Чрезвычайно бледный молодой человек дошел до середины Вестминстерского моста и взобрался на парапет. Темнолицый джентльмен немного старше него, в вечернем костюме с темно-красной гвоздикой в петлице, в накидке с капюшоном, с моноклем в глазу и козлиной бородкой появился словно из ниоткуда и схватил молодого человека за лодыжку.
– Пустите, черт бы вас подрал! – пробормотал неудавшийся самоубийца, брыкаясь и пинаясь.
– Слезайте и идите рядом, – сказал незнакомец, – иначе вон тот полисмен, что уже сделал пару шагов в нашу сторону, обязательно заберет вас в участок. Сделаем вид, что мы друзья, одному из которых захотелось пощекотать нервы, а другой заволновался, как бы тот не сорвался в воду.
Молодой человек, так стремившийся оказаться в Темзе, совершенно не желал оказаться в тюрьме. Он послушно зашагал подле незнакомца и с улыбкой (поскольку они проходили мимо полисмена) сказал:
– Чтоб вас черти взяли! У вас что, собственных дел мало?
– Отнюдь, дорогой мой Филип Вествик, – ответил незнакомец, – я рассматриваю вас как в высшей степени свое дело.
– Кто вы такой?! – нетерпеливо вскричал молодой человек. – Я вас не знаю. Откуда вам известно мое имя?
– Оно пришло мне на ум, – ответил незнакомец, – примерно с полчаса назад, в то мгновение, когда вы решились на столь опрометчивый шаг.
– Не знаю, как это возможно, – сказал Филип. – Да мне и дела до этого нет.
– Вы, влюбленные, – проговорил его спутник, – удивляетесь только двум вещам: сначала – ответным чувствам вашей пассии, а после – тому, что эти чувства перекинулись на другого.
– Откуда вам знать, – вскричал бедняга Филип, – что дело именно в этом?!
– Я много еще чего смешного знаю, – ответил незнакомец. – Что вы скажете, если я вам напомню, что меньше месяца назад, когда вы считали себя в раю и были в действительности в объятиях вашей Миллисент, вы вдруг ощутили странную тоску, взглянув на ее затылок, и захотели, чтобы она превратилась в ту маленькую симпатичную брюнетку из чайной на Бонд-стрит? А теперь вы на грани самоубийства, потому что Миллисент вас бросила, хотя брюнетка, как вам известно, все так же работает на Бонд-стрит. Что вы на это скажете?
– Похоже, вам не известно, – проговорил Филип, – что мужчина в объятиях девушки чувствует одно, а когда девушка в объятиях кого-то еще, то совсем другое. В остальном же вы дьявольски проницательны.
– Это естественно, – ответил его спутник с благодушной улыбкой, отчего Филип тотчас же понял, что находится в компании самого дьявола.
– Что у вас на уме? – спросил он, отступая на шаг.
Дьявол с самым благожелательным видом предложил ему сигарету.
– Надеюсь, в ней нет никакого дурмана? – осведомился Филип, подозрительно принюхиваясь.
– Ах, полноте! – усмехнулся дьявол. – Вы думаете, мне требуется прибегать к подобным средствам, чтобы одержать над вами верх? На моей стороне разум и логика. Огоньку? – Не дожидаясь ответа, он выставил средний палец руки, кончик которого немедленно поджег сигарету.
– Ваша логика славится тем, что приводит к известному результату, – сказал Филип. – У меня нет ни малейшего желания обречь себя на вечное проклятие.
– Тогда чего вы ожидали, – спросил дьявол, – когда замышляли самоубийство?
– Я не вижу в нем ничего плохого, – ответил наш герой.
– Как и щенок, который разодрал хозяйский тапок, – парировал дьявол. – Однако его за это наказывают.
– Не верю, – упрямо проговорил Филип.
– Тогда идемте со мной, – пригласил дьявол и повел его на ярмарку возле Тоттенхэм-корт-роуд. Там забавлялись азартными играми самые презренные бездельники, иные таращились в стереоскопы, разглядывая картинки парижской ночной жизни. Остальные шарили по карманам, подкатывали к местным обитательницам и предавались самому изощренному сквернословию.
Дьявол взирал на это с таким видом, с каким помещик, прогулявшись в полях среди диких маков и васильков, оглядывает свой тщательно ухоженный сад. Смотритель ярмарки притронулся к фуражке совсем как садовник. Дьявол ответил на приветствие и, вытащив ключ, провел Филипа к небольшой дверце в стене, за которой обнаружился маленький частный лифт.
Они зашли в кабину и в течение нескольких минут спускались с невероятной скоростью.
– Мой дорогой дьявол, – проговорил Филип, попыхивая сигаретой, которая оказалась все-таки с дурманом и наполнила его ощущением собственного превосходства, – дорогой дьявол, если мы продолжим двигаться с такой скоростью, то вскоре попадем прямиком в ад.
Это было донельзя верно подмечено. Лифт остановился, и они вышли из кабины. Перед ними лежал просторный зал, который более всего напоминал фойе колоссальных размеров театра или кинотеатра. В нем располагались две-три кассы, рядом с которыми висели прейскуранты. Партер – за чревоугодие, частные ложи – за прелюбодеяние, бельэтаж – за тщеславие, балкон – за праздность и так далее. Также имелся бар, где парочка демонов в униформе болтали с официантками, среди которых наш друг с изумлением узнал маленькую брюнетку с Бонд-стрит.
