– Давай, Настенька, отдыхай, – махнул ей рукой Серега, уже подставивший к самолету стремянку и снимающий дюралевый капот.
– Погоди, я комбез только сниму, – сказала она мне и побежала в ангар.
К сожалению, вместо комбеза она обязательно наденет что-нибудь другое, поэтому фраза эротичной не показалась. И я, дабы времени не терять, запустил мотор «харлея», чтобы дать ему прогреться.
Вышла она через минуту, одетая так, как в тот день, когда познакомились, – «турики», брюки милитари и кожаная куртка. Еще и причесаться успела – волосы по-прежнему убраны в хвост, но теперь лежат волосок к волоску.
Я откинул покрывало коляски, жестом пригласил садиться.
– Не, я за тобой! Можно? – спросила она.
– Можно-то можно, но грязью уляпает, – честно сказал я. – Я же не зря плащ-палатку натянул и в сапогах – по колено как минимум у тебя все в грязи будет.
– Хм… как скажешь.
Плюнув клубом дыма, «харлей» рванул на Краснопролетарскую под поднявшимся шлагбаумом. Объезжая лужи и избегая особенно выдающихся колдобин, я покатил в сторону центра.
– Куда даму обедать поведешь? – спросила Настя.
– Я так понимаю, что из достойных заведений здесь только шашлычная?
– Нет, это из роскошных! – засмеялась она. – А нормальными считают хинкальную и «Березку» – это трактир такой, с русской кухней. Там пирожки хорошие, блины и все такое. Вкусно, кстати.
Намек я понял, поэтому лишь спросил:
– А где эта самая «Березка»? Я пока не в курсе.
– Да на Крупе, почти за углом НКВД, у самой комендатуры. Пешком дойдем.
– Ну и отлично, новое место узнаю, – кивнул я, чуть ускоряясь на относительно ровном участке.
Расстояния в обжитом центре Углегорска были понятно какие, так что у НКВД мы оказались всего лишь минут через десять неторопливой езды. Приткнулись между двумя «виллисами», поднялись по лестнице. «Дежурный по шлюзу» Настю знал, пропустил легко, ну и меня с ней заодно, что-то у себя пометив в журнале.
– Нам куда?
– На третий этаж, к научникам, – сказала она, направляясь к лестнице.
– Так ты на науку работаешь? – удивился я.
– А чего странного?
– Ну… думал, что на разведку или что-то в таком духе, – высказал я свою версию.
– Информацию у Милославского собирают – и уже оттуда дальше дают. Вроде как вместе с аналитикой.
– А! – с пониманием кивнул я. – Может, и правильно.
Здание было населено густо, народ сновал по лестнице туда-сюда, на площадках между этажами были устроены курилки, проходя которые мы синхронно морщились. Тот факт, что Настя не курит, обрадовал дополнительно: мне как бы в будущем и поцелуи блазнятся. А тут многие дамы папироской не брезгуют.
Вход к научникам, занимавшим половину этажа, никем не охранялся, в отличие от службы горбезопасности, так что зашли без препятствий. Высокие двустворчатые двери, когда-то со стеклами, а теперь с крашеной фанерой, гулкий коридор с дверями на обе стороны, дряхлый паркет под ногами, где плашки под подошвами щелкают как кастаньеты.
– Нам вот сюда, – сказала она, указав на дверь с табличкой «Аналитический отдел».
Мне было все равно, собственно говоря, поэтому я просто кивнул. Стучать никто не стал, решительно толкнула дверь – и мы оказались в очень большом и очень светлом зале, в каких в свое время размещали чертежников в конструкторских бюро, так чтобы они все вместе трудились. Теперь же здесь причудливыми лабиринтами стояли многочисленные столы, в углу вперегонки стучали две пишущие машинки, люди говорили, несколько мужчин и женщин, собравшихся посреди зала, о чем-то активно спорили, склонившись над разложенной сразу на четырех столах гигантской картой.
Среди множества незнакомых людей оказался один знакомый – как раз тот самый Милославский, что читал нам с утра лекцию. Он обернулся, Насте заметно обрадовался, пожал ей руку с поклоном:
– Настенька, давно не виделись, как вы?
– Да все нормально было, Валерий Львович, до сегодняшнего дня, – улыбнулась Настя. – А вот с вашим заданием чуть не попали, самолет поврежден. – И, выдержав паузу, добавила: – Чинить надо.
Вот так, чего резину тянуть, когда можно сразу к сути дела перейти.
– Но пятно разведали? – спросил Милославский, показывая, что он тоже прекрасно разбирается в приоритетах и их иерархия у него сильно отличается.
– Разведали и на карту нанесли, – сказала Настя, после чего обернулась ко мне: – Володь, давай карту.
Я вытащил из планшета карту со своими пометками, протянул ученому, сказав:
– Я больше к ориентирам привязывал, потому что четких границ пятна не видно.
– Это понятно, четких их и не бывает, – кивнул он, разглядывая, затем спросил: – Кстати, а вы же вроде в Горсвете или ошибаюсь? Мы же виделись с утра?
– Выходной я сегодня.
– Это у нас первое свидание такое, – добавила Настя.
– Очень романтично, – усмехнулся Милославский. – Разведка границ Тьмы как способ весело провести время вместе. Так что там с повреждениями?
