В доме Дика и Люси было три высоких фронтона, обещавших самое впечатляющее зрелище, которое только можно себе вообразить, так что мистер Мерчисон потирал руки, словно индеец, добывающий огонь палочками.
– Вы так шустро потираете руки, дядя Бен, – заметила Люси, – что кажется – вот-вот посыплются искры. Электрические, конечно.
Следом она принялась рассказывать, что книга Дика о сообществах насекомых близка к завершению, а примечания и черновики – плоды пяти лет работы – разбросаны по всему дому. Скоро ее муж станет знаменитым.
Так что мистер Мерчисон отправился дальше. У Сесили была библиотека отца. У Джона – семейные портреты. У Тома и Лизбет – сынишка Том и дочурка Лизбет.
Иногда на утренней прогулке в дни воскресных посещений своих подопечных его так и подмывало остановить какого-нибудь проезжавшего мимо фермера и спросить, кому принадлежит вон тот старый амбар и не согласится ли хозяин продать его по сходной цене. Но он быстро отметал подобные порывы как совершенно недостойные.
Пожалеем же этого премилого пожилого джентльмена, вынужденного один за другим объезжать соблазнительные пожароопасные дома, испытывая при этом неимоверные муки и всегда находя маленькие препятствия, которые не остановили бы менее добросердечного человека, чем он.
Наконец пришло письмо от Марка и Викки, которых он довольно долго не видел, где среди огромного количества восклицательных знаков содержалась просьба приехать и посмотреть их новое прекрасное обиталище.
«Пожалуйста, приезжайте, принесите хоть немного уюта в наш дом!» – говорилось в письме.
Он отправился в путь на следующей же неделе, и Марк с Викки встретили его на станции.
– Так, и что все это значит? – притворно рассердился мистер Мерчисон. – Вы обзавелись новым домом, а я только сейчас об этом узнал! Как вы можете вообразить, я сгораю от нетерпения увидеть его. Скажите, вы его сами построили или…
– Марка спросите, – сердито ответила Викки. – Я тут совершенно ни при чем. Вот только мне приходится там жить.
– Это дом дяди моей мамы, – сказал Марк, ожесточенно сражаясь с рычагом переключения скоростей. – А теперь он принадлежит мне.
– За грехи маминых дядюшек расплачиваются дети, – с заметным усилием добродушно пошутила Викки.
– А как же ваш домик в Уиллоудейле? – спросил мистер Мерчисон. – Мне казалось, что он вам очень нравится.
– Нравился, – поправил его Марк.
– Не доводите меня до слез, – сказала Викки. – Стоит мне подумать о саде…
– Да, не доводите ее до слез, – подтвердил Марк. – Нам пришлось сдать дом в Уиллоудейле. Понимаете, за этот особняк надо платить налоги. Двадцать восемь комнат! Его не сдашь внаем и не продашь. Так пришлось туда переехать. Вот и ворота. Сейчас сами все увидите. Глядите.
– Боже мой! – воскликнул мистер Мерчисон. – Боже мой!
– Вот так все говорят, – заметила Вики. – Рейнский замок, обшитый фанерой!
– А с другой стороны, похожий на Тадж-Махал, – добавил Марк.
– Так-так-так! – проговорил мистер Мерчисон. – И все же… и все же, знаете ли, считайте меня старомодным, но мне кажется, что в этом доме скрыт большой потенциал. Какие башенки! А вот эти штуки, пожалуй, должны были изображать аркбутаны! А этот минаретик на самом верху! При верном угле зрения…
И он засиял так, как не сиял уже очень давно.
– Ну что вы такое говорите, дядя Бен! – махнула рукой Викки.
– Не обращайте внимания на меня, старика, у меня свои причуды, – сказал мистер Мерчисон. – Может, я слегка эксцентричен. Должен признаться, дому необходима искра воображения. Однако… да, в нем чувствуется потенциал. Страховка, наверное, очень дорогая.
– Эти пройдохи содрали с нас целое состояние, – ответил Марк. – Я от нее откажусь. Однако позвольте ваш багаж.
– Осторожнее с большим ящиком, – предупредил мистер Мерчисон. – Там дюжина бутылок вина, которое, думаю, вам понравится. Отнесите его в погреб, а я сам открою его перед ужином.
Мистер Мерчисон часто дарил вино своим молодым друзьям. Ему казалось, что это вроде обязанности посаженного дядюшки. А еще он думал, что соломенная подкладка может зачем-нибудь пригодиться.
Они вошли в дом, и Викки с саркастически-веселым видом показала ему анфиладу комнат, по которым гулял ветер, насвистывая, словно пытался поднять сам себе настроение.
– Мы занимаем лишь уголок этого чертова замка, – сказала Викки. – Все кончится тем, что мы исхудаем, высохнем и побледнеем, отрастим длинные ногти и покроемся паутиной.
– Ах, полноте! – воскликнул мистер Мерчисон. – Уверен, что все переменится. Надо приучить соседей наезжать с визитами. Добавить света, теплоты, суеты – и старый особняк покажется совсем иным. Поверьте, дорогие мои, все может измениться буквально за ночь.
И вправду, когда мистер Мерчисон спустился распаковать вино, казалось, что так оно и будет. Он сложил упаковочную солому в замечательную кучку и вышел из погреба в превосходнейшем настроении, потирая руки с такой радостью, от которой бы улыбнулся самый грустный страдалец. Хорошее настроение очень ему пригодилось, поскольку без него ужин оказался бы очень мрачным. Марк и Викки уже успели основательно поссориться.
