– Не отпускай меня, – попросил Фред. – Мне так легче.
– Не отпущу, – ответила Рози.
– Рози, – сказал Фред. – Я чувствую… Ты знаешь, что я чувствую?
– Знаю, – ответила она. – Молчи.
– Рози, – произнес Фред чуть позже. – Кто бы мог подумать?
– Да, и вправду кто? – отозвалась Рози.
– Почему ты мне ничего не сказала?
– А как я могла?
– Знаешь, – сказал он. – Мы бы никогда и не узнали, никогда! Если бы ее не украли.
– Не надо о ней.
– Не могу. Может, это и нехорошо, но не могу… Я рад, что ее нет. Оно этого стоит. Акробатикой я заработаю достаточно. А еще буду делать швабры. И чинить кастрюли со сковородками.
– Да, – ответила Рози. – Но погляди-ка, уже утро. По-моему, ты устал, Фред. Весь день вверх-вниз по холмам бегал. Ты иди приляг, а я схожу в деревню, принесу тебе что-нибудь вкусненькое к завтраку.
– Хорошо, – ответил Фред. – А завтра я тебе принесу.
И вот Рози сходила в деревню, купила молока, хлеба и всего прочего. Проходя мимо мясной лавки, она заметила связку свежих, удивительно нежных и аппетитных свиных сосисок, и купила немножко. Они так восхитительно пахли, пока готовились.
– Это мы тоже не могли себе позволить, пока она была здесь, – сказал Фред, съев целую тарелку. – Никаких свиных сосисок, вдруг обидится. Никогда не думал, что доживу до того дня, когда обрадуюсь, что ее украли. Остается надеяться, что она попадет в хорошие руки.
– Уверена, что попадет, – сказала Рози. – Еще хочешь?
– Хочу, – ответил Фред. – Не знаю, может, это от новизны, или ты их по-особенному приготовила, но таких вкусных сосисок я в жизни не ел. Если бы мы отправились с ней в Лондон, в лучшие гостиницы и все такое, сомневаюсь, что нам бы там подали такие вкусные сосиски, как здесь.
В аду нет ярости страшнее[75][76]
Как только Эйнштейн объявил, что пространство ограничено, цены на участки под застройку как в раю, так и в аду резко подскочили. Множество мелких бесов, прозябавших в уютной мерзости дальних уголков ада, оказались выгнаны из своих жалких лачужек совершенно без средств для покупки нового жилья по новым ценам. Им ничего не оставалось, кроме как эмигрировать, и они рассыпались по различным обитаемым планетам Вселенной. Один из них в октябре прошлого года, примерно около полуночи, прибыл в Лондон.
Оказавшиеся в сходном положении ангелы предприняли похожие меры, и по случайному совпадению один из них оказался в тот же час в том же пригороде, на севере от Лондона.
Существа подобного рода, принимая человеческое обличие, обладают преимуществом выбора пола. Жизнь такая штука, что научит и чертей, и ангелов понимать, что к чему, и поэтому оба они решили стать молодыми женщинами примерно двадцати одного года от роду. Бес, лишь коснувшись земли, обернулся брюнеткой Беллой Кимберли, а ангел превратился в столь же красивую блондинку по имени Ева Андерсон.
В силу неотъемлемой ограниченности своих натур ангелы не способны с первого взгляда распознать зло. В той же мере и чертям не дано постичь существование ангельской добродетели. Собственно говоря, когда подобная встреча произошла на улице Лаундс-кресент, ангел был по наивности своей очарован неизмеримой силой и обаянием бесовского характера, в то время как враг рода человеческого испытал тот живейший интерес, какой вызывает у иных людей чистота и прохлада первоклассного мартини.
Девушки познакомились, разговорились и спросили друг дружку, нет ли в округе какого-нибудь недорогого пансиона. Сходство желаний заставило их посмеяться от души, после чего они согласились поселиться вместе и так же вместе строить жизнь. Белла предположила, что посреди ночи искать жилье, пожалуй, не годится, и потому они до утра гуляли по Хэмпстед-Хит, обсуждая, как станут зарабатывать на жизнь, как будут веселиться, поговорили о любви, а потом и о завтраке, каковая тема естественным образом следует за прежними.
В маленькой закусочной на Хит-стрит они подкрепились яйцами всмятку, после чего разыскали милую квартирку на четвертом этаже большого дома по Апперпарк-роуд. Затем отправились устраиваться на работу. Беллу вскоре взяли учительницей танцев, а Еве с некоторым трудом удалось устроиться арфисткой в женский оркестр.
Покончив с неотложными делами, они начали наслаждаться жизнью, как это делают девушки, то есть болтать и хихикать без остановки. Признаться, высказывания Беллы иногда заставляли Еву краснеть от макушки до пят, но она уже успела полюбить свою темноволосую подругу и находила ее дерзкие шутки совершенно неотразимыми. Они по-дружески поделили ящики в комоде и спали в одной кровати, что никто не считал чем-то из ряда вон выходящим и не счел бы таковым, даже зная истинную натуру обеих, ведь бес и ангел под одним одеялом встречаются повсеместно, иначе жизнь для некоторых из нас была бы чертовски скучна.