– Обстреляли нас, причем довольно серьезно.
– Где? – чуть насторожился он.
– Вот здесь, – сказал я, ткнув пальцем в обозначение на карте, возле которого стояла надпись «с. Копаево». – До двадцати человек, с винтовками.
– Похоже, что адаптанты, – добавила Настя.
– А кому там еще быть? – пожал плечами профессор. – Так близко даже мародеры бы не сунулись, потому как на них обязательно твари из Тьмы кинулись бы – это в пределах «прямого чутья». За вами гонялись?
– Призраки.
– Понятно, – кивнул тот, разглядывая карту. – По поводу фондов на ремонт и прочее – готовьте акт в Администрацию, в отдел фондов, только сначала мне на визу. Посмотрим, что получится сделать, что там с запчастями для По-2 на горскладах.
– На этих складах разве что черта лысого нет, – засмеялась Настя. – Мы тут вообще как бурундуки: все в схроны.
– Ну а что поделаешь, если жизнь такая? – тоже улыбнулся профессор. – Из ваших коллег, фонарщиков, – обернулся он уже ко мне, – половина живет еще и мародерством пустых городов. Город почти все берет, если исправно и имеет хоть какое-то назначение. Мало ли что и когда пригодится? А, ну да, вы уже за генератором гоняли, насколько я помню?
– Так точно, и дальнейшее мародерство планируем.
– Поосторожней все же, а то от лихости много народу гибнет, гонитесь за длинным рублем и лезете куда не просят, – сказал он негромко, после чего, сменив тон на более официальный, спросил у нас обоих сразу: – Так, чем еще могу помочь?
– Во сколько завтра будете, чтобы мне за визой подойти? – спросила Настя.
– Весь день буду на месте, подходи в любое время. Да, с утра, до одиннадцати примерно, будет совещание в Администрации, так что буду отсутствовать. А потом – в твоем распоряжении.
– Видишь? – сказала Настя, указывая на аляповатую вывеску с надписью «Березка», пристроившуюся над дверью в небольшом желтом флигеле, глубоко вросшем в землю.
– Ага, действительно рядом, – кивнул я.
Мотоцикл мы так и бросили на стоянке у НКВД, пошли пешком. Снова заморосил мелкий дождик, тщательно смачивая и без того мерзкую грязь, покрывавшую и дороги, и тротуары. Дворники в городе были, и даже сейчас один из них трудился, зачем-то возюкая метлой из березовых веток по этой самой грязи, но видимого эффекта их работа не приносила. Грязь была везде – заляпывала обувь, отлетая с каблуков, собиралась сзади на брюках или полах плащей и пальто, пачкала вещи, как зараза, передаваясь дальше при прикосновении, и бороться с ней, похоже, нынешними силами было бесполезно. Спасти город от нее мог только асфальт, а он пока, похоже, не планировался, или зима, которая явно приближалась.
У входа в «Березку» стоял большой скребок для обуви, которым и воспользовались, потом мы долго и тщательно елозили подошвами по коврику из щеток, после чего уже прошли в зал.
В трактире было не слишком людно, из полутора десятков столов занято не больше пяти. В это время сюда больше бегали пообедать или из НКВД, или из комендатуры, или разведбатовцы, но официальный обеденный перерыв у них уже закончился, а до окончания рабочего дня было еще далеко.
Столы и стулья были привычно грубыми и тяжелыми, зато были меню, отпечатанные под копирку на машинке, как в старые добрые, или не слишком добрые, времена. Сам интерьер был больше деревянным, резным, лубочно-народным. А нормально, как альтернатива шашлычной вполне, если только кормят вкусно.
– Ты не забыл, что я сегодня больше не летаю и обратно на аэродром мне не надо? – спросила Настя, присаживаясь и открывая папку с меню.
– Не забыл, но ты это к чему?
– К тому, что если начнешь размышлять, пьем мы сегодня или нет, то…
Фразу она многозначительно не закончила, но понял я ее сразу, лишь уточнил:
– А ты что пьешь?
– Здесь? – Она чуть задумалась. – Здесь водку с морсом хорошо. Когда морса много, а водки мало. Попроси просто водки немного и кувшин морса – сами смешаем, а то у них тут такие пропорции, что через час на ноги не встанешь.
– Хорошо, – кивнул я и спросил о главном, по крайней мере для своего желудка главном: – А пожевать?
– Пару минут, о’кей? – спросила она, углубляясь в чтение.
– Ага.
В этот момент к столу подошла официантка – средних лет улыбчивая женщина, спросила:
– Может, попить принести, пока над заказом думаете?
– Можно, – кивнул я. – Вот морсу клюквенного, побольше, если не трудно.
– Конечно не трудно, – улыбнулась она. – Сейчас принесу. А вообще, сегодня солянку рекомендую сборную.
– С лимоном? – уточнил я сразу, усомнившись, что в Углегорске найдется столь нужный ингредиент.
– С лимоном, – кивнула она и сразу спросила: – Новенький?
– Ну… да, а как узнали?
– Потому что про Елену Петровну не слышали, которая сюда провалилась со своей домашней подвальной оранжерейкой, в которой как раз лимоны выращивала. Ну и наладила производство – теперь целая теплица у нее.
– Вот как…– удивился я, потом вспомнил про вино Шалвы. – Тогда я солянку точно буду, люблю.