– Я ничего не могу с этим поделать, – говорил Марк в ответ на жалобы, которые наверняка слышал и раньше. – Я тебе сто раз говорил, что переедем, как только сможем себе это позволить.
– Вы слышали, дядя Бен?– воскликнула Вики.– Как только сможем себе позволить жить в крохотном шестикомнатном доме в Уиллоудейле.
– Ах, прошу тебя, оставь это! – довольно громко взмолился Марк. – Хотя бы на время.
– Не кричи, – сказала Вики. – Неудивительно, что дядя Бен фыркает, слушая тебя.
– Как? – удивился мистер Мерчисон. – Фыркать? На Марка? Да никогда в жизни.
– Боже правый! Неужели это из-за рыбы? – воскликнула Вики. – Пожалуйста, скажите, дядя Бен, если так.
– Нет-нет, – ответил мистер Мерчисон. – Рыба превосходная.
– Но вы к ней даже не притронулись, – заметила Вики. – Вы только фыркаете.
– Честное слово, – проговорил мистер Мерчисон, не давая забрать у себя тарелку. – Все очень-очень вкусно.
– Не стоит. Если дело не в рыбе, значит, вы простудились. Боже мой! – ужаснулась Вики.
– Нет, не простудился, – ответил мистер Мерчисон. – Но вот вспомнил. Вечерами становится прохладно. У тебя нет пледа или накидки, дорогая?
– Мне не холодно, – сказала Вики. – А вам? Отопление тут не лучше, чем все остальное.
– Спасибо, все прекрасно, – проговорил мистер Мерчисон. – Просто подумал… Может быть, выйдем прогуляться? На лужайку.
– На лужайку? – удивился Марк. – Прогуляться? С чего бы это вдруг?
– Ах да. Ты прав, – смущенно произнес мистер Мерчисон. – С чего бы нам выходить? Очень резонный вопрос. И что это я вбил себе в голову? Вот ведь смех! Забудем. Скажи-ка, Марк, кто построил этот дивный особняк?
– Мой двоюродный дед, Коксон, – ответил Марк.
– Коксон? Это который банкир? – уточнил мистер Мерчисон.
– Да, – сказал Марк. – А еще удивляются, почему лопаются банки.
– Он был отцом знаменитой красавицы Аннабель Коксон, – добавила Викки. – Наверняка вам приходилось с нею встречаться. Вы были в числе ее поклонников?
– Ну… – протянул мистер Мерчисон, и улыбка сползла с его лица.
– Вот тут, – произнес Марк, – прошло ее счастливое детство. Ее белая спаленка, очевидно, располагалась в одной из этих чертовых башен.
– Она здесь родилась. Да, конечно. И выросла, – пробормотал мистер Мерчисон, уже совсем перестав улыбаться.
– Это была ее колыбель, свидетельница ее девичьих грез. Ее дивная тень, возможно, прямо сейчас блуждает где-то наверху. В панталонах или что они там носили в те времена. Хотелось бы с ней познакомиться.
– Дядя Бен погрустнел, – сказала Викки. – Держу пари, что вы были в нее влюблены, дядя Бен. Расскажите-ка нам.
– Я? Что за глупости, боже мой! – ошарашенно вскинулся мистер Мерчисон. – Так или иначе, она была прелестным созданием. Да. «Ее дивная тень». Хорошо ты сказал! Верно подмечено, да-да-да!
– Но в самом деле, – продолжал Марк, – разве это не поразительно? Она наверняка любила этот дом, а на нас с Викки он нагоняет страшную меланхолию.
– Любила, – ответил мистер Мерчисон. – Помню, как она рассказывала о нем. Да, очень любила.
– Она была хорошенькая? – спросила Вики. – Жизнерадостная?
– О да, – ответил Мерчисон. – Очень хорошенькая. Очень живая. Живая в том смысле… ну, возможно, я старею. В нынешние времена люди как будто разучились быть такими живыми. Как певчая птичка. Разумеется, кроме тебя, дорогая, – галантно добавил он.
– И добрая? – спросила Вики.
– Да, – ответил мистер Мерчисон. – Очень добрая. Чуть позже, как поговаривают, она… изменилась. Но когда мы познакомились, она была такой юной. Наверное, прямо из родительского дома. «Ее дивная тень»! Боже мой! Что ж, рад, что ты взял на себя заботу об этом старом доме, мой мальчик. Было бы жаль, если бы… он превратился в руины. О господи!
– Что? Что такое, дядя Бен?
– Что это за запах?! – вскричал он. – Пахнет гарью? Точно!
– Гарью? – удивился Марк.
– Именно! – воскликнул мистер Мерчисон. – Не теряйте голову и молитесь! Оставайтесь на местах! Я тотчас же вернусь.
И он торопливо вышел из комнаты.
– Черт бы меня побрал! – сказал Марк после того, как они с Викки обменялись долгим недоуменным взглядом. – Старина что, спятил?
– Кажется, я тоже учуяла запах гари, – заметила Викки. – Как думаешь, может, он сигарету в погребе оставил?
– Возможно, – отозвался Марк. – Полагаю, он нам крикнет, если там что-то серьезное.
Вскоре вернулся мистер Мерчисон.
– Все чисто, – сказал он. – Померещилось. Я так и знал.
– Но у вас все лицо в саже, – возразила Викки. – А на руки посмотрите! Дядя Бен, вы оставили в погребе сигарету?
– Ну… – замялся Мерчисон. – Может, и оставил. Признаюсь – оставил. Не сердись на меня, Викки.
– Не сердись! – рассмеялся Марк. – Однако мы на вас сердиты… За то, что потушили. Почему вы не позволили этому чертову дому сгореть дотла?