Время от времени открывались двери в огромный зал, и было ясно, что там идет веселая пьеса или кинокартина.
– Вон там у нас танцевальный салон, – сказал дьявол, – туда мне особенно хочется вас повести.
Перед ними открыли дверь. Они оказались в довольно просторном помещении, оформленном под пещеру с папоротником, бутафорскими камнями и влажным холодным воздухом. Оркестр играл пародию на Скарлатти. Несколько пар вяло кружились в танце. Филип заметил, что многие из танцоров были до отвращения толсты.
Дьявол подвел его к стройной бледной девушке, тихо сказал ей несколько слов, а Филип, не видя, чем бы еще заняться, поклонился, предложил ей руку, и они начали кружиться по залу.
Танцевала она очень апатично, полуприкрыв тяжелые веки. Филип пробормотал парочку дежурных фраз.
– Часто здесь бываете? – спросил он.
Она вяло улыбнулась, но не ответила.
Его немного задело ее безразличие (к тому же он выкурил предложенную дьяволом сигарету).
– Какая у вас холодная рука! – сказал он, слегка пожав ее. Рука и вправду была весьма холодной. Танцуя, он утянул апатичную партнершу в угол, где обнял ее за талию чуть крепче, чем это нужно для танца. Внезапно он почувствовал, как сквозь рукав пиджака просочилась ледяная влага, и уловил слабый, но легко узнаваемый запах речного ила. Пристально поглядев на девушку, Филип заметил в ее глазах сильный жемчужный отблеск.
– Я не расслышал, как вас зовут, – сказал он.
Его партнерша едва шевельнула бесцветными губами.
– Офелия, – ответила она.
– Прошу меня извинить, – выдавил он и с поспешностью рванулся обратно к дьяволу.
– Так что же, – произнес этот достойный образчик нечисти, – вы по-прежнему не можете поверить, что те, кто утопился, обречены на вечное проклятие?
Филипу пришлось это признать.
– Вы понятия не имеете, как скучает эта бедная девочка, – с сочувствием произнес дьявол. – А она здесь всего-то несколько сотен лет. Что это по сравнению с Вечностью?
– Очень-очень мало, – согласился Филип.
– Видите, какие ей достаются партнеры? – продолжал повелитель тьмы. – В каждом танце она открывает им, а они ей маленькие неприятные подробности, которые вас столь отвратили.
– Но почему они в танцевальном салоне? – поинтересовался Филип.
– А почему бы и нет? – пожал плечами дьявол. – Возьмите еще сигарету.
Затем он предложил пройти в кабинет для делового разговора.
– Ну-с, дорогой мой Вествик, – начал он, когда они расположились в удобных креслах, – в чем будет состоять наш небольшой договор? Я, конечно, могу стереть все, что сейчас произошло. В этом случае вы снова окажетесь на парапете перед самым прыжком, как раз в тот момент, когда я ухватил вас за лодыжку. Вскоре вы прибудете в увиденный вами танцевальный салон. Толстым или тонким – зависит от каприза водной стихии.
– Сейчас ночь, – проговорил Филип. – Река течет со скоростью четыре мили в час. Скорее всего, меня незамеченным вынесет в море. Да, я почти наверняка окажусь среди толстых. Они показались мне поразительно лишенными сексапила, если этот термин вам знаком.
– Да, сталкивался, – улыбнулся дьявол. – Возьмите сигару.
– Нет, спасибо, – ответил Филип. – А вы какой вариант предлагаете?
– Вот наш типовой договор, – сказал дьявол. – Все-таки возьмите сигару. Видите… неограниченное богатство в течение пятидесяти лет, Елена Прекрасная… ну, это устарело. Скажем, мисс… – Тут он назвал имя великолепной кинозвезды.
– И конечно же, – произнес Филип, – вы включили сюда пункт о передаче вам моей души. Это обязательно?
– Ну, это стандартное условие, – ответил дьявол. – Лучше пусть останется. Подпишите вот тут.
– Ну, не знаю, – замялся Филип. – Думаю, что вряд ли подпишу.
– Что?! – вскричал дьявол.
Наш герой надул губы.
– Не хочу на вас давить, дорогой мой Вествик, – сказал дьявол, – но вы уяснили разницу между завтрашним появлением как самоубийца-утопленник и зачислением – заметьте, через пятьдесят упоительных лет – в ряды штатных сотрудников? Это как раз сотрудники болтали с маленькой брюнеткой в баре. Дивная особа!
– Все равно, – упирался Филип. – Пожалуй, я не стану подписывать. Но спасибо за предложение.
– Ладно, – махнул рукой дьявол. – Тогда отправляйтесь назад!
Филип почувствовал резкое движение, потянувшее его ввысь, будто ракету. Однако он сохранил ясный ум, устоял на ногах и, оказавшись на парапете, спрыгнул вниз, но в верном направлении.
О гибкости в искусстве[82]
Жил-был молодой скульптор по имени Юстас, чьи работы были решительно слишком реалистичны для современной публики. Поэтому он из необходимости частенько захаживал в гости к друзьям примерно около семи вечера, всем своим голодным существом надеясь, что его уговорят остаться на ужин. «Я секу мрамор огромными кусками, – мысленно повторял он, – а высекаю крохи еды.