— Ну а что с вашим "Уиллоудейлом"? — спросил мистер Мерчисон. — Мне казалось, что вы очень привязаны к этому особнячку.
— Мы действительно к нему привязаны, — подтвердил Марк.
— Лучше меня не расстраивайте, — вздохнула Вики. — Как вспомню наш сад…
— Да, лучше ее не расстраивать, — посоветовал Марк. — "Уиллоудейл" нам пришлось сдать. " Чтобы выплатить налоги — за дядин дом. Двадцать восемь комнат! Попробуй такой сдать или продать! Остается только жить тут самим. Вот уже и ворота. Сейчас все сами увидите. Прошу.
— Невероятно! Невероятно!
— Вот-вот, все только это и твердят, — проворчала Вики. — Замок с берегов Рейна, обшитый досками.
— И чем-то смахивающий на Тадж-Махал, — добавил Марк.
— Ну да, конечно! — воскликнул мистер Мерчисон. — Знаю, я рискую показаться старомодным, но поверьте, это дом с весьма обнадеживающими перспективами. Какие башенки! А те, если я не ошибаюсь, летящие контраверсы! И этот своеобразный минарет, завершающий композицию! Если еще найти удачный ракурс… — Тут мистер Мерчисон засиял, давно уже не случалось ему сиять так ослепительно.
— Входите же, дядя Бен! — позвала Вики.
— Не обращайте на меня внимания, дорогие мои, — сказал он, потирая руки. — Не обращайте на старого чудака внимания! Наверное, я выгляжу несколько странным… Не скрою, вашему замку недостает поэзии. И все-таки он обнадеживает. К тому же он, видимо, на солидную сумму застрахован.
— Да, эти пройдохи страховые агенты успели неплохо поживиться. Но от меня они ничего не получат. Давайте-ка сюда ваши вещи.
— Только не урони большой ящик. В нем дюжина бутылок. Думаю, тебе это вино понравится. Поставь ящик в погреб, я его ближе к ужину сам распакую.
Мистер Мерчисон всем своим молодым друзьям непременно дарил вино. Он полагал, что это одна из многих приятных обязанностей джентльмена, удостоенного звания дяди. И — что особенно хороши — для подарка бутылки в удобных соломенных футлярах.
Они вошли в дом, и Вики с горестно-шутливым видом провела гостя по унылым анфиладам, насквозь продуваемым ветром, свист которого, очевидно, не давал покоя здешним духам.
— Мы занимаем лишь угол этого дурацкого сооружения, — сказала Вики, — так до самой смерти и будем тут чахнуть, отпустим себе когти, зарастем паутиной…
— Не надо отчаиваться, — перебил ее мистер Мерчисон. — Что-нибудь да изменится. Еще всех ваших соседей соберем в гости. Немного тепла, света, чуточку бодрящей суматохи, и старый замок нельзя будет узнать. Может, даже сегодня ночью, да-да.
И действительно, когда мистер Мерчисон спустился в погреб и принялся распаковывать ящик с вином, обещанные им перемены начали неотвратимо приближаться. Старательно сложив в кучу снятые с бутылок футляры, ликующий мистер Мерчисон стал подниматься наверх и при этом так потешно и деловито потирал руки, что растрогал бы кого угодно. Хорошее настроение очень ему пригодилось, дабы скрасить невеселый ужин: Марк и Вики ссорились.
— Это исключено, — сказал Марк, видимо, в ответ на какой-то упрек. — Я говорил тебе сто раз, переедем, как только появится возможность.
— Слышите, дядя Бен? — воскликнула Вики. — У него нет возможности из двадцати восьми комнат переехать в наш маленький шестикомнатный "Уиллоу-дейл".
— Оставь меня, пожалуйста, в покое, — не выдержал Марк. — Хоть ненадолго.
— Не кричи на меня. Из-за твоего крика дядя Бен даже начал шмыгать носом.
— Что? — растерялся мистер Мерчисон. — Из-за Марка? Боже сохрани!
