некой Академии. Человек с грозным именем Рогар. Р-р-р-р-р!.. Да, именно так. Что особенно занятно: сам меня продавцу сдал, сам же и купил. За очень большую сумму.
Из Улларэда я отправился на новое место жительства в составе небольшого обоза вместе с двумя учениками того самого Мастера и… младшим наследником престола Западного Шема. Правда, моя ладонь успела познакомиться с пятой точкой принца ещё до того, как мне стал известен его титул… Ну да, отшлёпал. Потому что счёл манеры мальчика недопустимыми. Но несколько часов спустя, кстати, его же и спас! От оборотня. Впрочем, поскольку свидетель убиения шадды оказался в единственном числе и в моём лице, сию заслугу перед Королевским Домом мне не зачли, а, напротив, усугубили мою неприязнь к коронованным особам. Каким образом? Этот образ в настоящий момент украшает мою правую щёку. Клеймо «королевской милости». «Погасивший незажженную свечу». Для тех, кто в этом деле несведущ, поясняю: такое клеймо ставится убийце беременной женщины. Особую пикантность действу придал его исполнитель — странная эльфийка, показавшаяся мне попросту сумасшедшей. В тот вечер я был на грани смерти, но Вечная Странница повременила с визитом, а мой новоявленный хозяин — с призванием меня на службу, одолжив своё приобретение приятелю. Сельскому доктору по имени Гизариус.
Впрочем, это я думал, что доктор сельский, но, обнаружив, что в его усадьбе имеет удовольствие проживать принц всё того же Западного Шема (только на сей раз старший) в компании и под защитой умелого телохранителя, понял: судьба свела меня совсем не с простыми людьми. И не в самых простых обстоятельствах. Так, наследник престола Дэриен страдал слепотой, которая не поддавалась излечению — ни обычному, ни магическому. Точнее, маги, приглашённые ко двору, не смогли установить причину болезни. Зато я — смог. И не только установить, но и уничтожить эту причину… Спросите, зачем влез не в своё дело? А из благодарности. Потому что принц спас мне жизнь, когда селяне горели желанием забить меня камнями. За что? За то, что я напугал своим клеймом дочку местного старосты. Хотя на самом деле я пытался ей помочь… И помог, но уже гораздо позже — во время самих родов. Помог и был торжественно провозглашён Мастером, к своему огромному неудовольствию. Так и прошла половина лета — в сельских работах, попытках разобраться с загадкой болезни принца и… встречах с прошлым — приёме посланцев из Дома. Сначала меня навестила Лэни, а потом удостоил визита шадд’а-раф.[2] Кто такая Лэни? Волчица. А шадд’а-раф — кот. Только не думайте, что я живу в зверинце! Хотя… в некотором смысле… Оборотни они. Оба. Но дело не в этом, а в том, что посыльный, который доставил мне книги по магии (один из учеников Рогара, молодой маг по имени Мэтт, который, надо сказать, помог мне тогда справиться с шаддой), увидел, как легко я справляюсь с метаморфами, и… доложил о сём казусе своей наставнице, коя не преминула заполучить в свои жадные руки столь ценный для изучения объект. Мою тушку. И ведь изучала! За что поплатилась жизнью. Но я не жалею о случившемся, потому что алчность магички позволила мне свести знакомство с сестрой уже встреченных мною принцев. И не только свести, а ещё и провести. Провести Инициацию юного Моста во имя спасения целого города…
Ещё не запутались? А я вот почти…
Ненавижу болеть, но в этот раз простуда пришлась как нельзя кстати. Что самое смешное, с лёгкой руки доктора, который, внимательнейшим образом подсчитав количество скучающих в сарае дров, решил, что их не хватит для обогрева на оставшиеся до отъезда три недели. Кто бы сомневался — так топить! В течение последнего часа ваш покорный слуга уже успел не раз проветрить кухню, чтобы не задохнуться от становящегося невыносимым в тёплом воздухе аромата сушёных трав…
Так вот, разумеется, первым делом Гизариус постарался заинтересовать колкой дров меня, на что пришлось высказать вполне справедливое сомнение относительно моей привлекательности с топором в черепе. Не то чтобы я совсем уж не знаю, с какой стороны подходить к топору, но махать тем увесистым инструментом, которым располагал доктор, мне не хотелось — пришлось живописать возможный результат моих взаимоотношений с рубящими предметами. Доктор долго смеялся, но в конце концов сжалился над ленивым работником и нашёл дюжего парня в деревне. Зато складирование поленьев целиком и полностью легло на меня. Я и не протестовал, хотя пришлось пару часов сновать между поленницей и полем боя с дровами, вот только… Сначала был одет вполне по погоде, но с каждой перенесённой охапкой чурок мне становилось всё теплее и теплее, пока… я не остался в одной рубашке. Как назло, солнце лишь делало вид, что греет, чем окончательно ввело меня в заблуждение. Заблуждение, вылившееся в простуду, прихватившую меня на следующий же день…
Кашель, сопли и раздираемое болью горло — мой организм не оставила без внимания ни одна из этих пакостей. В результате я несколько дней валялся в постели, закутанный в одеяла, и поглощал всякие зелья в неимоверных количествах. Самым безобидным из них был настой малины, но, к моему величайшему огорчению, ягоды в него не попали. Зато листьев, плодоножек и ещё какой-то трухи я наглотался достаточно, для того чтобы горько пожалеть о своей беспечности…