В том же пансионе проживал молодой человек немногим старше Беллы с Евой, учившийся на архитектора. Он не знал любви и никогда всерьез никем не увлекался. Звали его Гарри Петтигрю, и волосы у него были не темные и не светлые, а так – где-то посередине.
В средствах он был ограничен и занимал комнату на верхнем этаже, но не слишком высоко над обиталищем двух девушек, так что слышал их сладкий смех в поздний час, когда корпел над учебниками. Его подмывало спуститься вниз, постучаться к ним и спросить, над чем они смеются, но он был очень застенчив.
Однако, когда трое молодых людей оказываются под одной крышей, они непременно очень скоро познакомятся. Как-то раз Белла забыла запереть дверь ванной комнаты, должно быть, по причине того, что в аду нет ванн, а посему нет ни ванных комнат, ни, соответственно, дверей в них.
Был воскресный день. Юноша в халате спускался вниз, чтобы искупаться. Произошло дивное легкое недоразумение, при котором он, к счастью, увидел не больше, чем желал бы увидеть любой приличный молодой человек. Тем не менее, он в жутком смущении ретировался, поскольку понятия не имел о желаниях приличных девушек. Конфуз его был столь велик, что он помчался наверх, не считая ни ступенек, ни этажей, и, распахнув, как ему казалось, свою дверь, увидел Еву в третьей позиции гимнастического комплекса Мюллера для укрепления мышц живота и в костюме ее тезки, прародительницы женщин.
Ангелы, как известно каждому, в силу самой своей невинности или, быть может, простоты небесных одеяний иногда куда менее скромны, чем их визгливые темные антиподы. Ева торопливо, но без смятения накинула шаль на плечи и сказала:
– У вас очень расстроенный вид. Не надо так переживать. Вы что-то хотели?
– Нет… – ответил он. – Не хотел. На самом деле я ошибся дверью. Очень любезно с вашей стороны, что вы не кричите и не злитесь на меня.
Они обменялись парой-другой любезностей. В конце Гарри набрался смелости пригласить Еву на прогулку в парк. Не успела она ответить, как вошла Белла и, не заметив Гарри, разразилась хихиканьем:
– Представляешь, что со мной сейчас случилось?
Затем, увидев Гарри, она замолкла в еще большем недоумении.
Из-за этого их встреча в ванной показалась ему уже не такой откровенной, за что Гарри был ей не столь благодарен, как следовало бы, знай он, к чему его склоняла и от чего отвращала его фантазия. Дело в том, что, когда один и тот же молодой человек видит беса и ангела в женском обличии при одних и тех же обстоятельствах, он в пятидесяти или пятидесяти пяти случаях из ста выберет ангела, если он добрый юноша и у него достаточно свободного времени.
Поэтому, когда в тот же день они прогуливались в парке Хэмпстед-Хит, Гарри обращал к Белле весьма учтивые слова, но только слова, в то время как на Еву он обращал еще и красноречивые взгляды.
Белла быстро сообразила, что к чему. Она-то предвкушала долгий период занятий смертным грехом с этим привлекательным молодым человеком, а потом планировала улететь с его душой в когтях. Душа архитектора, особенно если он является ярым сторонником палладианской концепции, сто2ит почти как хорошая вилла на двух-трех гектарах ухоженного участка в самом престижном районе ада. Разочарование, испытанное бедным бездомным демоном, можно было сравнить только с яростью отвергнутой женщины, поскольку оба чувства бушевали в одном и том же теле.
Она каждый день видела, как Гарри все больше увлекается ее белокурой подругой, и замыслила добавить к их компании четвертую сторону в виде молодого человека, почти такого же жгучего брюнета, как она сама, с которым она познакомилась в танцзале и с которым уже немало сблизилась.
Она сказала ему, что Ева должна унаследовать крупную сумму денег. Этого факта вкупе с ее белокурыми локонами и простодушным характером было для Казановы из танцзала достаточно, чтобы тот захотел при первой же возможности познакомиться с ней.
– Можешь не пытаться ее охмурить, – сказала Белла, – она уже без ума от Гарри Петтигрю, который по праву должен быть моим кавалером. Тебе надо ему внушить, что у вас с ней шуры-муры. Это заставит его быстро отвалить, если я верно понимаю его характер.
Следует отметить, что речь у Беллы была чрезвычайно вульгарной – это распространенный среди бесов порок.
Ее партнер по танцам, которого она очень хорошо познакомила с муками ревности, скоро нашел способ представить этих своих знакомцев Гарри. Например, как-то в воскресенье, когда они гуляли по тенистым аллеям Кенвуда, он под неким предлогом устроил, чтобы Белла и Гарри немного отстали, а они с Евой завернули за угол извилистой аллеи, и завел ладонь ей за спину – ничуть ее не касаясь, иначе получил бы суровый отпор, но так, чтобы Гарри, когда он их нагонит, показалось, что он спешно отдергивает руку с ее податливой талии.
И не только это: пару раз он резко вскакивал и казался взволнованным, когда Гарри входил в комнату, где они оставались с Евой наедине благодаря козням его соучастницы. Он не гнушался, слыша за дверью шаги соперника, издавать бесстыжими губами звук поцелуя. Однажды, когда Гарри уехал на выходные, он дошел до того, что забросил в окно к Еве свой носок.