— О Господи! Значит, вы нюхаете рыбу! — завол-~ новалась Вики. — Так ведь?
— Нет, нет, — поспешил успокоить ее дядя Бен, — рыба превосходная.
— Но вы ни кусочка не съели, нюхаете и нюхаете.
— Право же, Вики, все замечательно, — уверял мистер Мерчисон, не давая ей забрать тарелку с рыбой.
— Дядя Бен, не успокаивайте меня. Если это не рыба, значит, вы простудились. Ужасно!
— Я совершенно здоров. Но действительно нелишне быть осторожным. По вечерам уже очень свежо. У тебя есть какой-нибудь плед, дорогая?
— Мне совсем не холодно, — сказала Вики. — А вы замерзли? Отопление в этом доме тоже неважное.
— Спасибо, милая, тут очень тепло. Просто я подумал… вдруг мы захотим погулять. Пройтись, знаете ли, по травке.
— Пройтись по травке? — переспросил Марк. — А зачем нам гулять в такую поздноту по травке?
— В самом деле, зачем, — смущенно пробормотал мистер Мерчисон. — Резонный вопрос. И что это взбрело мне в голову? Нелепость! Давайте считать, будто я ничего не говорил. Расскажи-ка лучше, кто построил это чудо?
— Мой двоюродный дед Коксон, — ответил Марк.
— Коксон? Тот самый, банкир?
— Тот самый. — А еще удивляются, почему лопаются банки.
— Кстати, отец знаменитой красавицы Эннабел Коксон, — добавила Вики. — Вы, наверное, знали ее, дядя Бен. И тоже были ее поклонником?
— Как тебе сказать… — Мистер Мерчисон улыбнулся, но явно через силу.
— В этом доме она провела свою безмятежную юность, — торжественно сообщил Марк. — Ее белая спаленка располагалась в одной из идиотских башенок.
— Значит, здесь родилась. Конечно, здесь. И выросла… — пробормотал мистер Мерчисон уже без всякой улыбки.
— Девичья спаленка, свидетельница первых невинных грез, — продолжал Марк. — Может, в эту минуту ее прелестный призрак бродит там наверху. В панталончиках, их тогда носили? Вот бы встретиться с ним.
— Что-то дядя Бен совсем загрустил, — заметила Вики. — Вы были в нее влюблены. Признавайтесь.
— Я? Влюблен? Помилуйте! — воскликнул ошарашенный ее предположением дядя Бен. — В любом случае она была прелестнейшим созданием. Да. Как ты сказал? "Ее прелестный призрак"? Ну да, конечно. Лучше и не скажешь!
— Как странно порой все складывается, — сказал Марк. — Она, вероятно, любила этот дом, а на меня и Вики он только тоску нагоняет.
— Да, свой дом она любила, — подтвердил мистер Мерчисон. — Я помню, как она о нем рассказывала. Конечно же любила.
— Она была приятной женщиной? — спросила Вики. — И умела радоваться жизни?
— О да, просто обворожительной. И с очень живым нравом. Такое жизнелюбие — не сочтите мои слова стариковским брюзжанием, — такого жизнелюбия теперь ни у кого не встретишь, естественного, как пение для птицы… Тебя, моя дорогая, сие, разумеется, не касается, — галантно добавил он.
— И добра была? — снова спросила Вики.
— Очень. Это потом стали поговаривать, будто она… слегка изменилась. Но я познакомился с ней, когда она была почти девочкой. Видно, впервые покинула отчий дом. Да, очень добра. "Ее прелестный призрак"! Подумать только! Я рад, мой мальчик, что ты опекаешь это старое гнездо. Как жаль, что оно может превратиться… в руины. О Боже!
— Какие руины? О чем вы, дядя Бен?
— Чем это пахнет? — не отвечая на вопрос, воскликнул дядя Бен. — Где-то горит! Точно!
— Горит? — переспросил Марк.
— Я-то знаю! Не падайте духом и молитесь! Всем оставаться на местах! Я скоро вернусь. — И он выскочил за дверь.
Марк и Вики долго молча смотрели друг на друга, первым опомнился Марк: — Черт возьми! Что это со стариканом? Неужели спятил?
— А ведь в самом деле пахнет гарью, — сказала Вики. — Может, он оставил в погребе зажженную сигарету?
— Может, и оставил. Ничего, если что-нибудь серьезное, он нас крикнет.
Ждать мистера Мерчисона пришлось недолго.
— Померещилось, — успокоил он, опять сияя улыбкой. — Вечная моя мнительность.
— Но у вас же все лицо в саже! — воскликнула Вики. — А взгляните на свои руки! Дядя Бен, вы оставили в погребе сигарету!
— Сигарету… Да-да, припоминаю, оставил. Вики, ты только не сердись на меня.
— "Не сердись", — рассмеялся Марк. — Нет, мы очень на вас сердиты — за то, что вы рано спохватились. Дали бы этому постылому домине спокойненько догореть.
— Не надо так шутить, мой мальчик. Это же квалифицируется как поджог. И потом, дом это тебе не… не стог сена. Старый дом никогда не умирает, Марк. Он живет воспоминаниями.
— Нас с Вики ему будет тошно вспомнить, — заметил Марк.
— Если я верно понял, вы не слишком им дорожите, — сказал мистер Мерчисон. — Так, по-твоему, его трудно будет сдать или продать?
— Не трудно, а невозможно, — уточнил Марк.
— Возможно. Продай его мне, — заявил мистер Мерчисон.
— Вам?! — воскликнула Вики. — Дядя Бен, и вы сможете жить в этих мрачных стенах? В полном одиночестве?
— Ну, я вовсе не нахожу их мрачными и думаю, мне не будет здесь одиноко.
События стремительно развивались. Буквально через несколько недель Марк и Вики вернулись в свой лондонский особняк. К ним то и дело заходили многочисленные друзья мистера Мерчисона, и все в один голос спрашивали: — Ну как ему там? Нравится?
— Вполне, — отвечал Марк. — Все-таки дядя Бен отличный малый. Настоящий Мерчисон. Правда, он позволяет себе теперь маленькие капризы. Вы слышали эту историю с пожарниками?
— Какую? Расскажите! — просили гости.
— Так вот, — начинал Марк, — первым делом он устроил скандал в тамошней пожарной части. Дескать, оборудование у них никудышное. Писал какие-то петиции, устраивал собрания, обошел всех местных фермеров и бог знает кого еще…
— А дальше что?
— А дальше он выписал им чек или что-то в этом роде. Его выбрали главным, теперь он начальник пожарной службы. Мы заезжали туда на прошлой неделе; его подчиненные жалуются, что он из них душу вытряс на всяких учениях. Мы видели, как они полным составом носятся по деревне в новом автомобиле, наш дядя Бен рядом с шофером так и сияет, а в руках у него здоровенный топор.
— Да, пожаров он всегда боялся, — обязательно вспоминал кто-нибудь из гостей.
БЕЗ ПОСРЕДСТВА ГОЛСУОРСИ
После гольфа, едва с поля, я повел носом. "Черт побери! — говорю себе. — Тянет поэзией!" Всегда это чую: есть во мне такая жилка. "Откуда бы это? — говорю себе. — Закатные тона? Раунд за восемьдесят ударов? Или что?" Прошел мимо парочки школьниц: стоят у ворот, пересмеиваются. Могу себе представить их разговоры-одна другой: "Кто это с такими лихими усами?" — а та ей: "Как, да это же наш красавец майор!" Жизнь вдруг заиграла, как шампанское в бокале. Челтнем словно был писан маслом на холсте, и отличнейшие люди населяли этот превосходный пейзаж. Вот "Бунгало в Пуне". Доброе старое бунгало! Вот "Амритсар". Привет, "Амритсар"! А вот моя конурка — "Лавры". Замечаете название? Все та же поэтическая жилка. Может, лучше бы мне родиться заурядным, тупым чурбаном-солдафоном. Впрочем, если бы не эти пролазы-социалисты…